Десять лет назад 31-летнего Евгения Селезнева освободили из колонии: вместо восьми лет, которые обычно дают за кражу со взломом, Женя отсидел три месяца. Суд решил, что Селезнев вряд ли проживет еще полгода – без помощи конвоиров он не мог дойти до глазка видеокамеры, заседание было дистанционным. ВИЧ, стадия 4В.
Сейчас Евгений – владелец компании по дезинфекции помещений. Собирается выпускать собственную линейку химикатов. И берет на работу людей с таким же, как у него, опытом бездомности и зависимости.
«Афганцы» и «чеченцы» задавали ритм по жестокости
Женя родился в Узбекистане в 1979 году. Был милым домашним мальчиком, много читал. Однако – 90-е годы. Привычный сценарий всех малых городов постсоветского пространства, да и больших тоже: алкоголь – наркотики – тюрьма. Человеческая жизнь ничего не стоила.
– Вернулись «афганцы», потом «чеченцы» – те пацаны, кто прошел эти войны. Часть поломанного поколения, задававшего ритм по жестокости. Никому не нужные парни, выполнявшие никому не понятный долг. Приехали, умеют только выпивать. Они самые отмороженные были.
В 17 лет Евгений ненадолго заехал на Украину, откуда родом его мама. Поторопившись обзавестись хорошими деньгами, «продал не тем людям не то, что нужно» и сбежал в большой город. В Петербурге его ждала привычная картина:
– Тот же алкоголь, тот же героин. На площади Восстания продавали чеками, суточный чек – 100 рублей, качество наркотиков было высокое, цена низкая. Хватало на троих человек.
Женя устроился работать продавцом в магазин техники, вырос до старшего менеджера, но уже тогда был настолько зависим, что ему было не интересно ничего, кроме героина. Выходя на обеденный перерыв, он кололся, а сверху «полировал» смесью коньяка и кока-колы, чтобы коллеги думали – просто любит выпить. Директора передавали его по рукам, говоря: «Парень гениальный, поднимет вам по продажам весь магазин. Но есть маленькое «но». Вы об этом узнаете попозже. Возьмёте?»
Последнее место работы было в магазине на Озерках. Обычно за три дня предновогодних распродаж ритейлер делает 4-5-месячный план. Евгений взял в долг у всех, кого можно, купил привычный набор и засел на офисной кухне. «Женя, ты ломаешь весь коллектив, – подходил к нему директор. – Просто спишь вторые сутки».
Так закончилась работа и началась улица.
В подвале смог подползать и пить воду
Долгое время жил в районе Елизаровской. Приходил к «Ночному автобусу», развозившему «уличным» горячие ужины, попить горячего чая, чтобы организм шевельнулся:
– На помойках можно найти всё, от красной икры до сырокопченой колбасы. Но вот горячий чай ты там не найдешь.
ВИЧ Женя подхватил с иглой: «Выбора-то нет: у тебя есть героин, но нет шприца. Заходишь в любую парадную – он там валяется». Первая судимость случилась за наркотики. Вторая – кража со взломом в особо крупных размерах.
– Здоровье было угроблено, поэтому меня списали прямо из кассационной тюрьмы в Выборге. Чтобы я не помер в местах лишения свободы, освободили по решению суда. Уходить не хотел: апрель, мороз, лужи, а у меня в тюрьме, в общем, все хорошо – я в безопасности, есть врач, койка, одеяло.
На выданные при освобождении 1600 рублей Женя купил наркотики, и через три дня пришел в палатку «Ночлежки» на Обводном канале: после тюрьмы не хотелось надевать вшивое пальто и ложиться на вшивый матрас в подвале. Однако вскоре все равно пришлось.
За следующие несколько лет жизни на улице Евгения не раз увозила скорая помощь. Антиретровирусную терапию он получал то по квитанции «Ночлежки», то посредством фондов, то с помощью обычных врачей, из жалости. Когда отказали ноги, коллеги по несчастью отнесли его в подвал на Растанной. Там была труба с водой, сантехник матерился, переступал, но не гнал – понимал, что не ходит. «Иди, я тебе там воду сделал», – пробурчал однажды. Женя смог подползать и пить. Бездомные подкармливали и наливали.
– В какой-то момент, после очередного запоя, я лежу в заброшке на Обводном канале. Рядом валяются собутыльники. Под головой хорошая полторашка спирта. Просыпаюсь трезвый, и вдруг осознаю: мне 34 года, я взрослый человек. И я никто.
«Я смотрел на эту идиотскую доброту, не понимая, зачем это»
Так спустя 12 лет жизни на улице он оказался в больнице Боткина, на капельницах для снятия интоксикации. Кое-как добрался туда на 75 автобусе. Когда в палату заглянули представители групп взаимопомощи зависимым, он созрел. «Сделай шаги – возможно, у тебя получится быть трезвым, – предложили они. – Не получится – вернешься на улицу, ничего не теряешь».
Потом были Дом надежды на горе и Дом на полпути, входящие в программу реабилитации алко- и наркозависимых: в первом Женя провел 28 дней, во втором год и три месяца.
– Я боялся: выйду за калитку Дома надежды, и куда пойду? За что мне держаться? Очень тяжело. Человек выздоравливающий минимум полгода (а лучше год) должен прожить в безопасности. Встать на ноги. И только потом у него появляется шанс. А на маленьких сроках любая программа бесполезна.
Вспыльчивому Евгению было сложно уживаться с такими же, как он. Несколько раз его пробовали выгнать из Дома надежды на горе: не пишет дневники, не работает на группах, устраивает скандалы с дракой. В один из таких случаев, когда наш герой одной ногой уже стоял на улице, консультант внезапно догнал его: «Подожди, Женя. Давай пойдем, поедим, часик помолчим, потом поговорим».
– Они сломили меня добром. Я смотрел на эту идиотскую доброту, не понимая, зачем это. Она в итоге одолела меня, – смеется Евгений. – Есть определение: алкоголик не должен быть одиноким, раздраженным и голодным. Если сейчас я встречаюсь с людьми, обязательно стараюсь их накормить, чтобы загасло желание выпить.
«На улице люди редко раскрываются с хорошей стороны»
Еще до выхода из Дома на полдороги Селезнев накопил 17 тысяч рублей: раздавал листовки, был зазывалой на Невском, катал заливные полы в Москве. Все это – без российских документов: только недавно Евгений сделал вид на жительство и через три месяца готовится получить паспорт. К моменту выхода у Жени появилась жена и семья.
По случаю он оказался мастером в компании, занимавшейся очисткой зданий от насекомых и грызунов. Деньги нужны были срочно, предстояло платить за съемную квартиру. Проработав неделю, Женя попросил аванс в сумме арендной платы. «Не вопрос, – ответили ему. – Только оставь документ в залог. Вон сканер, отсканируй».
– А я, к сожалению, совершенно не знаком с оргтехникой. Сколько лет прошло: на смену первым компьютерам пришел Windows 10. Пришел в офис – не умею ни печатать, ни включать. Подошел к сканеру – что за аппарат? Все начали смеяться.
После работы Евгений звонил IT-специалисту компании, в день они изучали пару функций Windows. Через четыре месяца Евгений стал менеджером по работе с клиентами, зарплата тоже увеличилась вчетверо.
В собственную компанию по дератизации, дезисекции, дезинфекции и дезодорации, которую он на заработанные 100 тысяч рублей открыл 2,5 года назад, Евгений пригласил шесть человек, за плечами каждого – своя непростая история.
«Не только бездомный, но еще и суперпрограммист»
Алексею 39 лет, родом он из Витебска. В 20 лет приехал в Северную столицу, шабашить на стройке. «Потом всё пошло по обычной схеме: поработали – выпили – денег нет – остались на улице». Не стало и документов, у Алексея началась питерская уличная жизнь. Из почти двух десятков последних лет часть Леша провел в местах лишения свободы, часть в съемных квартирах, а еще часть на улице.
Вернуться домой мешала глупая гордыня. Даже находясь в местах лишения свободы, он не просил у родителей вообще ничего.
Два года назад Алексея настигла алкогольная эпилепсия: несколько судорожных приступов, потеря сознания, кома. Две недели он провел в реанимации городской больницы №26, на аппарате ИВЛ. «И как только пришел в себя, что-то щелкнуло в голове. Захотелось жить».
С Евгением он был знаком еще с момента, когда оба ночевали в заброшенной бане на улице Курской. В 200 метрах от нее находится «Ночлежка», приятели заходили туда за одеждой, «мыльно-рыльными» принадлежностями. Еще до комы Женя тысячу раз звал Алексея в группы взаимопомощи алкоголикам, но тот отказывался: «Я – уверенный в себе человек, когда захочу бросить, тогда и брошу». А после выписки согласился. Так для него началась другая жизнь.
У еще одного сотрудника Руслана экзотическая внешность не только для его родного Полоцка: красные пряди, азиатский разрез глаз, один из которых не видит – проткнули шилом в пьяной драке, задели зрительный нерв, – тоннели в ушах, кожаные браслеты. Одна рука тоже не работает, нужно делать операцию.
– Он оказался не только хороший бездомный, но еще и суперпрограммист, – рассказывает Женя. – Я редко его хвалю, я жесткий руководитель, но могу сказать по секрету: он гений.
«Самый младший жует тараканов»
Сергей – единственный человек из сотрудников компании, у кого нет бездомного прошлого. Хотя от этого судьба его не легче.
Когда год с небольшим назад Евгений пришел обрабатывать от клопов и тараканов социальный дом, даже на него, видавшего виды, тот произвел впечатление:
– Их семью собирались расселять. Папа сумасшедший, мама умирает от рака. Я приезжаю: 8 детей, самый младший жует тараканов. Я в костюме, защитной маске, бью по низу струей. Все насекомые поднимаются наверх, потолок становится черным, потом они дохлые засыпают – фильм ужасов! Выхожу из квартиры: весь холл вплоть до лифта в черных тельцах. Соседи по ковру из тараканов заходят в свои квартиры, отряхивают ноги и спокойно идут дальше.
Одним из этих восьми детей был Сережа, тогда ему было 17. У Сергея отставание в развитии. На какую бы работу он ни устраивался, платить ему потом отказывались или обманывали с суммой.
Женя взял парня в компанию. Учит его быть взрослым, зарабатывать свои деньги, носить их домой. «Я – мастер», – гордо говорит Сережа, прошедший курсы медицинской дезинфекции.
После смерти матери всем детям оформили пенсию по потере кормильца, и теперь трое совершеннолетних старших, включая Сережу, следят, чтобы младшие были накормлены и одеты.
«Неужели тебя мама родила бомжом? Нет такого генотипа – бомж»
С улицы Женя приводит новых сотрудников.
– Я волонтер «Ночлежки» на «Ночном автобусе», раньше ездил дважды в неделю, сейчас заметно реже. За эти годы узнал так много бездомных, что они часто ко мне подходят в городе, это нормально, – рассказывает Женя. – На улице редко люди раскрываются как хорошие, они обычно замкнутые, жесткие. Подрезать друг у друга, выпить больше, – легко. А так, чтобы было взаимодействие, это редкость. Я таких особо отмечаю и ищу.
– И вы никогда не ошибаетесь?
– Когда я разговариваю с человеком, спрашиваю: неужели тебя мама родила бомжом? Нет такого генотипа – бомж. Отсюда можно и нужно выходить.
Работа не обходится без сложностей. Было время, в компании накопилось долгов на 1,5 млн руб. Нужно было оплатить юрлицензию, нужен был офис, штат, врач.
Женя не боится, что его сотрудники могут снова запить. Есть договоренность, что в случае провала человек либо начинает всю историю заново: больница, группы взаимопомощи и т.д. Либо выбирает пить, и тогда они расстаются. Упасть можно, но шанс вернуться тоже есть.
– Из бездомных получаются самые лучшие сотрудники, – уверен Женя. – Самые ответственные, самые порядочные. Вот у меня ноутбук стоит больше 100 тысяч. Я нигде его не брошу, а в офисе оставлю спокойно. Потому что такие парни. Они заканчивают работать в 12 вечера, я звоню и говорю: «Парни, в 8 утра заказ, сдохни, но сделай». Только такая команда способна на это.
