Свободный пленник
В дореволюционной России существовала традиция – внебрачные дети вельмож принимали фамилию своего отца, но с отброшенным первым слогом. И по этой конструкции фамилии сразу было видно, что, во-первых, человек – бастард, то есть, незаконнорожденный, а во-вторых, чей именно он сын.
Знаменитыми отечественными бастардами были поэт Иван Пнин (сын фельдмаршала Репнина), художник Александр Агин (сын ротмистра Алексея Елагина) и многие другие. Бецкой – среди них.
Жизнь его с самого начала складывалась необычно. Отцом Бецкого был генерал-фельдмаршал князь Иван Юрьевич Трубецкой, а матерью то ли шведская баронесса из знаменитого рода Вреде, то ли графиня из не менее известного бранденбургского рода Шпарр.
Как уверял князь Михаил Щербатов, публицист, историк и философ, это была «единая благородная женщина в Стокгольме».
В момент рождения сына Ивана Иван Юрьевич был шведским пленником и проживал в Стокгольме. Однако пленником он был довольно привилегированным, что отразилось и на судьбе Бецкого-младшего. Мальчику были предоставлены все возможные свободы, а образование он получил в кадетском корпусе города Копенгагена.
Служил в датской кавалерии, но после того, как был «помят лошадью», службу оставил, ездил по Европе (деньги были), некоторое время состоял секретарем при русском после в Париже, а главное – прислушивался и приглядывался.
Служба в Киеве, в Москве, поездки кабинет-курьером в Вену и Париж, пребывание при дворе Елизаветы Петровны, козни канцлера Алексея Бесстужева-Рюмина, закончившиеся отставкой.
И вновь бесцельные поездки по Европе, где Иван Бецкой старался «ничего не пропустить из пространной живой книги природы и всего виденного, выразительнее всяких книг научающей почерпнуть все важные сведения к большому образованию сердца и ума».
В 1762 году к власти приходит Петр III, и сразу же выписывает Ивана Ивановича обратно в Россию. Здесь для него готов почетный пост главного директора Канцелярии строений и домов Его Величества.
Но спустя полгода после воцарения Петра Федоровича, в России происходит очередной дворцовый переворот, в результате которого на имперский престол надолго и с большим комфортом усаживается Екатерина Великая. В жизни Ивана Ивановича начинается счастливейшая полоса.
Люди новой породы
Императрица познакомилась с Бецким задолго до того, как стала матушкой-императрицей. Возможно, даже в 1744 году, когда она, четырнадцатилетней Софьей Августой Федерикой принцессой Ангальт-Цербстской въехала на территорию России.
Екатерина Алексеевна была прекрасно осведомлена и о характере Бецкого, и о его долгих европейских вояжах (последний продолжался полтора десятилетия), и, главное, о его взглядах на педагогический и воспитательный процессы применительно к большой империи. Взгляды эти основывались на трудах европейских философов и были в равной степени прекрасны и несбыточны.
По заданию императрицы Бецкой составляет своего рода манифест, в котором излагает основные свои тезисы.
«Корень всему злу и добру воспитание: достигнуть же последнего с успехом и с твердым исполнением не инако можно, как избрать средства к тому прямые и основательные».
«О воспитании юношества печися должно неусыпными трудами, начиная… от пятого и шестого до семнадцати и двадцати лет безвыходного в училищах пребывания. Во все же то время не иметь им ни малейшего с другими сообщений, так что и самые ближние сродники хотя и могут их видеть в назначенные дни, но не инако, как в самом училище, и то в присутствии их начальников».
«При сих воспитательных учреждениях первое прилагать должно старание, чтобы вселять в юношество страх Божий, утверждать сердце в похвальных склонностях и приучать их к основательным и приличествующим состоянию их правилам».
Речь, по сути, идет об улучшении человеческой породы, только не методами евгеники, а с помощью социальных инструментов.
Это улучшение достигается посредством полнейшей и строжайшей изоляции детей и молодых людей от проявлений реальной жизни со всеми ей присущими пороками.
А когда их характеры и личности сформируются, то есть, по мнению Бецкого, в двадцать лет, этих людей нового типа можно будет выпускать. Все плохое к ним теперь не прилипнет, зато они сами переделают весь окружающий мир, подавая положительные примеры и заражая всех своим правильным поведением.
Дело за малым – открыть по всей стране как можно больше этих идеальных и высоконравственных закрытых школ. «От сих первых учреждений зависит все воспитание, какое дано будет первому от оных новой породы происхождению».
«Человек немецкий, носил мундир шведский»
Для начала Бецкой назначается президентом Академии художеств, при которой он незамедлительно открывает первое воспитательное учреждение нового типа. Затем выходит манифест об учреждении Московского воспитательного дома. Руководство этим заведением тоже поручается Бецкому.
Первым делом он распоряжается об устройстве специального приемного пункта для рожениц, решивших отказаться от своих детей. Туда на условиях полной анонимности матери-отказницы притаскивали розовые пищащие кульки.
Приемщица могла задать лишь два вопроса – крещен ли младенец и в честь какого святого.
Но не настаивать, если мамаша не захочет ответить. В любом случае ей выдавалась плата «за труд» – три рубля.
Будучи сам бастардом, но счастливым и удачливым, он хотел исправить жизнь таких же, но несчастных, обреченных на мучения, болезни и раннюю смерть.
Эти-то детишки и составили основу новой фабрики по производству идеальных подданных Ее Величества. Попасть в Воспитательный дом было огромным везением.
Во-первых, все его воспитанники автоматически получали свободу от крепостной зависимости. Во-вторых, им давали блестящее образование – от географии и арифметики до рисования и домоводства. В-третьих, те, кто проявлял способности к учению, так же автоматом зачислялись в Московский университет.
В Санкт-Петербурге Бецкой открывает Воспитательное общество благородных девиц, впоследствии реорганизованное в Смольный институт.
Этого мало, и Иван Иванович назначен шефом Сухопутного шляхетского корпуса – там тоже есть над чем поработать. Шефство Бецкой начинает с составления нового устава, который вызвал у кадровых офицеров, мягко говоря, неоднозначную реакцию.
Дипломат, граф Семен Воронцов уверял, что «офицеры, выходившие из старого кадетского корпуса, были хорошие военные и только; воспитанные же Бецким, играли комедии, писали стихи, знали, словом, все, кроме того, что должен был знать офицер».
При этом совершенно очевидно, что в России с ее просторами, ямщиками, снегами, казармами, муштрой, кумовством, заунывными песнями, крепостничеством, взятками и дуэльным кодексом как основным законом для урегулирования всех без исключения вопросов был необходим как раз такой Иван Иванович Бецкой. Чудаковатый идеалист, верящий во все светлое и чистое, при этом оделенный нешуточной государственной властью.
В 1768 году императрица произвела Бецкого в чин действительного статского советника, с таким не побалуешь.
Тем временем Бецкой все продолжает свою деятельность. Он неутомим, он обзаводится единомышленниками, подключает к своим начинаниям лучших россиян.
В 1772 году горнопромышленник и меценат Прокофий Акинфиевич Демидов открывает при Московском Воспитательном доме Императорское Коммерческое училище под руководством все того же идеалиста Бецкого. Двумя годами раньше учреждается Воспитательный дом в Петербурге, фактически, полный аналог московского. А при нем две казны – Вдовую и Сохранную.
При Московском Воспитательном доме успешно дейстствует крупнейший в стране ломбард, в котором закладываются не шубы, а громадные поместья.
Не обходилось, впрочем, без курьезов. Узнав, что в Воспитательных домах новорожденных кормят молоком и жидкими кашицами, он распорядился этот рацион срочно отменить и выдавать младенцам мясо. Далекий от вопросов детского питания, Бецкой решил, что таким образом администрация ворует.
Имя Ивана Ивановича знает вся Россия, при этом хуже всех приходится его недругам. К их величайшему огорчению, Бецкого не в чем упрекнуть. Бецкой неуязвим.
Благодарная императрица регулярно одаривает его огромными денежными суммами, он их с нижайшей благодарностью принимает и жертвует на благие дела. Хотя вроде бы принято наоборот, чтобы при случае что-то к рукам прилипало.
Доходило до абсурда. В то время как его гораздо менее могущественные современники строили роскошные дворцы, закатывали невообразимые пиры, устраивали крепостные театры и роговые оркестры на несколько сот человек, увлечение Бецкого, его страстным хобби было разведение шелковичных червей и разведение цыплят.
Над этим, разумеется, насмешничали. Про Бецкого ходили стишки:
Иван Иваныч Бецкий,
Человек немецкий,
Носил мундир шведский,
Воспитатель детский,
В двенадцать лет
Выпустил в свет
Шестьдесят кур,
Набитых дур.
Больше его упрекнуть было не в чем.
Бецкой по всей России открывает образовательные учреждения для глухонемых.
Именно его стараниями в Санкт-Петербурге появились «Медный всадник», гранитная невская набережная и решетка летнего сада – все они стали первейшими символами города на Неве.
А венесуэльский патриот Франсиско де Миранда, побывав в 1786 году в России, поделился впечатлениями от блистательного Петергофа: «Побывали в павильоне Марли, как называл его Петр I, выстроенном меж двух больших прудов; видели там его бюро и постель… Старший садовник принес мне фруктов, был очень внимателен и любезен… школа галантности господина Бецкого».
Даже до таких деталей у Бецкого доходили руки.
Луч милости
В 1773 году члены Правительствующего сената торжественно поднесли Ивану Ивановичу Бецкому золотую медаль, выбитую в его честь. Орден следует за орденом, награда за наградой. Много времени Иван Иванович проводит у императрицы. Он, помимо всего прочего, исполняет должность ее личного чтеца.
В 1782 году Бецкой получает очередную высокую награду – орден Святого Владимира Первой степени. Это происходит в день учреждения самого ордена, что особенно почетно.
И все. Как будто ничего и не было. В покои не пускают, беседы не ведут, от обязанностей чтеца отстранили. Что случилось?
Царица особенно и не скрывает. Причина самая банальная – взбалмошной Екатерине показалось, что Иван Иванович хочет все успехи в педагогике приписать себе, отодвинув ее, державную матушку, в сторону. Она так и сказала: «присвояет себе к славе государской».
Тут-то и навалились всякие болезни, которые крутили-мучили его на протяжении двенадцати лет. Воспитательные дома, лишившись постоянного надзора, приходили в упадок прямо на глазах.
Историк Петр Майков уверял, что «поступавшие в Воспитательный дом дети… умирали в немалом количестве, оставшиеся в живых далеко не получали того воспитания, какое предполагал им дать учредитель дома; они не делались полезными гражданами, не составили собою третий чин в государстве».
То же касалось, увы, и других начинаний Бецкого.
В 1795 году он скончался и был похоронен в Петербурге, в Александро-Невской лавре. На отпевании архимандрит Анастасий Братановский-Романенко сказал: «Его любовь к Отечеству не щадила иждевений, не больным токмо подавая помощь, но и самой природе, мучащейся рождением в свет бессильного младенца».
Державин написал стихотворение «На кончину благотворителя»:
Кто блеск метал – ты устранялся;
Кто богател – ты ущедрялся;
Кто расточал – ты жизнь берег;
Кто для себя – ты жил для всех.
На памятнике были выбиты слова: «Луч милости был, Бецкой, ты».
