Сирена Дядьковский
В загадочной, на первый взгляд, фамилии «Дядьковский» нет, на самом деле, ничего загадочного. Просто Иустин Евдокимович родился в 1784 году в селе Дядьково Рязанского уезда Рязанской же губернии. Там полсела было Дядьковских.
Отец – священник, образование – Рязанское духовное училище, а затем Рязанская духовная семинария. В 1802 году, по распоряжению Александра Первого, в российские духовные образовательные учреждения ввели новую дисциплину – медицину.
Студенту Дядьковскому эта дисциплина неожиданно понравилась. И, окончив семинарию, Иустин Евдокимович вместо того, чтобы сделаться отцом Иустином, стал доктором Дядьковским, предварительно окончив курс в московском отделении Медико-хирургической академии.
Проявил себя с хорошей стороны: был удостоен серебряной медали и оставлен при академии адъюнктом, «для достижения докторской степени и занятия со временем должности преподавателя».
Примерно через месяц после этого в Москву вошел Наполеон, и молодой адъюнкт просится в ополчение: «Движимой любовью к России, хочу послужить, как истинный сын ее». К счастью, начальство решило, что посылать такие кадры в партизаны – все равно, что заколачивать гвозди микроскопом.
Его определяют в Головинский госпиталь. А когда Наполеона выгнали, Дядьковский – из огня да в полымя – поехал в Верею, бороться с эпидемией тифа, прямым следствием антисанитарии в отступающей французской армии. За тиф он получил Владимира четвертой степени.
Беспокойный период, казалось, закончился. Тем не менее, экстрима в жизни Иустина Евдокимовича всегда будет хватать.
В 1816 году Дядьковский защищает докторскую диссертацию «Рассуждение о действии лекарства на человеческое тело». Работает в медико-хирургической академии. Читает лекции в Московском университете, сменив на кафедре патологии, терапии и терапевтической клиники своего учителя, Матвея Яковлевича Мудрова. И не забывает о самообразовании: штудирует медицинскую литературу, учит языки. Собирает научную библиотеку, она составляет 8000 томов, это огромный зал, заставленный одними только книжными шкафами. Была у Дядьковского и обширная коллекция насекомых и даже мелких животных.
Впрочем, размеры его дома, некогда стоявшего в Брюсовом переулке, позволяли.
Студенты души в нем не чаят. Антрополог Василий Безенгр писал: «Звездою Академии считался, и совершенно справедливо, Иустин Евдокимович Дядьковский, читавший нам пропедевтику, как она тогда называлась, по-теперешнему же – общую патологию.
Роста выше среднего, довольно полный, на вид здоровый, но пожилой уже мужчина… с очень большими на выкате черными выразительными глазами, с толстым круглым носом, с умным ртом, величаво входил в большую аудиторию Дядьковский в плаще или в шубе, садился в кресло, словно ими драпировался, и тихо, плавно начинал речь, которая непрерывно лилась полных два часа.
Ни остановки, ни запинки, ни подыскивания слов, ни поправок – ничего подобного, истинное красноречие».
Иногда задерживались дольше – до трех и даже четырех часов. Звонков будто не слышали – тихо сидели и внимали своему кумиру. Аполлон Григорьев вспоминал: «Молодежь медицинская увлекалась пением своей сирены, Дядьковского… Это имя всякий день звучало у меня в ушах; оно было окружено раболепнейшим уважением, и оно же было именем борьбы живой, новой науки с старою рутиной…
Не могу я, конечно, как не специалист, хорошо знать заслуги Дядьковского, но знаю то только, что далеко за обычный звонок простирались его беседы и эти люди все без исключения заслушивались его «властного» слова».
Иустина Дядьковского глубоко уважал Николай Христофорович Кетчер – человек, невероятно скупой на подобные чувства. Сам же Дядьковский не стеснялся говорить то, что думает.
В частности, в 1833 году на торжественном заседании Московского университета он, вместо ожидаемых дифирамбов вдруг заявляет: «Вот, что хотелось бы мне спросить у этих так называемых воспитанных людей: кончивши упомянутые науки, чему они потом учатся? Совершенно ничему. Они уже готовятся занять должности. Почему это? Потому что танцуют? Потому, что играют на разных инструментах? Потому, что говорят на разных языках?»
И не отказывал студентам в материальной помощи, благо, собственное положение позволяло.
Все болезни от нервов
Не удивительно, что у такого баловня судьбы было немало недоброжелателей. Как-то во время лекции Дядьковский говорил, что в определенных климатических условиях материя может не разлагаться, а мумифицироваться. И привел, в общем-то, неудачный пример – как у святых подвижников. На него донесли, перевернув эти слова с ног на голову. Якобы Иустин Евдокимович объяснял обретение святых мощей всего лишь климатическими условиями.
Проступок по тем временам очень даже серьезный. Дядьковского обвиняют в «кощунственном» объяснении происхождения нетленных мощей. Хотя ничего такого и в помине не было.
Доктор вынужден подать в отставку.
Но не таков был наш герой, чтобы ходить по высоким приемным, оправдываться, кланяться и скулить. Ему оставалась практика и научная работа. Этого было достаточно для того, чтобы не заскучать.
Тем более, среди постоянных пациентов Иустина Евдокимовича множество интересных, в том числе и известных людей. В большинстве своем из литературного мира – Погодин, Грибоедов, Чаадаев.
Сохранилось письмо Гоголя Погодину, написанное в 1832 году: «Мне не остается иного средства, как просить вас прибегнуть к Дядьковскому и попросить у него первый рецепт. Уверьте его, что с величайшею признательностью буду благодарить его, сколько позволит мне мое состояние, и по гроб буду помнить его помощь. Теперешнее состояние моего здоровья совершенно таково, в каком он меня видел».
И другое письмо, тот же год: «Я покамест здоров и даже поправился. Следствие ли это советов Дядьковского, которыми он меня снабдил на дорогу и которому изъявите при случае мою признательность и благодарность, или здешнего моего врачевателя Раевского, который одобряет многое замеченное Дядьковским, только я чувствую себя лучше против прежнего».
Дядьковский много занимается наукой. Его интересуют глобальные, фундаментальные вещи. Он разрабатывает уникальную методику клинического обследования больного. По его мнению, доктор не должен ограничиваться осмотром и выслушиванием своего пациента. Доктор обращал внимание на выражение лица, состояние кожи, работу органов чувств, докапывался до подробностей режима дня, работы, отдыха.
Иустин Евдокимович нередко расспрашивал о состоянии здоровья родителей, а ежели это казалось ему недостаточным, заодно осматривал и их. Благо в то время практикующие доктора не только принимали в своих кабинетах, но и ездили по вызовам, где все домашние имелись к их услугам.
К тому же призывал он и своих учеников.
В конце концов Дядьковский пришел к выводу, который в наши дни звучит банально, а в то время стал открытием – причина почти всех заболеваний кроется в нервной системе. Пресловутое «все болезни от нервов».
Доктор утверждал: «Из основных физиологических и общепатологических сведений известно, что нервная система составляет источник всей деятельности нашего тела и что без нее никакое действие совершиться не может».
И приводил пример: «Для произведения лихорадочных болезней необходимо раздражение нервной системы, будет ли оно первоначальное или последовательное, другими словами: местопребывание лихорадочных болезней есть нервная система. Чем теснее связана какая-либо из систем тела с нервной, тем скорее от раздражения оной развиваются лихорадочные болезни и наоборот».
Он же дал определение собственно нервным болезням: «Кои обнаруживаются явлениями, выражающими болезненное состояние чувствования, мышления и движения».
Читая труды Иустина Дядьковского, понимаешь, что имели в виду современники, сравнивая доктора с демонической морской сиреной, сам его слог завораживал.
Дядьковский составил и классификатор недугов – болезни чувств, болезни побуждений, болезни ума, болезни движения и болезни сил.
Разделил лечение на «предохранительное» и «восстановительное», то есть, фактически, ввел понятие профилактики болезни, отделив ее от лечения. Анатом и физиолог Иван Глебов утверждал, что учение Дядьковского «должно быть отнесено к числу таких явлений в исторической науке, которые невольно возбуждают удивление».
Дядьковский всерьез увлекается библиотерапией – исцелением (опять же, через нормализацию нервной системы) с помощью чтения специально подобранных художественных литературных произведений. Уверял, что лечение должно производиться в том числе «выбором больному предметов для чтения».
Действительно, те, кто застал догаджетовскую эпоху, помнят, как много значила для скорого выздоровления светлая, добрая, оптимистичная книга!
Гостинцы от бабушки
А затем происходит нечто необъяснимое. Летом 1841 года Иустин Евдокимович приезжает в Пятигорск. Для чего – непонятно. Служебной необходимости в этом точно нет, а на здоровье он тоже не жаловался.
В то время там находится поручик Михаил Лермонтов. Пользуясь случаем, Елизавета Алексеевна Арсеньева, легендарная бабушка Михаила Юрьевича, передает с доктором гостинцы для внука.
В Пятигорске Дядьковский и Лермонтов достаточно быстро сближаются. Один из современников писал: «В тот же вечер мы видели Лермонтова. Он пришел к нам и все просил прощенья, что не брит. Человек молодой, бойкий, умом остер. Беседа его с Иустином Евдокимовичем зашла далеко за полночь. Долго беседовали они о Байроне, Англии, о Беконе. Лермонтов с жадностью расспрашивал о московских знакомых. По уходе его Иустин Евдокимович много раз повторял: «Что за умница»».
И добавлял, что стихи его – «музыка, но тоскующая».
27 июля Лермонтов погибает в результате смертельного ранения на дуэли с отставным майором Николаем Мартыновым. А 3 августа того же года покидает этот мир и Иустин Дядьковский. По одной версии, не выдержав гибели Лермонтова, а по другой, приняв по ошибке чрезмерную дозу лекарства.
Конечно, обе эти версии несостоятельны. Каждый доктор – и сегодня, и, особенно, тогда, встречается со смертью регулярно и, тем не менее, продолжает жить дальше. И уж тем более невозможно поверить в столь грубую медицинскую ошибку столь искушенного эскулапа.
Что там произошло на самом деле, мы не узнаем никогда.
* * *
В скором времени о докторе Дядьковском позабыли. В медицине появились новые громкие имена. Не осталось от него даже портрета – Иустин Евдокимович не любил всю эту мишурную возню и не позировал. Чудом сохранился лишь один набросок, и нам даже неизвестно, насколько точно он передает внешность ученого.
Именно этот эскиз украшает мемориальную доску в честь Дядьковского, установленную на здании Управления культуры городской администрации Рязани в 2012 году. В войну 1812 года здесь располагался лазарет, в котором тоже довелось работать доктору. Чему, собственно, и посвящается доска.
Это единственный случай увековечения памяти Иустина Евдокимовича. Больше нет ни памятников, ни тех же досок. Его имени не носят ни лечебные учреждения, ни площади, ни улицы, ни переулки.
