Хорошие книги для малышей

Как не растеряться в магазине, выбирая детскую книгу для дошкольника? Можно ли, пролистав стихотворный сборник, выяснить подходит ли он вам? Инструмент для выбора детской книги, оказывается, существует. Называется он – Корней Чуковский.

Какой не должна быть детская книга

Недавно моей маленькой дочери подарили книжку про собачку. Тешу себя надеждой, что принадлежу к категории ответственных родителей, которые всегда прочитывают незнакомую книжку, прежде, чем дать ее в руки ребенку, но все-таки этот принцип больше касается подростковой литературы, дабы избежать знакомства детей с пошлыми бульварными романчиками, замаскированными подзаголовком «О школьной жизни». Для трехлетних все более-менее понятно. Если не брать книги Владимира Сутеева, Беатрис Поттер и т.д., то собачка лает «гав-гав», корова мычит, лошадь ржет. Картинки могут нравиться или не нравиться, но откровенно непристойные найдутся вряд ли. Так что спокойно читает мой ребенок книжку про собачку, вернее, разглядывает картинки и что-то свое бормочет.

Так бы эта книжка про собачку с минимальным количеством текста и крупными картинками и болталась бы у нас в детских пластиковых ящиках, если бы не полюбил ребенок по странной случайности именно ее, и не притащил бы мне с требованием читать. Текст примитивный, но понятный: девочка с мамой гуляли по лесу, вдруг кто-то зарычал, они увидели в траве щеночка, протянули бутерброд с колбасой («Победили мы хищника лаской, мы его угостили колбаской…») и взяли его с собой. Кстати, тема колбасы почему-то красной нитью проходит через все стихотворное повествование, ну да об образности говорить не будем. Примерно с 15 страницы реализм достигает кульминации, у текста появляется запашок собачьей мочи – «может обнаружиться в коридоре лужица» (чудесная рифма) или еще лучше: «и не деться никуда – такова судьбина: и в жару, и в холода пИсать хочет псина». Оставим этот шедевр на совести автора, издательства, редактора и т.д., а поговорим о другом. О том, какой должна быть детская книга.

Формула для малышей

В свое время наш главный сказочник – Корней Чуковский – разработал целую теорию настоящей детской книги. Его собственные сказки, давно перешедшие в разряд фольклора, написаны по формуле, выведенной специально для них. Многие десятилетия писатель внимательно собирал высказывания детей «чуковского возраста», то есть детей от двух до пяти лет, выяснял особенности их психологии и изложил результаты своих исследований во вполне взрослой и теоретической книге «От двух до пяти», известной родителям и педагогам во всем мире (даже в Японии, где книги Чуковского вообще очень ценят).

Союз поэта и художника

«Стихотворения, – наставляет поэт педагогов, родителей и детских писателей, – должны быть графичны, то есть в каждой строфе, а порой и в каждом двустишии должен быть материал для художника, ибо мышлению младших детей свойственна абсолютная образность».

Действительно, в книгах, которые издавались при жизни Чуковского и с его участием, огромное внимание уделялось картинкам. Мы не можем себе представить сказки Чуковского без визуального ряда, без рисунков Конашевича, Сутеева, Добужинского, Васнецова. Иллюстрации подробные, к каждому четверостишью свои, а доходит до слов: «А злодей-то не шутит, руки-ниги он мухе веревками крутит, зубы острые в самое сердце вонзает и кровь у нее выпивает!» и картинка отсутствует, следующая – уже летит маленький спаситель-комарик с фонариком. Не нужна детям эта буквальность, эти картинки с гуляющими собачками, их задранные задние лапы и ярко-желтые струи. Удивительным дуэтом единомыслия, где тонкий вкус сочетается с музыкальностью, а внимательная доброта пронизывает и стихи, и иллюстрации, можно назвать совместные книги поэта Ирины Токмаковой и ее мужа – художника Льва Токмакова.

Скачет сито по полям, а корыто по лесам…

Вторым правилом детского произведения Чуковский называл «наибыстрейшую смену образов». Помните, «одеяло убежало, улетела простыня…» ребенок маленький, он не может усидеть на месте, он сам все время в движении, заинтересовать его может только нечто ему самому созвучное, близкое, понятное. Почти все сказки Чуковского начинаются с движения – «Ехали медведи…», «Скачет сито по полям…» и тот же выше упомянутый «Мойдодыр». Прекрасный поэт, Валентин Берестов, ученик, а впоследствии и друг Корнея Ивановича, подхватывает: «Петушки распетушились, но подраться не решились..» и оказывается, метод работает. «Тучки с солнышком опять в прятки начали играть..», «Мяч летит из-под коленки…», «Бьют его, а он не злится…» – стихи Берестова близки и понятны малышам, их с удовольствием слушают дети и перечитывают взрослые, потому что к ним относятся и следующие правила настоящих детских произведений.

Ритм и рифма

«Третье правило заключается в том, что эта словесная живопись должна быть в то же время лирична». Оно сочетается с пятым – о «повышенной музыкальности поэтической речи». Вспомните, когда звери «сидят и дрожат под кусточками, за болотными прячутся кочками», мы не просто видим это, мы слышим слабое дрожание, стучащие от страха зубы, а когда празднуется победа над тараканом, то в этом ликовании буквально раздаются звуки барабанной дроби: «бараны, бараны стучат в барабаны». Вспомним, как этот же прием использует в стихах Елена Благинина: «С крыши – кап, с крыши – кап… Стал морозец очень слаб, а снега осели…» или: «Мы варили суп, суп из перловых круп, круп…»

Обязательным правилом для Чуковского являлась «переменчивость и подвижность ритма произведения». Тут даже смешно приводить примеры, потому что на этом строится буквально любая его сказка. Эта подвижность ритма также связана с тем, что маленькому ребенку трудно усидеть под равномерное, размеренное течение текста. Он может послушать сказку секунд 30, а потом надо бежать, но автор меняет ритм, малыш может не улавливать смысла, но на слух он слышит это новое звучание и заинтересовывается им. Эта постоянная смена ритма необходима для удержания внимания маленького ребенка:

Лег
В тени
На песок
Желтый солнечный кружок.
Подбежал к нему котенок:
«Это, кажется, зайчонок!»
Цап-царап!
А зайчонок из-под лап
Прыг-скок.
Догоняй!
И забился
Под сарай.
(Генрих Сапгир «Солнечный Зайчик»).

Шестое и седьмое правила связаны с рифмой: «рифмы в стихах для детей должны быть поставлены на самом близком расстоянии одна от другой» и «те слова, которые служат рифмами в детских стихах, должны быть главными носителями смысла всей фразы». Сравним со стихотворением Зинаиды Александровой «Мой мишка»:

Я рубашку сшила Мишке,
Я сошью ему штанишки.
Надо к ним карман пришить
И платочек положить…

Удивительно, насколько внимательно Чуковский относится к каждому слову, к каждому звуку, к каждому ударению в сказке. Чаще всего он пишет долго, по многу раз переделывает свои сказки, а в результате мы получаем произведение, которое живет в каждом из нас, вне зависимости от возраста, наличия собственных детей – скажите при любом взрослом человеке первые строки «Тараканища» и он тут же безошибочно подхватит, хотя это не те произведения, которые предусмотрены школьной программой для заучивания наизусть. По этому же принципу написаны хрестоматийные стихи Агнии Барто или стихотворения упоминавшейся выше И.Токмаковой: «К нам по утрам приходит гном, в Москве приходит, прямо в дом!..»

Существительные и глаголы

Восьмое правило настоящей детской книги – «каждая строка детских стихов должна жить своей собственной жизнью и составлять отдельный организм». Именно поэтому сказки Чуковского – фольклор, они растасканы на цитаты, фразы из них – народное достояние: «Ох, нелегкая эта работа – из болота тащить бегемота!» Конечно, не только Чуковский приходит в голову при словосочетании «детская поэзия». Приходят на ум и другие замечательные поэты: Самуил Маршак – «Вот дом, который построил Джек…», «Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу…», «Робин-Бобин кое-как подкрепился натощак…», Валентин Берестов – «Как хорошо уметь читать…», Даниил Хармс – «Жил на свете старичок маленького роста…»

Еще один принцип детской стихотворной сказки – не загромождать стихов прилагательными. Только предметы и движение, прилагательные, то есть признаки предметов, действий, нужны в более старшем возрасте, но малышам нужен однозначный простой мир поэтического текста, более сложное не воспринимается ими:

Хочешь поглядеть на лето?
В лес пускают без билета.
Приходи!
Грибов и ягод
Столько –
Не собрать и за год.

А у речки, а у речки
С удочками человечки.
Клюнуло!
Смотрите – щука!
Щуку на берег втащу-ка.
(Яков Аким «Лето»).

Для будущих детских писателей Чуковский подчеркивает, что «преобладающим ритмом ребячьих стихов должен быть непременно хорей». Это слово с греческого переводится буквально как «плясовой», детскому стихотворению необходим тот ритм под который можно танцевать, древний, народный ритм, внутренне близкий стоящему в начале жизненного пути.

Основной критерий

«Стихи должны быть игровыми,- продолжает великий сказочник и теоретик детской книги, – так как, в сущности, вся деятельность младших и средних дошкольников, за очень небольшими исключениями, выливается в форму игры». И тут может показаться, что все эти советы как бы примитивизируют детские книги, но у всех этих высказываний есть итог: «Не забывать, что поэзия для маленьких должна быть и для взрослых поэзией!», далее говорится о том, что в стихах для детей не нужно не столько самому «приспосабляться к ребенку, сколько приспособлять его к себе, к своим «взрослым» ощущениям и мыслям». Можно сказать, что этому главному критерию настоящей детской поэзии отвечают стихи всех ранее перечисленных поэтов.

Вот собственно и все. Конечно, немного найдется книг, соответствующих этим высоким критериям, но они есть. Нам же, как родителям, важно знать, что мы должны быть очень требовательны и разборчивы по отношению к детским книгам, неважно для детей какого возраста они предназначены. Потому что покупая сегодня третьесортные книжки про писающих собачек, завтра мы обнаружим купленные нашими всеядными детьми «Сборники смс–сообщений для мальчиков», например, лежащие в тех же самых книжных магазинах со стихами: «Утром выпью пива – просто похмелюсь, днем еще добавлю, вечером нажрусь».

Анастасия ОТРОЩЕНКО