Как оценить пользу «Молочной академии»?

Мы поговорили с Мариной Балабановой, вице-президентом по корпоративным вопросам в СНГ ГК Danone

– Эксперты Форума Доноров считают, что в вашей компании работает сложившаяся система оценки благотворительности. Так ли это, и как она возникла?

– Системы как таковой, не буду грешить против истины, у нас нет. Я очень обрадовалась, когда на каком-то мероприятии представители Форума Доноров рассказывали о теории оценки.  Оказалось, что мы на практике делаем примерно то же, что у них в теории. Но сказать, что мы всё это целенаправленно используем, как некую формализованную систему, я не могу. Скорее это здравый смысл, на котором основываются решения компании, в области  – не благотворительности даже, а социальных проектов. Конечно, благотворительность у нас тоже есть, но мы в основном это направление развиваем с помощью волонтерских инициатив собственных сотрудников. В каких-то случаях, если сотрудники предлагают удачный проект, мы помогаем организационно; в каких-то компания удваивает добровольные пожертвования, собранные сотрудниками-волонтерами.

– Правильно ли я понимаю, что благотворительность, о которой Вы рассказываете, – это то, что делается сверх четырех направлений корпоративной социальной ответственности (КСО), заявленных Danone, и, соответственно, волонтерские проекты серьезной оценке не подвергаются?

– Да. Это движение снизу, от сотрудников. Мы его поддерживаем, но все же для компании более важны масштабные социальные проекты.

– Давайте теперь поговорим именно о таких проектах. На сайте указано четыре базовых направления КСО: «Здоровый образ жизни», «Развитие поставщиков», «Обучение», «Экология и безопасность». Это все подвергается оценке, или есть какие-то выбранные направления?

– Я бы сказала, что глобальных направлений, которые для России наиболее актуальны, два: продвижение молочных продуктов как части здорового питания, и поддержка сельского хозяйства, то есть развитие наших поставщиков. Мы их выбрали, предварительно проведя оценку. В рамках направления «Здоровый образ жизни» есть еще и поддержка детского спорта – это общекорпоративный проект компании Danone, мы поддерживаем детский футбол во всем мире. Здесь мы следуем общекорпоративным политикам и принципам.

– Работа с поставщиками, вероятно, тоже общая, корпоративная?

– Конечно, мы везде придерживаемся этого правила: мы молочная кампания и сильно зависим от наших поставщиков молока. Но в России этот вопрос стоит остро, как нигде. У нас есть серьезные проблемы с производством молока, исторически связанные с низкой эффективностью, высокой себестоимостью. Это тяжелое наследие наших колхозов, которое не так просто перебороть. Есть экономические факторы – высокая стоимость заемных средств и, в итоге, все это дает низкую институциональную привлекательность развития молочного животноводства. Оно нигде в мире не является особенно прибыльной отраслью– сельское хозяйство и особенно молочное животноводство считаются дотационными, государство их везде поддерживает. Европейский фермер считается на 50% госслужащим, потому что более 50% дохода приходит со стороны государства, а не со стороны рынка. В России тоже многое делается со стороны государства. Постоянно увеличиваются госсубсидии, но тем не менее на сегодняшний день этого недостаточно, и ситуация в молочной отрасли очень серьезная. Мы с этим неизбежно сталкиваемся каждый день, покупая молоко, и работаем с нашими поставщиками. И здесь была проведена серьезная оценка того, как именно мы можем помочь. То есть, не примитивно повышать все время цену за молоко, а как-то добиться того, чтобы себестоимость производства молока была ниже, а эффективность была выше.

– Да, это животрепещущий вопрос.

– Это очень важный вопрос – со всех сторон. Со стороны потребителей – это доступные качественные молочные продукты в магазинах. С другой стороны – отрасль молочного животноводства предоставляет наибольшее количество рабочих мест во всем сельском хозяйстве. Если на селе не будет молочного животноводства, там не останется людей. Понятно, что на какую-то старую неэффективную ферму, где ручной труд, где люди работают по колено в грязи, молодежь не пойдет. А новых строится недостаточно. Здесь нужно очень комплексно подходить к тому, чтобы строились новые современные предприятия, чтобы молодежи было не стыдно там работать – за достойную зарплату, в хороших условиях труда. В принципе, современный животноводческий комплекс – это высокотехнологичное предприятие, где люди ходят в белых халатах, где нет запаха навоза. Там достойные зарплаты, которые сопоставимы или даже часто выше городских. Там интересно работать.

– Понятно, что бизнес не может взять и сделать всем хорошие фермы просто так. Это непосильная задача.

–иИ не задача бизнеса. Поэтому мы искали здесь какую-то нишу, в которой мы могли бы быть полезны нашим поставщикам. И конечно, учитывали, что мы крупнейшая компания, которая занимается переработкой молока, имеет почти столетний опыт в этом, работает более чем в ста странах мира. У нас есть возможность принести в Россию те ноу-хау, которые существуют на западе.

– И что в итоге сделали?

– Мы создали учебное заведение – «Молочную Бизнес Академию», МБА. Это образовательное учреждение, достаточно уникальное. Оно базируется в Липецкой области, в селе Вербилово, имеет филиалы в других регионах, проводит выездные сессии. Для нас производство молока, конечно, не ключевой бизнес, но одно хозяйство у нас есть, причем – одно из самых современных. Оно нам досталось после слияния с российской кампанией Юнимилк в 2010 году. Мы используем его, чтобы внедрять самые современные технологии, и на его примере показывать высокоэффективное производство. Там одни из самых высоких надоев в России, значительный уровень автоматизации. Применяются все передовые технологии в кормлении, содержании, обеспечении благополучия животных, учитываются экологические составляющие.

– Ферма вам досталась в 2010 году, а когда открыли Академию?

– Молочную Академию мы открыли в 2012 году. В Вербиловском хозяйстве более тысячи трехсот голов скота, оно очень современное, красивое. Но учить на его базе нельзя, потому что оно действующее. Мы рядом построили кампус, небольшое здание, где есть учебные классы и место, где люди могут жить. Одновременно там могут селиться до двадцати человек – оптимальный состав для одного курса. Рядом открыли тренировочную ферму. Ее главная задача – на практике показывать методики, которым мы обучаем. Там девяносто голов скота и есть возможность проводить занятия. Она тоже поставляет молоко – для того, чтобы проект окупался. Мы инвестировали очень серьезные средства – уже более 50 млн рублей в учебный центр и тренировочную ферму. Совсем недавно мы объявили о дополнительных инвестициях в 36 млн рублей. Это совместные инвестиции Danone Россия и Эко фонда Danone, действующего на глобальном уровне. Мы считаем, что такие проекты должны потом выходить на самоокупаемость. Но инвестиции, которые уже сделаны, возвращать не нужно. Что позволяет сделать обучение в этом центре платным, но гораздо ниже рыночной цены за подобные курсы.

Мы считаем, что хозяйство, которое посылает своего работника на обучение, должно за него заплатить, пусть и ниже рыночной цены. Тогда с этого работника, когда он вернется, директор его совхоза, фермы спросит: «Чему ты научился? За что мы заплатили деньги?». И он должен будет на практике применить полученные знания, и доказать, что деньги потрачены не зря, ведь хозяйство считает каждую копейку. Учитывая, что экономическая ситуация сложная, мы считаем, что это крайне важно. К тому же, мы продолжаем и дальше работать с хозяйствами, которые отправляли к нам работников на учебу.

– Можно подробней об этом?

– Да. Важно, что мы относимся к этому процессу не как «обучили и забыли». Мы начинаем всегда с аудита хозяйств. Присылаем опросники, на которые должны ответить специалисты, и выявляем основные проблемы. Тогда становится понятно, какой курс им будет интересней.

– То есть это этап анализа ситуации, потребностей?

– Это оценка, непосредственно касающаяся каждого конкретного хозяйства, которое высылает своих работников учиться. Ответив на эти вопросы, они сразу видят, где у них есть какие-то провалы, что им нужно. Выбирают курсы и отправляют своих людей учиться. После обучения у нас есть механизмы, которые помогают оценивать его эффективность. Связь с людьми, прошедшими обучение, не прекращается, ни через месяц, ни через год, ни через два. Мы обязательно собираем от них информацию, по всем ключевым показателям: что дало это обучение, что мы смогли привнести. Самые показательные вещи – это увеличение надоев. То есть, если у вас одна корова дает двадцать литров молока, это одна себестоимость, если двадцать пять литров молока – это другая себестоимость. Это все легко посчитать. Во-вторых, затраты на корм: есть определенный курс, который позволяет вам усовершенствовать программу кормления. Корова – сложный механизм. Сколько она съест и чего – столько и соответствующего качества молока она даст. Вы можете покупать очень дорогой корм, тратить много денег, и корова будет давать прекрасное молоко, но себестоимость вырастет до небес. Важно понимать, что в рамках того же бюджета можно скорректировать программу кормления, чтобы увеличить объемы, сохранив качество.

– А качество как-то меряется?

– Конечно. Сортность молока зависит от загрязненности. Есть такой показатель – соматические клетки, – это уровень загрязненности молока. Очень важно, в каких условиях содержится корова, как ее доят – грубо говоря, моют ли вымя перед дойкой, или нет.

– В последнее время много сообщений о том, что в разных молочных продуктах содержатся антибиотики. Вы этот фактор контролируете?

– Обязательно. По закону запрещено принимать молоко с антибиотиками, но мы были первой компанией, которая отказалась на 100% принимать молоко с антибиотиками. К сожалению, молоко, которое мы не принимаем, его не выливают, а куда-то оно идет. Достаточно громкие были у нас в свое время скандалы с поставщиками, которые грозили, что сейчас выльют все молоко на площади миллионного города, если мы его не примем… Крупные известные бренды не позволяют себе играть в эти игры.

– Вы опираетесь на международные стандарты?

– Да, международные компании обязательно это делают. На российском рынке есть проблемы, не будем это скрывать. Но ситуация улучшается с каждым годом, и без ложной скромности скажу, что мы играем в этом серьезную роль. Наверно другие крупные переработчики тоже занимаются подобным, все работают со своими поставщиками. На сегодняшний день существуют высший, первый и второй сорт по уровню загрязненности молока. Второй сорт молока по европейским стандартам не должен вообще существовать. С 2017 года и у нас оно должно исчезнуть. Мы помогаем образовывать представителей молочной отрасли. Нас об этом часто просят региональные правительства, и мы представляем своих специалистов. Это особенно важно для мелких производителей, например частных хозяйств. В России немного частных хозяйств, но все равно эти частники есть, и от региона к региону ситуация разнится. Например, у нас крупное предприятие в Тюменской области, и там же достаточно много частных хозяйств.  И там, совместно с правительством организован практически ликбез, который позволяет повышать уровень осведомленности производителей молока и повышать его качество.

– Про оценку этого проекта, касающегося работы с поставщиками, информация исчерпывающая. А теперь расскажите про образовательный проект, который вы ведете с детьми. Здесь тоже было бы интересно понять, как все происходит.

– Есть несколько проектов, которые исходят из одной проблемы: неправильного питания. Это приводит к недостатку полезных веществ, из-за того, что парадигма питания очень изменилась за последние 20-25 лет.

Как только Danone начал работать в России, он столкнулся с тем, что произошло катастрофическое снижение потребления молочных продуктов в постсоветский период времени. Это касается не только молочных продуктов, – после голодных девяностых годов, когда развалилось сельское хозяйство, произошло снижение потребления разных продуктов. Многие категории восстановились. Потребление птицы, яиц, например, восстановилось очень быстро. Вы наверно помните «Ножки Буша», которые прекрасно заместились нашими местными курочками, теперь уже трудно поверить, что когда-то был такой импорт птицы, сейчас огромное количество местных птицефабрик, и у нас есть выбор. Есть разные бренды, мы выбираем по качеству, – то есть мы дошли до настолько полного обеспечения, что уже может быть конкуренция между производителями. То же самое и с яйцами произошло. В отношении говядины, свинины мы превысили показатели советского времени, когда был дефицит мяса и, в общем, неплохо себя обеспечиваем. По потреблению  фруктов и овощей мы превысили показатели советского времени.

А вот, что касается молока, то мы как упали, так никуда и не вернулись. Небольшой рост произошел где-то вначале 2000-х годов, но потом мы достаточно стабильно идем на одном уровне, и рост – крайне незначительный. А сейчас в связи с кризисом – опять падение. Я думаю, не нужно объяснять пользу молочных продуктов, – молочный белок, который к нам приходит с молочным продуктом, к сожалению, ничем не компенсируется

– То есть вы и здесь начинали с оценки потребностей?

– Да, конечно. Идея детского образовательного проекта родилась, во-первых, потому, что пищевые привычки закладываются в детстве. Объяснять подросткам, что не надо есть фастфуд и пить газировку в таких количествах, бесполезно. Если вы в дошкольном или школьном возрасте не сформировали привычку у ребенка получать удовольствие от базовых продуктов, он уже не научится. Вы не заставите его, тем более, во взрослом возрасте есть творог, йогурты, пить молоко, кефир.

Мы не сами разрабатывали эти программы, вошли в партнерство с некоммерческой организацией «Доверие», у которой были уже созданы образовательные проекты для детей, касающиеся других правильных привычек. Они очень заинтересовались темой правильного питания, привлекли детских психологов и педагогов для разработки программы «Здоровое питание от А до Я». Мы опробовали ее в одном регионе, увидели, что есть понимание, эффект, поддержка от региональных властей. Начали с детских садов.

– А почему были выбраны именно детские сады?

– Многие в школах внедряют подобные проекты, а в детских садах гораздо меньше. Не часто кто-то приходит в детские сады и бесплатно предлагает развлекательную программу. Она очень хорошо была воспринята, нас некоторые регионы просят, чтоб мы приезжали к ним с этой программой. Не все мы можем охватить, это затратная история,. С детьми должны работать специально обученные люди. Мы не можем обучить огромное количество аниматоров.

– Скажите, пожалуйста, когда вы делали этот образовательный проект, вы смотрели, что у соседей-пищевиков? Потому что есть разные образовательные программы – например, у Nestle, у Мон’дэлис.

– Мы ознакомились с разными программами, Даноновские программы осуществляются на западе, мы какой-то их опыт перенимали. Конечно, мы смотрели программу Nestle, очень крупной компании. У них есть образовательная программа, тоже направленная на здоровое питание, она рассчитана на 5-6 классы. Поэтому мы целенаправленно пошли в детский сад, и потом нас попросили распространить эту программу в школы на 1-2 классы. Все-таки у нас несколько другие акценты в программе, я не считаю, что они конкурируют в данном случае. Чем больше, тем лучше, они могут дополнять друг друга, я не вижу в этом никакой проблемы. Про программу Мон’дэлис не знаю, постараюсь познакомиться с их опытом.

– Вернемся к теме оценки. Как вы оцениваете эффективность этих образовательных инициатив?

– Конечно, мы не ждем, что в ближайшие год-два повысится потребление молочной продукции в результате этой программы… Оценка эффективности здесь – в понимании проблемы: насколько больше людей начинают ее обсуждать. В проекте «Здоровое питание от А до Я» речь идет о правильном питании в целом, но молоко занимает серьезную часть. Мы тесно связываем этот проект с другим: «Три молочных продукта в день», который проводит наша отраслевая организация «Союзмолоко», объединяющая крупнейших производителей молока. Туда входит и прямая реклама – много наружки было со знаменитостями. Они, кстати, все бесплатно участвовали в этой рекламе. Было очень приятно, что подхватили идею. Девушки, которые представлены на плакатах, бесплатно приняли участие, поскольку это соответствовало их личному мнению о том, что нужно есть самим и чем кормить свою семью… Есть еще разные образовательные мероприятия для журналистов, для общественности, для потребителей. Устраиваются, например, акции в крупных торговых сетях, которые с нами в партнерстве. Мы привлекаем докторов, которые отвечают на разные вопросы, раздаем листовки и т.п. Проводится денситометрия, есть такой прибор – остеоденситометр, который меряет толщину вашей костной ткани. Этот прибор показывает, все ли в порядке с ней. Если есть остеопения, то человек  в зоне риска, а если остеопороз, то это уже заболевание. Выстраиваются огромные очереди.

– Я бы с удовольствием померила.

– Мы бы сделали, но буквально вчера отдали этот прибор кому-то на акцию… У нас в нескольких регионах есть такой прибор, мы все себе регулярно меряем. У нас в офисе у всех все замечательно, потому что мы едим много молочных продуктов. Это не научное исследование, – когда, например, мы обследуем 200 человек в супермаркете, это не может быть клиническим исследованием, но результаты коррелируются с данными официальной медицинской статистики по регионам. Потребление молочных продуктов зависит от региона. Например, в Москве и Санкт-Петербурге – неплохая статистика. В южных регионах меньше потребляют молочных продуктов, исторически на юге много «мясоедства». Северо-запад же один из лидеров по потреблению молочных продуктов.

– Да, даже известная карело-финская уха у них со сливками…

– Когда мы делаем свои замеры, они соответствуют медицинской статистике заболевания остеопорозом. Дальше мы начинаем проводить опрос, у нас это всегда делает врач, по поводу уровня потребления молочных продуктов. Там все тоже соответствует медицинским данным: если у человека все в порядке, он, как правило, действительно употребляет два-три молочных продукта в день. Люди, которые в зоне риска, употребляют их гораздо меньше. Люди, у которых заметен остеопороз, не употребляют молочные продукты практически совсем. Это все коррелируется, и, естественно, соответствует всем научным данным и выкладкам, которые приводят медики. А они настаивают, что состояние костной ткани напрямую зависит от потребления молочных продуктов.

– Такие просветительские вещи померить с точки зрения эффективности достаточно сложно, может быть, постфактум отзовется. А что касается образовательного проекта с детьми, то там есть то, что можно померить. Я так поняла, что сначала специалисты из благотворительного фонда ведут занятия с детьми, привлекают школьных педагогов, а потом распространяют методики, пошаговые рекомендации, какие могут быть уроки, разные игровые вещи. Насколько такая практика дальше распространяется?

– Мы, конечно, хотим, чтобы занятия продолжались дальше и без нашего участия, но, к сожалению, не можем это контролировать. Как процесс развивается дальше, мы пока не меряем, пока у нас нет такого ресурса. Может, это вообще не наша роль. Конечно, было бы неплохо, если уроки здорового питания вошли бы в официальную образовательную программу. Но все-таки, этим должно заниматься министерство образования, комитет образования в регионах. И  я думаю, что это может стать для нас  следующим шагом, уже в партнерстве с федеральными органами исполнительной власти, с региональными органами, может быть, с региональными общественными организациями, чтобы посмотреть, как это дальше развивается, внедряется.

– А сейчас что меряете в этой части работы?

– Меряем охват, и у нас очень серьезные цифры. В проекте приняло участие уже более 213 000 детей дошкольного и младшего школьного возраста со всей России. Кроме того, цифры больше – вместе с учителями и родителями это более 350 000 человек, – мы знаем, что дети активно рассказывают об услышанном от нас дома. Если их научили чему-то в школе или в детском саду, они несут это знание дальше. Поэтому мы пока считаем количество, и надеемся, что оно будет переходить в качество.

Подобный подход к оцениванию у нас практикуется тогда, когда мы делаем какое-то мероприятие для прессы в рамках, например, того же проекта «Три молочных продукта в день», или когда проводим мероприятия для общественности. Мы меряем и то, сколько человек мы охватили, и, например, тиражи, количество выходов в прессе. То есть, мы измеряем аудиторию, которая могла бы ознакомиться с нашей программой. И с наружкой тот же подход. Здесь мы меряем, сколько человек узнало об этой программе, узнало о проблематике. Конечный итог замера должен был бы показывать количественное увеличение потребления, но здесь действует много различных факторов. Давайте будем объективны, мы понимаем, что все равно есть колебание цен, колебание экономическо-политической ситуации тоже оказывает, конечно же, влияние. Что греха таить, цены растут на все пищевые продукты и на молочные тоже. К сожалению, потребителям приходится часто выбирать, что купить. Например: либо хлеб, либо молоко. Просвещением этой проблемы не решишь, должна быть экономическая возможность потреблять здоровые и полезные продукты.

– Результаты этой оценки кому предоставляются? Насколько они публичны, открыты, доступны?

– Я не могу сказать, что мы пиарим результаты оценки вовне .Мы используем эти материалы в разных общеинформационных презентациях о компании, на сайте, где мы рассказываем о наших проектах. Если говорить про MБA, то на сегодняшний момент обучено более 500 человек. У тех хозяйств, которые прошли обучение, мы видим определенное повышение надоев, тот или иной процент снижения себестоимости. Мы эту информацию используем для того, чтоб привлечь еще больше слушателей в молочную бизнес академию. Это становится неким аргументом и тогда, когда мы представляем в органы государственной власти результаты своей активности. Это тоже инвестиция в Российское сельское хозяйство, инвестиция в развитие. У нас есть и прямые инвестиции, когда мы помогаем нашим партнерам строить крупные комплексы, предоставляем займы, сами напрямую инвестируем, но это уже другая история.

– Этот год был объявлен «Годом оценки» отчасти для того, чтобы продвигать эту тему, поэтому распространение информации всячески приветствуется. Но на сайте Danone я не нашла материалов, касающихся оценки программ. Нашла лишь «оценку условий труда»…

– Мы никогда не называли наш опыт «оценкой». Поскольку мы никогда не действовали в рамках какой-то определенной теории, для нас нормальный подход – понять конкретную проблему, искать решение и смотреть, насколько эффективно мы ее решаем. Это наш подход, как в бизнесе, так и в социальных проектах. Это больше здравый смысл, нежели формализованная теория. Но после знакомства с материалами о методах оценивания, которые предоставил Форум Доноров , мы поняли, куда нам стоит двигаться. И мы, конечно, будем использовать это в дальнейшем, и осуществлять более эффективную оценку. Наверно мы пока не дошли до того, чтобы серьезно тратить деньги на внешнюю оценку, поскольку все сейчас активно действуют в рамках ограниченных бюджетов. Есть некие независимые от оценки подтверждения того, что мы действуем правильно. Наверно, для большей эффективности все средства, которые есть, мы будем направлять на сами социальные проекты, а не на их оценку. Нас часто спрашивают, почему мы не делаем социальные отчеты – конкретно по России. У нас есть один глобальный корпоративный социальный отчет, но делать его в каждой стране достаточно затратно. Честно говоря, жалко денег, и мы, действительно, хотим как можно большую часть  имеющихся средств, непосредственно вкладывать в проекты.

Но о том, чтобы распространять информацию о наших результатах более широко, мы готовы подумать. То, что мы не делаем это сегодня, не означает, что не будем делать завтра.