Умный, но дерзкий
Будущий нобелевский лауреат родился в 1854 году в городе Стшелине, тогдашней Силезии, а ныне Польше. Высоченная башня старой ратуши, церковь Воздвижения Святого Креста, монастырь сестер милосердия. Добропорядочные, набожные обыватели, трудолюбивые и честные, рано ложатся спать, рано встают. Благонадежно. Скучно.
Отец Пауля имел скромный бизнес – владел винокурней и постоялым двором. Каждый день новые лица, атмосфера путешествия, движения, круглые сутки что-то происходит. Веселые еврейские праздники с печальными песнями, выпитое вино никто не считает. Жизнь дома Эрлихов и жизнь всего города имеют очень мало общего.
Не удивительно, что юноша – сначала в гимназии, а затем и в медицинской школе – считается смутьяном. Он в своей семье привык совсем к другим свободам. К скверному – по школьным меркам – поведению прибавляется низкая успеваемость. Не потому, что мальчик глуп или ленив – просто парень не зубрил то, что ему не интересно.
Школа, однако же (а он сменил их несколько), закончена. Позади и университет в Бреслау, и лекции в страсбургском, фрайбургском и лейпцигском университетах.
Юноша отличился и там. Неожиданно увлекся гистохимией – химией живых тканей. Много времени он проводил в анатомическом театре. Срезал тонкие полоски внутренних органов и окрашивал их анилиновыми красками.
Объяснял профессорам: «Средства против бактерий надо искать среди красителей. Они пристают к волокнам тканей и таким образом окрашивают материю. Так же они пристают и к бактериям и тем самым убивают их. Они прокалывают бактерии, как иглы бабочек. Поищем среди красителей. Мы найдем победителей бактерий и уничтожим инфекционные болезни».
Позже молодой исследователь обратил внимание, что если ввести в кровь кролика метиленовую синь, то его мозг и нервы окрасятся в голубой цвет, а все остальные ткани окажутся неокрашенными. Значит, – предположил Эрлих – можно ввести в организм такое вещество, которое убьет все, что относится к болезни, не задев ничего нужного!
Эта пока еще не существующая технология получила название «метод магической пули». Маститые профессора в недоумении качали головой.
Как древний Авицена
И вот Пауль Эрлих уже доктор, он работает главным врачом знаменитой берлинской лечебницы «Шарите». Однако он странный доктор. Кажется, он вообще не видит разницы между правдой и вымыслом, между возможным и невозможным. Для него все – реальность.
Коллеги дают ему прозвище – «доктор Фантаст». А он продолжает окрашивать ткани. Между делом ему удается разглядеть и возбудителей туберкулеза. Но Пауль понимает, кого именно увидел в своем микроскопе только в 1882 году, после того, как Роберт Кох доложил медицинскому сообществу об открытии туберкулезной палочки. Эрлих признавался: «Это было самое захватывающее переживание в моей научной жизни».
Имена Луи Пастера и Роберта Коха гремят на медицинском олимпе. Их подход к врачеванию сильно выходит за привычные рамки. Разумеется, молодой Эрлих – их горячий последователь. Притом, Эрлих – как древний Авиценна. У него нет какой-либо определенной специализации. Терапия, экспериментальная патология, медицинская химия, биология.
Сегодня он систематизирует лейкозы, завтра исследует микробактерии туберкулеза, а послезавтра создает дуалистическую теорию кроветворения и открывает первую в мире сывороточно-контрольную станцию.
Пишет труд «Потребность организма в кислороде», в котором формулирует очередную новую теорию – боковых цепей деятельности клеток. А потом высказывает очередную революционную доктрину – о том, что человеческие клетки, отвечающие за иммунитет, оснащены особыми рецепторами. Именно этими рецепторами клетка чувствует «чужого» и формирует иммунный ответ. И эта теория опять подтверждается, как и прочие «фантазии» Эрлиха, которые на самом деле не фантазии, а самая что ни на есть наука – дерзкая, не видящая рамок.
Победа над «сонной болезнью»
В 1888 году Пауль Эрлих отправляется в Египет. Не в качестве туриста, все гораздо хуже. Не признавая ограничений, в том числе и санитарных, доктор во время многочисленных исследований заражается туберкулезом. Ситуация усугубляется тем, что он, по студенческой привычке, продолжает строго соблюдать свою табачную «норму» – 25 сигарет в день. Не забывая при том наслаждаться сигарами.
По мнению Эрлиха, жаркий африканский климат должен его исцелить. И ему становится лучше. Интуиция ученого-медика и здесь не подвела.
Кроме того, Эрлиха заинтересовала «сонная болезнь» которой в ту пору страдали многие африканцы. Они становились вялыми, словно засыпали на ходу, а потом умирали. Возбудителем болезни были паразиты трипаносомы.
Доктор возвращается в Европу и поступает в берлинский институт инфекционных болезней, под начало своего любимого учителя Роберта Коха. У Пауля очередное увлечение – лечение инфекционных болезней химическими препаратами. То, что сегодня считается нормой, тогда только лишь изучалось – под скептическими взглядами многочисленных представителей «старой школы». И правда, зачем составлять порошки, если можно поставить пиявки и сделать промывку кишечника?
И, как обычно, Эрлих делает открытия. Они на доктора как будто с неба падают. Увы, не все из них духоподъемные.
Это Эрлих обнаружил, что микроорганизмы со временем адаптируются к препаратам, «химия» теряет свою силу. И, соответственно, фармакология тоже должна постоянно меняться.
Одновременно продолжается азартная охота на трипаносом. «Сонную болезнь» в то время лечили препаратом под названием «атоксил». Оно обладало чудовищным побочным эффектом – человек выздоравливал, но терял зрение.
Эрлих пытается синтезировать яд, который был бы смертельно опасен для паразитов, а на человека вообще не действовал бы. И в результате ему это удается. «Сонная болезнь» побеждена.
Химиотерапия, или лечение ядами
В 1899 году Пауль Эрлих переезжает во Франкфурт-на-Майне, в город с большими возможностями для научной работы. Но такой яркой личности нужна не только работа. Эрлих любил хорошие компании, где, как весельчак и балагур, становился центром общества. Он увлекался рисованием, для чего годился любой клочок бумаги, даже мятый. Обожал слушать шарманку, и время от времени затаскивал к себе домой бродячих уличных шарманщиков.
А еще нежно заботиться о своей маленькой зеленой жабе, обитавшей в саду; как уверял Эрлих, жаба предсказывала погоду.
Но главным увлечением все-таки оставались книги и научные журналы. Один из современников писал: «Все свои знания и идеи Пауль Эрлих черпал из книг. Вся его жизнь протекала среди научной литературы; он выписывал химические журналы на всех известных ему языках и несколько – на неизвестных.
Его лаборатория настолько была завалена книгами, что, когда входил посетитель и Эрлих говорил ему: «Садитесь, прошу вас!», то садиться было некуда.
Из всех карманов его пиджака – если только он не забывал его надеть – торчали журналы, а приносившая ему утром кофе горничная спотыкалась и падала на невероятные горы книг, наполнявших его спальню. Из-за своей страсти к книгам и дорогим сигарам Эрлих всегда был в нужде».
Во Франкфурте-на-Майне доктор поступает в Институт экспериментальной терапии, которому впоследствие присвоят его имя. Наконец-то теперь он практически полностью сосредоточен на одном направлении – химиотерапии, как называли тогда лечение болезней ядами. Следует только подобрать их таким образом, чтобы вред, который они наносят всему организму, был меньше, чем того, который достается возбудителю болезни.
Многие находят это чересчур циничным – ведь, фактически, речь идет о состязании человека и микроорганизма. Кто раньше умрет? Но ничего не поделаешь – иначе гибель пациента была бы гарантирована.
Одновременно Эрлих занимается и изучением злокачественных опухолей. Прививает саркому лабораторным мышам. Удачно. К сожалению, до лечения рака химиотерапией пока далеко – мало изучена сама болезнь. Но главное сделано – именно Эрлих, врач, не признающий границы, впервые доказал возможность целенаправленного синтеза химиотерапевтических средств. И, если бы не его прорыв, возможно, с онкологией еще долго бы боролись одним лишь скальпелем.
Нобелевка за иммунитет
А в 1908 году Эрлиху присудили Нобелевскую премию. Правда, не за лечение ядами, а за работы в области иммунологии. Эрлих, помимо всего прочего, открыл так называемый гуморальный иммунитет – образование в крови антител. Премию поделили на двоих с Ильей Мечниковым – он, как известно, обнаружил клеточный иммунитет.
У двух этих гениев отношения были антогонистичными: каждый считал, что именно его иммунитет важнее. И одной из задач Нобелевского комитета было их примирить. Что и удалось. Во всяком случае, в своей Нобелевской лекции Эрлих говорил: «Я надеюсь… что, если эти направления будут систематически развиваться, вскоре нам станет легче, чем до сих пор, разрабатывать рациональные пути синтеза лекарств».
* * *
Скончался Пауль Эрлих в 1915 году, на минеральном курорте Бад-Хомбурге, куда он отправился для поправки здоровья. Смерть наступила от инсульта. Ему был всего 61 год, и можно лишь предполагать, что он еще открыл бы, если бы дожил хотя бы до семидесяти.
