Анна (имя героини и членов ее семьи изменено по ее просьбе) подошла к школе, когда учительница выводила класс на прогулку. Но вместо объятий встретила холодный взгляд дочери: «Ты зачем приперлась? Уйди!» «Алина, я же твоя мама», – оторопев, прошептала Анна и заплакала. Но в ответ услышала только: «Я же сказала, исчезни! Ты мне не нужна!» Одноклассники и педагог, наблюдавшие эту сцену, не понимали, что происходит.
Первоклассница Алина уже полгода живет с папой, бывшим мужем Анны. Разговаривать с мамой ей запрещено. Через два года после развода, в течение которых ребенком он почти не интересовался, Серафим вдруг забрал девочку из детского сада и маме не вернул. Скрывая ребенка от Анны, мужчина смог довольно быстро настроить дочь против нее.
Происходящее в этой семье психологи называют синдромом отчуждения родителя. Родитель-агрессор сознательно очерняет второго родителя в глазах маленького ребенка и отстраняет его от воспитания.
Синдром отчуждения родителя (Parental Alienation Syndrome, кратко – PAS) – термин, введенный профессором клинической психиатрии Колумбийского университета Ричардом Гарднером в 1985 году. Именно он чаще всего используется сегодня для описания состояния ребенка,
настроенного против своего родителя в условиях родительского конфликта. Отечественными учеными и практиками он чаще всего понимается как психологический синдром, но многие специалисты полагают, что он достигает клинической глубины и становится психическим расстройством.
Это устойчивое состояние психики ребенка, при котором он неоправданно отвергает одного из родителей и членов семьи с его стороны, унижает и оскорбляет их в результате манипуляций со стороны другого родителя или иных значимых взрослых.
Синдром отчуждения родителя следует отличать от ситуации, в которой ребенок отвергает своего родителя по объективным причинам, например в результате физического, эмоционального, сексуального насилия. В случае PAS всегда подразумевается отвержение родителя без веских оснований.
По данным Росстата, в 2022 году было зарегистрировано 1 млн 53 тыс. 884 брака и 683 тыс. 111 разводов. На семьи с детьми приходится примерно 40% от общего числа расторжений браков. При этом каждый третий ребенок в России (около 11 млн детей) проживает с одним родителем, примерно в 92% случаев – с матерью.
Расставания редко проходят мирно: потенциальными жертвами синдрома отчуждения родителя могут стать мамы, папы и дети, а также сестры и братья, бабушки и дедушки. Трудности с учебой, психосоматические заболевания, риск суицидального поведения – вот лишь некоторые из последствий отчуждения. Даже если не идет речи о силовых похищениях детей, но родитель, живущий с ребенком, систематически внушает ему негативные мысли о втором родителе, результат может быть непредсказуемым.
«Он решил, что я недостойная мать»
Серафим и Анна прожили в браке восемь лет. Расстались потому, что Анна была ориентирована на карьеру и вскоре после декрета вышла на работу, а Серафим сдавал квартиру в Москве, не работал и часто не выходил из дома, проводя дни за компьютерными играми. Развод был мирным: «Муж спокойно меня отпустил. Просто сказал, что не будет помогать финансово, как и заниматься ребенком. Как потом оказалось, он хотел показать, как мне будет тяжело жить без него», – вспоминает Анна.
Так прошло два года, на протяжении которых Анна пыталась наладить отношения, потому что верила, что дочери нужен отец. Серафим первое время отказывался от встреч с бывшей женой и ребенком. Но потом Анне позвонили из детского сада и сообщили, что Алину забрал папа. «Мне сказали, что они не могут не отдать ребенка законному представителю». Она вызвала полицию и приехала к бывшему мужу. Увидела улыбающуюся девочку. «Я хочу побыть с ним, не трогайте меня», – сказала Алина. Полицейские лишь пожали плечами: отец же не лишен родительских прав. «Ничего страшного, – решила Анна. – Пускай Алина поживет с ним неделю или две, если хочет». Но оказалось, что это решение запустило маятник отчуждения.
Когда мать спустя какое-то время приехала навестить дочку, ей не открыли дверь. Бывший муж не отвечал на звонки и прятал Алину в квартире. Как потом узнала Анна, он не включал свет три дня, чтобы она думала, что никого нет дома. Позже девушке все-таки удалось добиться встречи с бывшим мужем, но найти компромисс так и не удалось. «Он заявил, что я недостойная мать, и поэтому забрал ребенка», – вспоминает Анна и добавляет, что диалога не получилось: Серафим начал кричать на нее матом и даже придушил при ребенке.
Отчуждение – это жестокая пытка
«Корни отчуждения всегда лежат в нарушенных отношениях между супругами. Они привели к разводу и продолжаются после него», – объясняет клинический психолог Татьяна Адмакина, которая часто встречается в своей практике с синдромом отчуждения родителя. Эксперт поясняет: если в браке были абьюзивные отношения, развод не решит эту проблему. Тот, кто был абьюзером, будет продолжать насилие через ребенка.
Отчуждение – жестокая пытка как для ребенка, так и для родителя и других членов семьи, которых удаляют из жизни ребенка. «Отчуждаемый родитель-жертва испытывает в ответ агрессию, ярость, желание уничтожить бывшего супруга или супругу», – объясняет Татьяна. С такими чувствами обычно люди идут на судебные разбирательства. Но если попытки вернуть ребенка тщетны, отчуждаемый родитель впадает в депрессию, вплоть до суицидальных мыслей.
«Стресс, который испытывают отчуждаемые родители, сопоставим с ежедневным узнаванием, что твой ребенок погиб. Ты просыпаешься, вспоминаешь, что у тебя есть ребенок, ты хочешь его любить и обнять, но не можешь этого сделать», – подтверждает клинический психолог и священник Вячеслав Клюев. В храме св. Александра Невского в городе Глазове (Удмуртия) батюшка служит молебны об умножении любви, искоренении ненависти и отчуждения, на которых поминает отчужденных детей и их родителей. Отец Вячеслав на собственном опыте столкнулся с отчуждением и решил помогать тем, кто попал в беду.
«Сын чудил: он думал, что я хочу его у матери украсть»
Отчужденный родитель – чаще всего отец, так как суды в России в подавляющем большинстве случаев определяют детей жить с матерями. Но в СМИ чаще попадают истории отчужденных матерей. На слуху истории знаменитостей и жен миллионеров, потерявших детей. 11 лет назад вся страна наблюдала за разводом сенатора Владимира Слуцкера и его жены Ольги. В центре драмы оказались дети, десятилетний Миша и пятилетняя Аня, которые по решению суда остались с отцом. Слуцкер вывез сына и дочь в Израиль и пресек общение с матерью. Ольга не теряла надежду –писала письма детям, подавала сотни исков. И на очередном судебном заседании услышала от дочери: «Умирай! Я тебя ненавижу! Пока».
Но массово в ситуацию отчуждения попадают отцы. После развода в 2017 году бывшая жена запретила Сергею Миронову видеться с сыновьями, поскольку считала, что это вызовет ревность у нового мужа. Это привело к шести годам отчуждения. В какой-то момент, вспоминает Сергей, он настолько впал в отчаяние, что в сердцах сказал: Бога не существует, раз он позволяет людям так мучиться.
Отчужденными оказываются и представители старшего поколения – бабушки и дедушки, и они порой переживают отсутствие общения с внуками гораздо тяжелее.
«Они понимают, что годы идут, приближается вечность, а они не могут общаться с внуками и внучками. Скорее всего, в вечность они уйдут тоже в таком состоянии, и никто не постоит у гроба», – рассказывает отец Вячеслав. Поэтому во время молебна он поминает также и отчужденных бабушек и дедушек.
Подобная история случилась и в семье Сергея. «Моя бабушка не видела правнуков пять лет и умерла, так и не встретившись с ними», – рассказывает он. В 2022 году, когда мужчина уже начинал заново выстраивать контакт с сыновьями, он заехал в гости к детям с очень важной целью. «Моя бабушка очень плохо себя чувствовала, я уже догадывался, что близок конец. Попросил детей записать для нее видеообращение с добрыми словами. Младший расчувствовался и согласился, хотя прабабушку, конечно, не помнил в силу возраста. А старший заявил, что не знает ее и ничего записывать не будет».
Когда Сергей приехал на похороны и начал разбирать вещи бабушки, он нашел в ее квартире молитвослов. Молитвы за детей заложены рисунком, сделанным рукой старшего правнука.
Поначалу Сергей пытался судиться с бывшей женой, но не преуспел и отчаялся. Ни суды, ни органы опеки, ни педагоги в школе, как правило, не понимают проблемы отчуждения. Часто от таких «специалистов» отчуждаемые родители слышат советы: «подождите, пока ребенок успокоится», «подрастет, сам все поймет и вернется к нормальным отношениям», «заведите себе других детей, оставьте этих, раз они не хотят с вами общаться».
Сергею помогла верующая бабушка: по ее совету Сергей отступился от судебных тяжб, начал молиться и помогать другим детям, стал волонтером службы «Милосердие» по работе с сиротами. «Отчужденные дети – они будто каменные. Вроде бы твой ребенок, но ведет себя так, будто он чужой, – объясняет мужчина. – Сироты, на самом деле, тоже ежи. Они отталкивают от себя, ведут себя нелогично. Все это из-за разрыва привязанности».
Прояснить ситуацию Сергею помог отец Вячеслав Клюев: информацию о его молебнах Сергей нашел в интернете и обратился за поддержкой. «Между заповедями об отношении человека к Богу и об отношениях человека к человеку стоит особая, пятая заповедь, – об отношениях с родителями. Любовь к родителям лежит в основе всего. Поэтому любой верующий отчуждаемый родитель понимает, что его ребенок гибнет для вечности», – объясняет батюшка.
Через некоторое время ситуация в семье Сергея чудесным образом наладилась. Сначала жена разрешила ему раз в неделю забирать младшего сына из сада и гулять с ним, затем и вовсе позвонила с криком: «Забирай своего сына!» Оказалось, что возник конфликт со старшим ребенком, разрешить который супруга не смогла.
Налаживать отношения было непросто: младший ребенок легче шел на контакт, а вот старший, как говорит Сергей, «страшно чудил». «Однажды я забирал сыновей на машине, и мне нужно было заехать на заправку. Сын увидел, что я еду не по привычному маршруту, на светофоре открыл дверь и убежал. Потом оказалось, он думал, что я хочу украсть их у мамы. Не понимаю, что происходило у него в голове».
Отчужденные дети рискуют: астма, сложности в учебе, возможен суицид
«Отчуждение – это психологическое насилие, – уточняет психолог Татьяна Адмакина. – Ребенок любит родителя, а ему запрещают с ним видеться. Поэтому он чувствует себя предателем, виноватым – в подсознании это точно присутствует».
«На уровне психики происходят непоправимые изменения, – дополняет отец Вячеслав Клюев. – Деформация характера, деградация личности, поломанные представления о хорошем и плохом. Могут возникнуть сложности в учебе. Развиваются психосоматические заболевания: астма, кашель, неожиданные аллергические реакции, проблемы с сердцем, неврозы».
У детей, ставших жертвами отчуждения, бывают и случаи искажения памяти (криптомнезии) – ребенок либо «вспоминает» то, чего не было, либо не помнит то, что было на самом деле. Так, прошлые события начал забывать старший сын Сергея, и даже свой побег из машины он быстро вычеркнул из памяти. «Наверное, это своеобразный механизм защиты», – говорит отец мальчика.
Но страшнее всего, конечно, отдаленные последствия. Часто они начинают проявляться в подростковом возрасте. «В плане отношений выросшие отчужденные дети – жертвы. Они подсознательно будут выбирать себе в пару абьюзеров, поскольку так и не научились отличать адекватное поведение от насилия. Бывает, что такие дети в будущем сами становятся абьюзерами», – объясняет Татьяна Адмакина.
Психолог говорит, что постоянное чувство вины, в котором находится отчуждаемый ребенок, лишает его энергии, приводит к подавленности. У таких детей высок суицидальный риск по механизму самонаказания: ребенок ощущает себя как часть мамы и папы, а если он не принимает папу, то он не принимает часть себя.
«Сначала радость, но потом дочь вспоминает, что мама – враг»
Анна прожила в разлуке с дочкой все лето, а в это время подавала все новые иски, обращалась в опеку. Везде ей говорили, что пока отец не лишен родительских прав, ничего сделать нельзя.
Очередная встреча произошла 1 сентября. Анна фотографировала мероприятие для школьного архива, поэтому ее пустили в класс, где другим родителям нельзя было находиться. «Серафима там не было, Алина расслабилась, нам удалось поговорить. Я потом прочитала, что детская психика работает иначе, когда рядом нет второго родителя. Первая реакция – радость. Только потом он вспоминает, что мама – враг».
Но после школьного праздника Алину забрал папа. Они ушли, о здоровом контакте не могло быть и речи. С нечастых встреч Анна возвращалась домой в слезах. «Почти всегда он меня оскорблял при ребенке, матерился, пару раз придушивал. Он считает, что это не насилие, что он меня так успокаивает, – рассказывает Анна. – Каждый раз он встречал меня словами: «Ты че приперлась? Убирайся, я не хочу тебя видеть». Сейчас дочка начала полностью копировать его, даже интонации те же. Я говорю ей: «Алина, очнись, у тебя же будто льдинка в сердце, как у Кая. Почему ты так себя ведешь со мной?» А она даже не отвечает. Откуда в ребенке столько злобы?»
Чтобы заставить ребенка ненавидеть родителя, достаточно месяца
К сожалению, убедить ребенка ненавидеть другого родителя очень легко. «Для этого нужно две вещи: исключить общение ребенка с другим, отдельно проживающим родителем, и постоянно навязывать свою позицию», – объясняет психолог Татьяна Адмакина. Она уточняет: для того чтобы добиться своего, порой достаточно одного месяца. Причем чем младше ребенок, тем легче привлечь его на свою сторону.
«У родителя, который это делает, как правило, есть какая-то внутренняя травма. Например, мужчина изменил, брак распался. Женщина переживает сильную боль, обиду, и она просто использует детей как эмоциональный контейнер, ищет в них поддержку. Другая ситуация: от мужчины ушла жена. Мужчины это тяжело переживают, они либо чувствуют острое одиночество и поэтому удерживают ребенка, либо хотят таким образом вернуть жену через ребенка».
Родителю, который отчужден от собственного ребенка, необходима терапия. Часто эти люди оказываются в крайне тяжелом положении, мучаются от суицидальных мыслей, поскольку не видят иного выхода. Даже если вдруг удастся наладить контакт и вернуть общение, отчуждаемый родитель может потерпеть неудачу: он сам не в ресурсе и не может быть опорой для ребенка.
Другая проблема касается типичного поведения отчужденных детей, которое ранит мам и пап. Но нужно понять: когда сын или дочь кричат «уйди, я тебя ненавижу», они лишь повторяют навязанный им алгоритм. «Нужно этот паттерн сломать. Заболтать ребенка, отвлечь, – советует отчуждаемый отец Сергей. – Приходишь к нему с игрушкой, например, которую дают на кассе в «Пятерочке», говоришь: «Мне на кассе сказали передать это моему ребенку, значит, тебе. Эта штука не опасная? Это игрушка? Как с ней играют? Расскажи мне». И дети обычно рассказывают. Так разбивается шаблонный настрой ребенка на отказ провести время вместе, и общаться в дальнейшем становится легче».
Круглосуточная горячая линия психологической и юридической помощи отчужденным родителям доступна по телефону: 8800.
Также за практической помощью можно обратиться в специализированные организации:
АНО «Национальная ассоциация исследования синдрома отчуждения родителя»,
АНО ДПО «Академия стратегических инициатив».
Информацию о молебнах, которые для отчуждаемых родителей проводит отец Вячеслав, можно получить в группе Александровского храма во «ВКонтакте».
«Наверное, из-за моего прошлого у меня сейчас нет детей»
Проблема синдрома отчуждения родителя касается не только малышей и подростков. Происходящее с отчужденными детьми сказывается на их будущем.
Инне (имя героини изменено по ее просьбе) 40 лет, она не знала своего отца. Родители расстались, когда ей был годик. Отец был мусульманином, по семейным традициям, он должен был иметь несколько жен. Мать не смогла перенести это унижение: она подхватила дочь и буквально сбежала с первым встреченным ею мужчиной на другой конец СССР. Человек, которого она едва знала, стал ее вторым мужем, в семье родился еще один ребенок, и супруги вместе до сих пор. Но Инна на долгие годы потеряла связь с отцом.
«С детства мне объясняли, что это отец нас бросил. Сейчас я понимаю, что мама сама уехала из ревности и мести. По сути она украла ребенка, бросила дом, который отчасти построил мой родной отец, и обрекла меня на скитания в детстве». Новая семья Инны жила в одной из южных республик Союза, в первом попавшемся доме, практически в хлеву. «Сейчас мама со смехом вспоминает, как я спала в чемодане, а мыли они меня в кастрюле».
Довольно долго Инна считала, что отчим – ее родной отец. И до сих пор она называет его папой и носит его фамилию, которую взяла уже в сознательном возрасте. «Я была дико возмущена, когда узнала правду. Мне было четыре года, мы сидели дома. Наверное, я что-то говорила про него, и тут мама буквально брякнула: «Дорогая, это не твой папа». Я была ошарашена».
Инна вспоминает, что ее родной отец в семье был почти полностью табуирован. Лишь иногда мама могла сказать ей: «Как ты на него похожа», но в остальном обсудить тему и что-то узнать о родителе девочка не могла. Когда Инне было 10 лет, она впервые смогла понять, что папа реален и думает о ней: отец прислал посылку. Найти новый адрес дочери и бывшей жены он не смог, поэтому отправил в единственное место, которое было ему известно: на адрес бабушки. В посылке было много грецких орехов, гранаты и безумно красивое шелковое белое платье. «Я любовалась им, это была очень красивая вещь. Потом я узнала, что, как только я выросла из платья, мама отдала его кому-то. И теперь, конечно, этот наряд уже не найти», – с грустью говорит Инна.
Распутывать свою сложную семейную историю Инна начала уже в зрелом возрасте. Когда ей было около 30 лет, она набралась смелости, взяла у матери адрес и отправила родному отцу письмо. Указала номер своего мобильного и приписала, мол, если хотите, позвоните мне.
Через некоторое время, во время деловой встречи девушка получила звонок с неизвестного номера. «Беру трубку, а там… я понимаю, что это он, и что он просто очень плохо говорит по-русски. Он начал плакать, а я не могу говорить, меня ждут коллеги. Даже не помню, что ему ответила. Кажется, «Окей, на связи…» Мы разговаривали на вы».
Во время пандемии родственники сообщили Инне, что ее отец умер от сердечного приступа. Сейчас она время от времени общается с братьями, рожденными во втором браке отца, и с другими родственниками по отцовской линии. «Мне прислали его фотографии. Это был очень добрый и грустный человек. Наверное, если бы я узнала его раньше, мне бы жилось лучше. Меня лишили сильной родовой опоры».
Происшедшее, говорит Инна, сильно повлияло на ее личную жизнь : «Думаю, что из-за моей истории с неприятием родного отца и отсутствием контакта с ним у меня сейчас нет детей. Конечно, есть различные вспомогательные технологии, но я христианка, и ЭКО для меня не возможно. Да и в целом меня пугают последствия. Мне сложно принять донорство яйцеклеток и эмбрионов, суррогатное материнство и даже приемных детей – имея такой опыт, я осознаю, что в этом случае мать должна будет объяснить своему будущему ребенку, кем были его биологические родители. А еще я точно знаю, что этот скелет в шкафу будет всегда тенью ходить за ребенком, и ему придется нести этот крест всю жизнь».
P.S.: На момент сдачи текста в печать Сергей делает ремонт в квартире, проводит выходные с сыновьями и занимается с подопечным-сиротой по программе «Старшие братья, старшие сестры». Анна пока не смогла вернуть дочь и наладить с ней отношения, но она начинает свой путь в психотерапии и верит в лучшее.
Рисунки Екатерины ВАТЕЛЬ
