От хорошей жизни люди не бегут. Приезжает ли в Россию таджик на заработки или въезжает в трейлере в заснеженную Москву многодетная семья афганцев, бегущих от бесконечной войны, самим этим поступком они как бы сигнализируют: «Нам нужна помощь!» Добросердечие и широта души русского человека вошли в поговорку, но, увы: в случае с мигрантами эти качества часто отступают на задний план, давая место расчету («Приезжие отбирают рабочие места и изменяют культурный фон») или даже просто неприятию. И, к сожалению, христиане, верующие в Того, Кто Сам был в земной жизни мигрантом и вынужденным переселенцем из Палестины в Египет, не всегда являются исключением из этого правила.
Прежде чем говорить о том вкладе, который Церковь могла бы внести в дело помощи мигрантам, следует определить, в чем заключается специфика церковной социальной работы, и в чем – специфика проблем мигрантов.
Основная проблема мигрантов – это бесправие. Милиция их не просто не защищает, она их преследует, поэтому ни случайному насилию в их отношении, ни системным нарушениям их прав работодателями, посредниками, правоохранительными органами и т.п., практически невозможно противостоять законным путем. Кроме этого, на них не распространяются права пользоваться большинством услуг: мигрант испытывает трудности с получением медицинской помощи, легальной работы с достойным заработком, устройством ребенка в образовательное учреждение и т.д. Следствием этого являются гораздо более острые последствия любой конфликтной ситуации или несчастного случая. Вторая важная проблема – недостаточная инкультурация. Мигрант зачастую не владеет культурными кодами своих новых соседей, испытывает трудности и в банальном разговоре, одновременно он переживает разрыв с традициями своей исторической родины. Впрочем, независимо от того, удалось ли ему отказаться от традиций своей культуры, или нет, он испытывает (в последнем случае – даже еще сильнее) острую ксенофобию со стороны части принимающего его общества, от частичного или полного игнорирования, обидных замечаний и шуток до прямой агрессии. Одновременно с этим мигрант часто теряет духовную, социальную и физическую связь с родиной и скоро оказывается в некой пустоте: не прижившись тут, он не может вернуться обратно. Все это в целом толкает его к нелегальным, а то и откровенно преступным формам заработка и коммуницирования с окружающей средой.
Итак, бесправие, незнание местной культуры (включая язык) и неприязненное отношение со стороны местных жителей – вот основные проблемы мигрантов, но с этим же – в иной степени – сталкиваются многие другие категории стигматизированных людей – и ближе всего к мигрантам в этом отношении бездомные, «бомжи». Одновременно мигранты из разных мест, находящиеся в разных регионах нашей страны, сталкиваются с очень различными проблемами, а рекомендации, разработанные для азербайджанцев, обживающих русский Север, не помогут китайцам, мигрирующим на Дальний восток. А есть еще проблемы внутренних мигрантов, русскоязычных репатриантов из бывших республик СССР и т.д.
Принципиальных отличий церковных социальных проектов от светских немного, и не все они отличаются в лучшую сторону. Из важных хочется упомянуть мотивацию сотрудников: они нацелены не на успех (как во многих западных светских аналогах, где добровольческая деятельность является одной из важных форм социализации, школьники и студенты так достигают бонусов по месту учебы, призывники избегают армейской службы и т.п.) и не на удовлетворение личного тщеславия, а на служение, что позволяет их направлять на самые непрестижные и бесперспективные участки работ. Второй важный момент – выстроенная сетевая структура Церкви, наличие «филиалов» во многих населенных пунктах.
Но непосредственно делу помощи мигрантам ни то, ни другое особенно не помогает. Впрочем, насколько мне известно, церковная помощь мигрантам в России пока оказывается только на общих основаниях – либо в качестве эпизода работы со случаем, между погорельцем и инвалидом, либо в рамках проектов помощи бездомным. Все это может принести конкретным мигрантам в конкретных ситуациях ощутимую пользу, развитие этих направлений (например, создание социальных гостиниц для людей, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях, в т.ч. – для мигрантов, вырвавшихся из рабства, или потерявших трудоспособность и выкинутых работодателями и т.д.) может стать перспективным направлением деятельности, если будут средства. Образовательные центры с предметами типа «русский как иностранный», специализированные юридические консультации, биржи труда, очищенные от жуликов и рабовладельцев, ясли-сады, куда можно поместить ребенка гастарбайтера, пока родители заняты поисками пропитания, интегративные летние лагеря и т.п. – все это востребовано и может быть реализовано как церковными силами, так и многими светскими организациями (как государственными, так и негосударственными), в которых это практикуется уже давно и успешно: нам здесь остается только заимствовать чужой опыт. Если же говорить о специфической помощи, в которой нуждаются практически только мигранты и которую им может оказать только Церковь, то надо упомянуть шаг, который должен предшествовать вышеуказанным проектам: преодоление ксенофобии в обществе и, для начала, в себе самом. Никакая масштабная церковная помощь мигрантам невозможна, пока находятся миряне и даже священники, называющие кавказцев и азиатов «черными», пока в иных храмах привечают радикальные националистические организации, пока в приезжем видят не брата, за которого был распят Христос, а источник потенциальной опасности, экономического или геополитического конкурента. Возможно, Церкви все же следует наряду с сотрудничеством со всеми государственными и негосударственными структурами, оказывающими ту или иную помощь мигрантам, обратить особое внимание на воспитание Своих чад в духе любви, внимания и снисхождения к особенностям, нуждам и слабостям тех, кто приезжает к нам в поисках лучшей доли, с кем сравнил себя Господь, сказав «был странником, и вы приняли Меня». Без понимания того, что сказано это именно о вынужденных переселенцах, мигрантах и «гастарбайтерах», к нам никогда не придет понимание того, как наладить системную помощь для них в конкретных условиях; любая работа будет превращаться в формальный и неискренний пиар, а отдельные случаи подлинной помощи омрачаться более или менее системной дискриминацией и эксцессами.
Михаил АГАФОНОВ
