Малоярославец – небольшой город с населением чуть больше 40 тысяч человек. Он расположен в 127 км к юго-западу от Москвы в Калужской области. Сейчас по Киевскому шоссе от МКАДа можно доехать до него за два с половиной часа. Это один из тех населенных пунктов, которые попали в негласный периметр 101-го км, где селились бывшие заключенные ГУЛАГа.
С 1935 года осужденным по статье 58 УК РСФСР за антисоветскую деятельность было запрещено возвращаться домой в большие города: они должны были искать новое место жительства на расстоянии не ближе 100 км. Так в малых городах вокруг столицы сформировалось сообщество «101 км». На периферии столичной жизни оказались ученые, духовенство, деятели культуры и многие другие представители интеллигенции, неудобные советской системе.
В Малоярославце по адресу: Успенская, 38 (бывшая улица Свердлова), стоит самый обычный деревянный дом. Фасад из серых досок, на окнах – белые резные наличники, внутри за кружевными шторами – теплый свет от оранжевого абажура. От всех остальных домов его отличают две таблички на углу фасада и плакат с черно-белыми фотографиями и заголовком «Люди, которых помнит этот дом» рядом с калиткой на заборе.
Надпись на черной мраморной табличке говорит о том, что в этом доме с 1931 года жил православный священник Михаил Шик с женой и пятью детьми. Вторая табличка установлена проектом «Последний адрес». Такие вешают на домах, откуда людей забирали в 1937–1938 годах, во время Большого террора. Обычно родственников уведомляли, что арестованный получает «10 лет без права переписки», но на самом деле это означало – расстрелян. Близкие узнавали правду спустя многие годы, когда проходил десятилетний срок и удавалось выяснить судьбу заключенного. Вот и здесь на табличке написано: «Арестован 25.02.1937. Расстрелян 27.09.1937. Реабилитирован в 1956». Этот дом стал Михаилу Шику последним адресом. А спустя много лет его потомки сделали в нем музей «Мемориальный центр 101 километр».
«Этот дом – окно в историю судеб тех людей, которые здесь жили», – говорит Елена Старостенкова, внучка отца Михаила. «И когда приходящие сюда соприкасаются с этими судьбами и с выборами людей, которые те делали, они получают надежду. Они получают надежду на то, что тоже со всем справятся. Посетители музея – это люди, которые дошли до того, чтобы самим себе задавать вопросы о том, как они живут и зачем. Таким людям становится интересно, как на эти вопросы отвечали другие. Еще более интересно, как на эти вопросы отвечали люди талантливые, оказавшиеся в очень сложной жизненной ситуации».
Непоминающий священник
Михаил Владимирович Шик и Наталья Дмитриевна Шаховская познакомились еще до революции. Оба – образованные, интересующиеся гуманитарными науками. Наталья – историк, окончила высшие женские курсы Гилье, прогрессивное высшее учебное заведение для женщин в царской России. Михаил – выпускник отделения историко-филологического факультета МГУ, позднее ставшего факультетом психологии. Он происходил из семьи купцов первой гильдии, торговавших мехами по всей стране. Она – урожденная княжна Шаховская, дочь Дмитрия Ивановича Шаховского, секретаря первой Государственной думы (1906) и министра народного просвещения Временного правительства (1917). Молодые люди занимались общественной деятельностью, вместе писали статьи для журнала «Крестьянское дело». Их связывала долгая дружба: самые ранние их письма друг другу датированы 1911 годом, а венчались они только в 1918-м, когда Михаил вернулся с фронта Первой мировой войны.
«Он сказал, что это, вероятно, последняя война на Земле. Нужно успеть понять, что такое война, и поучаствовать в прекращении этого безобразия», – рассказывает Елена, внучка Михаила и Натальи. «Позже он понял, что прекратить это не в силах человека, а продолжать – заложено в человеческой природе. И получается, что нужно что-то делать с человеческой природой. Это его и подтолкнуло в сторону церковной службы».
После свадьбы супруги переехали в Сергиев (ныне Сергиев Посад). У Натальи там была работа в союзе кооперативов: она преподавала в отделении образования для взрослых. Михаил преподавал историю и психологию в педагогическом техникуме. В 1922 году родился их старший сын Сережа, потом дочь Мария. Лиза появилась на свет, когда ее отец был в ссылке, а младшие сыновья, Дима и Коля, – уже после его возвращения.
В начале 1925 года Михаил стал служить псаломщиком в Воскресенско-Петропавловской церкви Сергиева, в мае его рукоположили в диакона. А в ноябре того же года он был арестован вместе с другими непоминающими священнослужителями, которые не приняли советскую власть. Вокруг митрополита Петра Полянского сформировалась группа противников обновленчества в церкви, не разделявших курс на служение советской государственной машине. «Непоминающий» означало, что в своих молитвах священник не поминает власть. На два года Михаила отправили в город Турткуль, в Казахстан. Там его рукоположил ссыльный епископ, и вернулся он уже в чине священника. В январе 1928 года Михаила назначили исполняющим обязанности настоятеля той же Воскресенско-Петропавловской церкви.
В Малоярославец семья переехала в 1931 году. «Сергиев был в тот момент под прицелом», – говорит Елена. «Они решили уехать туда, где было поспокойнее, чтобы отец Михаил снова не попал под раздачу».
После переезда отец Михаил «ушел за штат», то есть перестал служить официально в церковной системе, где для него с его позицией уже не было места. В своем доме на Успенской, 38 он сделал потаенную церковь и стал проводить богослужения там. Сначала в качестве алтарной части использовался маленький кабинет, а паства собиралась в столовой. Потом семья сделала пристройку к дому, которая выглядела как обычное хозяйственное помещение без окон. В ней помещались 20–30 человек, и богослужения стали проводить там. «Как положено в храме, так он и служил: все воскресные и все праздничные дни. Если сегодня праздник – значит, у Шиков служат», – рассказывает Елена.
Несмотря на сложные времена, Шики прожили в этом доме относительно спокойно шесть лет. Наталья Дмитриевна писала детские книги по истории, про ученых и путешественников, воспитывала детей, занималась бытом и регулярно принимала гостей. Дом стал местом притяжения для родственников и друзей семьи.
А потом наступил 1937 год, и за отцом Михаилом пришли. Потаенная церковь не была причиной: ее обнаружили уже в процессе обыска при аресте. «У нас такое представление, что местных кагэбэшников все это не слишком волновало. И взволновало только тогда, когда пришла разнарядка 1937 года: нужно было набрать определенное количество людей. В тот момент для выполнения плана просто брали всех повторно – всех, кто уже один раз был осужден, – рассказывает Елена. – Разобраться в следственном деле очень трудно. Там написано, что он член преступной группировки «Истинно православная церковь». Но что там из этого выдумано, а что правда – неизвестно».
По воспоминаниям семьи, за пару недель до ареста отец Михаил ездил в Москву на встречу единомышленников – тех самых непоминающих священников. Вроде бы именно участие в этой встрече стало поводом для ареста. Как и написано на табличке, его забрали 25 февраля, а 27 сентября того же года расстреляли. Но об этом семья узнала гораздо позже.
После ареста отца Михаила Наталья продолжала приглашать священников, чтобы они служили в потаенной церкви. Хотя антиминс и часть церковной утвари забрали как улики, в доме Шиков богослужения продолжались до смерти хозяйки.
Наталья вместе с детьми и несколькими родственницами пережила в этом доме немецкую оккупацию в начале войны. Она умерла осенью 1942 года от туберкулеза. Перед смертью Наталья написала прощальное письмо мужу, думая, что он еще жив и когда-нибудь сможет его прочесть. После всех теплых слов она добавила: «Ты знаешь, что в Твоем уголке благодать не переставала. Я считала, что это хорошо для Тебя». Но письмо так и не дошло до адресата, потому что его уже давно не было в живых.
В справке о реабилитации от 1956 года написано: «Постановление тройки УНКВД СССР по Московской области от 26 сентября 1937 года в отношении Шика Михаила Владимировича, 1887 года рождения, отменено и дело производством прекращено за недоказанностью обвинения». Постановление о казни отменили 20 лет спустя, после того как мера наказания была исполнена на Бутовском расстрельном полигоне. В 1996 году сын отца Михаила Дмитрий построил на полигоне деревянный храм в память о нем и других таких же людях, похороненных там в братских могилах.
Дом лишних людей
«Когда мы занимаемся этим домом, мы занимаемся тем, что нам было завещано нашими родителями», – говорит Елена. Ее мать Мария – старшая дочь отца Михаила. Всего внуков у отца Михаила и Натальи Дмитриевны – 11 человек. Но организация работы музея и все хозяйственные вопросы лежат на Елене и ее двоюродном брате Иване Дмитриевиче Шаховском. «Все ушедшие герои: дедушка, бабушка, прабабушки и прадедушки – для меня живые люди, которые всегда присутствуют в моей жизни. Мне интересно про них узнавать, мне интересно про них размышлять, мне интересно про них рассказывать. Какую-то часть своей жизни я должна отдать своим старшим. Это так же естественно, как ухаживать за больной матерью. Я не могу иначе, не могу их сдать в дом престарелых», – пожимает плечами Елена. Она никого из них не застала живыми, но говорит, что многое бы отдала, чтобы пообщаться с такими людьми.
Дом на Успенской, 38 – место памяти не только об отце Михаиле и его жене Наталье. Экспозиция музея рассказывает об их друзьях, родственниках и единомышленниках, о людях похожей судьбы. «Дом, конечно, хранит память о самом отце Михаиле и его семье, но не только о них. Это память о множестве людей, которые были репрессированы или отвергнуты советской властью, – говорит отец Андрей Лобашинский, друг семьи. – Хотя они оказались на обочине жизни и в политических акциях не участвовали, сама их жизнь, их внутреннее послание миру были свидетельством против советской власти. Поэтому они представляли реальную угрозу, и власть решила их уничтожить физически. Этот дом – часть истории и быта людей, которых сейчас называют новомучениками и исповедниками российскими».
Первый хозяин дома – Василий Иванович Севастьянов – тоже был осужден за антисоветскую деятельность в 1931 году. Он вместе с единомышленниками собирал в Малоярославце подписи против закрытия церквей и получил три года ссылки. Его портрет и портреты тех, кто проходил с ним вместе по этому делу, лежат на подоконнике дома, распечатанные на листах А4. На создание полноценной экспозиции пока не хватило средств, но место в музее ему уже отведено.
Также на стенах, кроме портретов Михаила с семьей, есть фотографии Дмитрия Ивановича Шаховского, отца Натальи Дмитриевны. Он был в ссылке в 20-х годах, а в 1938 году его тоже забрали и расстреляли на полигоне в Коммунарке. Обвинения, по сути, никакого не было: он просто попал в ряды неблагонадежных людей, от которых нужно было избавиться. Дмитрию Ивановичу на тот момент было 77 лет. Его жена Анна Николаевна осталась жить с дочерью в доме в Малоярославце. Ее портрет с подписью «баба Аня», нарисованный внуком Димой, тоже висит в одной из комнат музея.
Здесь же сохраняется память о матери отца Михаила – Гизель Яковлевне Шик, которая часть времени тоже прожила в этом доме. А также о двух тайных монахинях Ануровых – матери Анне Николаевне и дочери Екатерине Павловне. Старая знакомая Натальи, Екатерина Павловна, была осуждена за антисоветскую деятельность в 20-х годах и отправлена в ссылку, мать поехала вместе с ней. Когда срок ссылки закончился, им было некуда возвращаться. Шики пригласили их жить к себе в Малоярославец. Так они обе здесь и остались до конца своей жизни.
Дом стал мемориалом непоминающих священников, которые были честны с собой и своей паствой. Им было проще скрываться и служить тайно в стенах избы, чем лицемерить в позолоченных храмах, которые власть посчитала нужным оставить.
А еще это место памяти об их пастве – людях, которые сохранили свою искреннюю веру в то время, когда за нее могли сурово наказать.
Важная часть истории этого дома – судьба поколения, выросшего в его стенах, детей отца Михаила и Натальи Дмитриевны. На их глазах разворачивалась трагическая судьба родителей и старших родственников, они пережили немецкую оккупацию и потерю близких, но все смогли стать выдающимися людьми. Сергей, Мария, Лиза и Николай – авторитетными учеными, каждый в своей области, а Дмитрий – известным художником и скульптором.
В 2012 году в доме случился пожар. Полностью сгорели прихожая, терраса и пристройка, где когда-то была потаенная церковь. Остальная часть дома пострадала от огня, но сохранилась. Дом восстанавливали долго, на деньги семьи и общественные пожертвования. Сергей, старший сын отца Михаила, после своей смерти завещал значительную сумму на восстановление дома. На них смогли реконструировать пристройку.
Никто из детей отца Михаила не увидел, как дом превращается в музей. Идея существовала давно, но не было возможности ее реализовать. В 2021 году Елене и Ивану передали в дар несколько музейных стендов и стеллажей, и они решили, что откладывать больше некуда.
Сейчас прихожая и пристройка почти полностью восстановлены. В помещении кухни располагается основная экспозиция. На стенах висят картины и фотографии, внутри стеллажей – фото, документы, книги авторства Натальи Дмитриевны и одна – их совместная с отцом Михаилом, «Загадка магнита» о Фарадее. Эта книга переиздавалась несколько раз, последний – в 2015 году. На стенах в остальных помещениях висят фотографии и картины. Обстановку внуки стараются сохранить максимально приближенной к той, что была в 30-е годы, хотя предметов мебели того времени осталось мало: что-то продали, что-то украли в 90-е.
Планов по развитию музея много, но средств пока не хватает. Деньги, которые в качестве донатов дают экскурсионные группы, идут в основном на завершение реконструкции пристройки и поддержание дома. Но экскурсионные группы есть, и их становится больше, хотя информация о музее передается только по сарафанному радио. «В этом году у меня были две совершенно неожиданные группы: одна из Покрова, другая из Нижневартовска», – рассказывает Елена. Все экскурсии она проводит сама, но говорит, что с этого года уже сложно справляться с объемом.
Сейчас есть два формата экскурсий: однодневная – про историю дома и его жителей, и двухдневная – про дом и про Малоярославец как город 101-го км. Люди слушают истории, гуляют по городу, а потом долго и с душевными разговорами пьют чай в большой комнате дома. Точно так, как это было принято у Шиков.
Елена говорит, что почти все участники экскурсий просят потом что-то поделать руками, чем-то помочь. Иногда отдельно приезжают волонтеры, поодиночке или целыми группами. И так вот силами потомков Шиков и неравнодушных людей создается народный музей «Мемориал 101 км».
27 сентября
На Успенской улице выстроилась целая вереница машин: на день памяти отца Михаила 27 сентября всегда приезжает много людей. Гости во дворе, внутри дома – все общаются и смотрят экспозицию, пока ждут начала панихиды. Здесь внуки и правнуки Михаила и Натальи, друзья семьи и просто люди, интересующиеся историей этого места.
Панихиду вот уже 10 лет служит отец Андрей Леушинский. «Меня после пожара пригласили дом освятить. И со временем завязались постоянные отношения. Я все больше и больше проникался жизнью отца Михаила, матушки Натальи и вообще всего их круга», – говорит отец Андрей.
С расстрела отца Михаила прошло 88 лет, а память о нем приобретает новые смыслы. Он и все те, кто прошел через этот дом, стали собирательным образом человека 101-го км. И поминая его, посетители дома поминают всех погибших и пострадавших в тот темный период истории страны.
Служба проходит в этот раз в большой комнате: пристройка еще не готова, а в кабинете и столовой, где изначально у отца Михаила проходили службы, все не помещаются – слишком много людей. На постаменте между окнами положили старинную деревянную икону Распятия. Именно она была престольной иконой отца Михаила. Икона чудом сохранилась. Каждый раз дети Ивана Дмитриевича ее аккуратно упаковывают после службы и хранят у себя. В доме ее боятся оставлять: вдруг снова воры, а такую ценность терять нельзя.
После службы накрывают большой стол. Наталья Дмитриевна, внучка Михаила и Натальи, разогревает еду в печи. Женщины приготовили полноценный обед. За столом тесно, но все поместились. Эта часть дня памяти не менее важна, чем панихида. В ней тоже традиции Шиков: двери дома открыты для людей в любые времена, и каждому найдется место за большим столом.
«У нас очень короткая историческая память. Мы эту память должны все время как-то возобновлять, оживлять и распространять, чтобы эта память могла быть действительно живой и помогала нам понимать, чего нужно бояться, чего нужно отвращаться, к чему нужно стремиться», – говорит отец Андрей, стоя во дворе дома Шиков.
