Смерть на Святой Горе присутствует повсюду, но каким-то странным образом. Здесь уже больше тысячи лет никто не рождается, сюда приходят готовиться к смерти и умирать. Святая Гора — огромное кладбище, необычное кладбище. Повсюду: в домах, в кельях и пещерах, в церквях хранятся мощи святых, и повсюду же — кости их прежних обитателей. Прозрачно-желтые, как бы пропитанные воском кости свидетельствуют о доброй жизни усопшего, известного или неизвестного. Поэтому монахи иногда носят такие кости с собой, в маленьких мешочках, медальонах и коробочках, в знак духовной связи и любви. В келии с провалившейся крышей, стены которой еще сопротивляются стихии, или в далекой пещере путник часто набредает на кости, тщательно сложенные, а может быть, затянутые паутиной, собранные в мешок, в пласти ковый пакет, или подвешенные к косяку. Это последняя память о прежних жителях. Каким-то чудесным образом эти кости не наводят на грустные мысли, даже наоборот — значит, место не заброшено.
Повсюду витающая смерть кажется как бы отсутствующей именно в силу своей нарочитой неприкрытости и повсеместности.
Афонское бесстрашие перед смертью — не что иное, как последовательно понятая и пережитая наука Христа о месте человека в мире. Христианин всегда в странствии, в промежутке, на пути к цели, находящейся по другую сторону жизни. Жизнь сама по себе, без этой потусторонней перспективы, ничтожна. Жизнь, ставшая самодостаточной, и есть та страшная «вторая смерть», смерть души, от которой нет спасения. Чтобы стяжать жизнь вечную, монах, да и всякий христианин, должен сначала умереть для этого мира. Умереть на всю жизнь!
«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою (т.е. жизнь — авт.) погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем, сохранит ее в жизнь вечную»4. И святогорец тем и занят: упорно и постоянно умирает для этого мира. Он умерщвляет страсти, хоронит пустые желания и праздные мечты. Только «смертью побеждается смерть». И еще: святогорец «держит свой ум во аде и не отчаивается»5, поскольку у ада нет власти над воскресением.
В мире нехристианском, атеистическом, агностическом разум не способен объять эту перевернутую, парадоксальную логику жизни и смерти. Животворная смерть, держание ума во аде: все это для светского ума — скандал, соблазн и безумие. Жизнь и смерть для атеиста и агностика обычно антиподы, непримиримые противники в борьбе, в которой всегда побеждает смерть, страшная смерть. Жизнь — это существование человека, а смерть неизбежно прерывает его. Жизнь — это радость, наслаждение, энергия размножения, приобретения, творчество; смерть — горе, уныние, увядание и уничтожение. Жизнь есть непрестанная борьба за поддержание самой жизни, смерть — обессмысливание всех усилий. Смерть — высшая негативная ценность, расточение всего того, что представляло собой жизнь как самоцель. И еще многое и многое, что содержится в примитивной бинарной оппозиции. Смерть есть насмешка над всеми человеческими усилиями, и человек никогда не будет в состоянии этого вынести. Поэтому современный человек прогнал смерть из своих мыслей. Если он и говорит о ней, то как о чем-то далеком и не имеющем к нему отношения. Но все-таки не может совсем сделать вид, что ее нет, и стремится всячески приукрасить ее и подсластить.
Давно прошли те времена, когда наши предки покоились под домашним порогом. Они были в садах, они присутствовали рядом с нами всегда: в молитве, за столом, в труде, в радости. Позже европейское кладбище сместилось в центр поселения — к церкви, но и там задержалось недолго. Из-за страха перед смертью оно было отброшено на обезличенную окраину, где отчаянная попытка спасти хотя бы призрак жизни отразилась в строительстве гротескных «домов вечного покоя», где покойникам (и посещающим их родственникам) предоставляются кухни, спальни и цветные телевизоры. Ибо на кладбищах вы должны видеть всё, только не смерть.
Насколько же естественней, даже здоровее, эти кости в окошечках святогорских часовен. Они свидетельствуют о бесстрашии, о победе над смертью, о том, что сокровище, приобретенное в этой жизни — если оно действительно приобретено — не погибает, не подлежит страшному уничтожению, но, как бесценная жемчужина мудрого торговца, всегда при нем. Святогорец может думать: «Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа?» — потому что он знает о воскресении. Раз Богочеловек спускался в ад и связал смерть, то и всякий христианин может пойти за Ним, чтобы умерев при жизни в отдалении от Бога, воскреснуть для жизни вечной с Богом.
Добрая смерть это одновременно и воскресение, а потому монашеское призвание и есть подготовка к ней. Об этом монахи не перестают говорить снова и снова.
Быть мастером смерти, быть сильнее, чем она в миг ее прихода, чувствовать при этом не только покой, но и тихую внутреннюю радость — вот самый верный знак, что христианская жизнь удалась.
Я почувствовал, как хорошо умирать на руках у монахов, этих несомненных знатоков смерти.
————-
4. Ин. 12; 24-25Назад
5. См.Софроний (Сахаров),иеромонах. «Старец Силуан» (первое издание: Париж,1952).Назад
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
