Это могла бы быть история обычной долгой и счастливой любви. Она, собственно, и была такой. Знакомство, влюбленность, венчание, дети, свой дом, развлечения, болезни. Путешествия – последних было даже слишком много.
Но злые обстоятельства сделали это простое чувство возвышенным и даже героическим. Просто потому, что у героев нашего повествования хватило сил в этой буре событий сохранить свое простое обывательское счастье, важнее которого, может быть, нет ничего вообще.
Непредвиденная остановка на мосту
Андрей Евгеньевич Розен родился в 1799 году в Эстляндской губернии (ныне Эстония), на рыцарской мызе Ментак (по-русски – Загорье) в семье эстляндского дворянина Евгения-Октавия фон Розена. Шестнадцати лет поступил в Первый кадетский корпус, а в 1822 году, будучи полковым адъютантом при генерал-майоре Василии Никаноровиче Шеншине, познакомился с Анной Васильевной Малиновской.
Барышня была двумя годами старше (впрочем, по некоторым сведениям они были одногодками). Ее отец – легендарный Василий Федорович Малиновский, первый директор Царскосельского лицея. Увы, он к тому времени давно скончался. Еще раньше этот мир покинула его супруга, так что Аннет жила в семье родных по материнской линии.
Их познакомил Иван Малиновский – брат Анны и большой приятель Александра. Она сразу покорила молодого офицера. Но ничего сверхъестественного в его чувстве опять-таки не было.
Даже наоборот, Розена поначалу привлекли не какие-то выдающиеся душевные качества девушки (при первой встрече это невозможно), а ее симпатичная внешность. Чего он, собственно, и не скрывал. Писал уже в преклонном возрасте: «Средняя сестра Анна своей наружностью, голосом, одеждой вызвала во мне чувство безотчетное. Прошло 45 лет с тех пор, но я как сейчас ее вижу: большого роста, тонкая талия, которая казалась еще тоньше от широких бедер и высокой девственной груди, узенькие руки челночками, с длинными пальцами. Такие руки встречал я на статуях Дианы, Венеры или египетской царицы Клеопатры. Правильный носик, полные губки, просящие поцелуев, и большие голубые глаза, чрезвычайно застенчивые».
Взбурлила молодая кровь.
Однако же со свадьбой не спешили, так что было время познакомиться и с внутренними качествами друг друга. Но в апреле 1825 года молодые все же обвенчались.
Семейное счастье продолжалось не долго. Андрея Евгеньевича арестовали. Розен был осужден по делу декабристов, хотя декабристом он на самом деле не был. Незадолго до восстания Розена пригласили на собрание декабристов. Это был опрометчивый шаг.
Идея офицеру не понравилась, вступать в ряды он отказался. Но и доносить на собственных товарищей не стал. И то и другое не вписывалось в его представления об офицерской части.
А 14 декабря получил приказ вести свой взвод на площадь, подавлять восстание. Но это тоже было неприемлемо для дворянина. В результате Андрей сделал совершенно фантастическую вещь.
Когда его солдаты, направлявшиеся на Сенатскую площадь, практически полностью перешли Исакиевский мост, он дал команду «Стой!» Взвод встал. И так стоял более двух часов, заодно блокируя путь для других солдат.
Властям этот фокус очень не понравился. Уже 15 декабря, на следующий день после восстания Розена забрали в каземат, а летом 1826 года осудили на 10 лет каторги с последующей вечной ссылкой. Правда, затем срок уменьшили до шести лет.
«С восхищением припоминает жизнь в тюрьме»
То, что Анна отправится следом за мужем, не обсуждалось вообще. Секретов друг от друга не было, жена прекрасно знала, что произошло с ее супругом. Не осуждала – мужчине виднее. «Я мог ей совершенно открыться, ее ум и сердце все понимали», – писал в воспоминаниях Андрей Евгеньевич.
Но семья должна быть вместе, значит надо ехать. В Сибирь – значит, в Сибирь.
Единственное, о чем просил Андрей, повременить несколько лет. Дело в том, что только что родился первенец. Надо бы дождаться пока он пойдет, заговорит, ну а потом можно и в путь.
Супруга согласилась: да, так будет лучше. Словно речь шла не о каторге, а о переселении на ялтинскую дачу. Даже этот драматический момент они сумели встать над обстоятельствами и вести себя, как самая обычная семья.
Последний раз перед разлукой они виделись все тем же летом 1826 года. При свидании присутствовал и шестинедельный Евгений, названный в честь отца несостоявшегося декабриста.
Посидели, всплакнули. Следующая встреча состоялась уже в 1830 году, при обстоятельствах довольно романтичных. Розен вспоминал: «После обеда легли отдохнуть, но я не мог уснуть. Юрты наши поставлены были близ большой дороги, ведущей в лес через мостик над ручьем. Услышав почтовый колокольчик и стук телеги по мостику, я выглянул из юрты и увидел даму в зеленом вуале. В мгновение я накинул на себя сюртук и побежал навстречу.
Н.А.Бестужев пустился за мной с моим галстуком, но не догнал; впереди пикет часовых бросился остановить меня, но я пробежал стрелой; в нескольких десятках саженей от цепи часовых остановилась тройка и с телеги я поднял и высадил мою добрую, кроткую и измученную Annette. Часовые остановились. В первую минуту, я предался безотчетной радости, – море было по колено!»
Власти проявили снисхождение, женатым каторжникам разрешили жить, хотя и в каземате, но вместе со своими женами. У Розенов как будто наступил второй медовый месяц.
Андрей Евгеньевич впоследствии писал: «Жена моя поныне, по прошествии с того времени сорока лет, с восхищением припоминает свою жизнь в петровской тюрьме».
Все-таки это была невероятная женщина. Даже в самых кошмарных условиях она сумела радоваться жизни вместе с горячо любимым мужем, будто бы не замечая бытовых страданий. Вопреки немилосердным обстоятельствам, она превращала их союз в обычное счастливое семейство.
А там и срок закончился. В 1832 году Андрей уже не каторжанин. Семейство вместе с двумя маленькими детьми Кондратием (назван в честь казненного Рылеева) и рожденным в дороге Василием (назван в честь отца Аннет) прибывает в Курган.
Первым делом они покупают дом, деньги на него прислал Иван Васильевич Малиновский, тот самый брат, который познакомил Анну и Андрея.
Молодые (ну конечно молодые, им всего по 30 с небольшим) неожиданно увлеклись садоводством. Андрей выращивает цветы, все больше акклиматизируя невиданные в тех местах сорта и виды.
Анна занялась лекарственными травами, чем беззастенчиво пользовались курганцы. Она составила довольно неплохую медицинскую библиотеку, и врачевание, по сути, сделалось ее профессией.
И они снова счастливы.
«Жалкий солдат на двух костылях»
В 1837 году случились перемены. В Курган прибывает цесаревич Александр Николаевич, будущий царь Александр Второй. Он встречается со многими декабристами, но до Розенов наследник так и не добрался. Их посетил поэт Василий Жуковский, сопровождавший цесаревича.
Впрочем, это не стало препятствием для ходатайства перед венценосным папенькой. Увы, Николай отвечает: «Этим господам путь в Сибирь ведет через Кавказ».
Итак, Розены всем своим семейством (у них уже четверо детей, кроме оставленного на «большой земле» Евгения, не брать же его было в эту дальнюю дорогу) переезжают в Тифлис, где к семье присоединяется уже одиннадцатилетний Энни – сын Евгений, до того живший у родственников. Его привезла сестра, Мария Васильевна. Тифлис – не Сибирь, в Тифлис можно.
Увы, незадолго до этого отец семейства очень неудачно упал и сильно повредил ногу (нес свечи для новогодней елки, споткнулся, но не посмел ни обо что опереться, иначе дети остались бы без свечей). Но виду не подал, иначе переезд бы оказался под вопросом.
«Еду не для себя, но чтобы вывезти из Сибири жену и детей», – писал он.
Декабрист А.Бриген вспоминал: «Андрей Евгеньевич Розен отправился прямо отсюда, не заезжая в Тобольск, в Тифлис. Он на костылях, его поднимают и вынимают из повозки. Анна Васильевна совершенно расстроенного здоровья с четырьмя малолетними детьми, и в том числе один грудной, а сверх того, Розен еще и глазами слаб. Каков этот караван отправляется за три тысячи верст на службу».
Уже на месте Розен просит отсрочки от воинской службы. Сетует в одном из писем: «Вы можете себе представить жалкого солдата на двух костылях, который не может ни служить, ни отличиться?»
Но царь неумолим. Он распоряжается «его, Розена, поместить в Пятигорск, где он найдет все способы лечения». После чего несостоявшемуся декабристу следует явиться в действующую армию.
Целый год Розен лечил свою ногу «железными водами». И в 1839 году его все-таки демобилизовали. Больше того, Розенам позволили жить на фамильной мызе, в том самом эстляндском Метаке.
А в 1856 случилась долгожданная амнистия. Розены переезжают в Харьковскую губернию, где им предстоит прожить в покое, мире и согласии еще долгих 27 лет.
Надо ли говорить, что Андрей Евгеньевич сделался там знаменитостью. Один местный житель писал: «Образованный, вечно идущий вперед по пути духовного развития, необыкновенно гуманный, мягкий в обращении, этот высокий, красивый, стройный, бодрый старик вызывал с первой минуты знакомства с ним чрезвычайную к себе симпатию».
Он занимался общественной деятельностью, открыл школу для детей местных крестьян, был мировым посредником при разработке крестьянской реформы, публиковался, работал над «Записками декабриста».
Анна, как всегда, была в тени.
Ну а потом супруги умирают. С разницей всего в четыре месяца, как и положено истинно любящим сердцам.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
