Депутат на коляске: Владимир Крупенников, покоривший Эльбрус

Владимир Крупенников, депутат ГосДумы, получил в армии травму позвоночника и стал инвалидом 1 группы. С тех пор двигается на коляске. На коляске «взошел» на Эльбрус (1997) и Казбек (1995). О том, должны ли инвалиды покорять вершины, бороться за свои права и как это делать, он рассказал корреспонденту Милосердие.ру.

В экспедиции на Камчатку. Владимир Крупенников и Игорь Ушаков, 2006.
Фото с сайта foma.ru

Крупенников – неоднократный чемпион Европы и мира по армрестлингу среди здоровых людей. Одним из первых среди инвалидов прыгнул с парашютом. Многократно участвовал в экспедициях по рекам Заполярья.

Когда в редакции мы говорили, с кем собираемся сделать интервью, и перечисляли покоренные Владимиром Крупенниковым высоты, бывалые члены редколлегии сайта Милосердие.ру, много чего знающие о возможностях людей «с ограниченными возможностями», этому не поверили.

Сегодня Владимир Александрович – депутат Государственной Думы, первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по информационной политике, информационным технологиям и связи.

Более десяти лет возглавляет Региональную общественную организацию инвалидов «Стратегия», которая занимается проблемами комплексной реабилитации инвалидов, их интеграцией в современное общество. При поддержке правительства Москвы создал и возглавил «Московский центр компьютерных технологий для инвалидов» (содействие в трудоустройстве и образовании инвалидов).

Владимир Крупенников – ведущий программы «Фактор жизни» на телеканале ТВЦ, – о том, чего достигли люди с ограничениями.

Владимир женат, с женой Ириной он познакомился в храме, на службе праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Через год с небольшим после встречи Владимир и Ирина повенчались. Через десять лет родился сын.

В Государственной Думе много пандусов. Этому я особенно радовалась, идя вместе с сыном-колясочником на интервью с Владимиром Александровичем.

Красный ковер, полированные двери, мы ждем нашего интервьюера. Он тихо въезжает на коляске, здоровается, и через 15 минут разговора перестаешь замечать и помнить, что этот человек не вошел, а въехал. Становятся интересными совсем другие вещи. В таких разговорах трудно поднимать тему толерантности к людям с ограничениями, трудно верить, что преграды существуют.

Фото из личного архива В. Крупенникова

Мне хотелось побеждать

– Молодой, здоровый, спортивный человек в 20 лет становится инвалидом первой группы. Жизнь разделяется на «до» и «после». Что вы тогда чувствовали?
– Поначалу очень серьезную физическую боль. После операции меня качали две недели подряд наркотиками, чтобы хоть как-то облегчить состояние.

Когда боли стали слабеть, пришло осознание того, что случилось. Но и в самые тяжелые минуты надежды было больше, чем отчаяния. Очень поддерживали родители и друзья, они были рядом.

Потихоньку я стал сидеть, в коляске научился ездить, начал пробовать вставать. Я видел динамику, и это укрепляло надежду, что удастся восстановиться. Этой надеждой первые годы и жил, с утра до вечера занимался. Мне не хотелось в 20 лет прощаться с нормальной жизнью, наоборот, хотелось преодолеть все преграды, победить беду.

– Спорт тоже был нужен, чтобы побеждать? Вы так устроены?
– Да все люди так устроены! Когда человеку что-то легко в жизни дается, оно и особой радости не приносит. Радость, удовлетворение приносит то, чего ты долго добивался, с трудом к этому шел.

Конечно, желание побеждать меня подстегивало, особенно когда я, инвалид, в сборной России среди здоровых людей выступал. У нас был отличный коллектив, мы дружили даже с соперниками.

Удивительный был период жизни. Мне было 25 лет, когда известный путешественник Дмитрий Шпаро позвал в экспедицию на Казбек. Я долго сомневался, решил с батюшкой посоветоваться, думал, что он меня пошлет куда подальше, а батюшка вдруг сказал: «Благословляю, иди, это то, что тебе нужно».

Поход был тяжелым. Мы долго тренировались, отрабатывали системы подъема в условиях высокогорья с пониженным давлением и с пониженным содержанием кислорода. Ночевали две ночи на седловине Казбека. А там мороз ночью градусов двадцать. Но тем не менее… мы сделали это!

Фото из личного архива В. Крупенникова

Правда, когда дошли до вершины, я уже, кроме дикой головной боли, тошноты и чувства, что прямо сейчас помру, ничего не испытал. Зато когда спустились, отдышались, появилась эйфория.

– Все же для большинства людей преграды – это стресс и депрессия.
– Я бы не сказал, что радуюсь, когда у меня преграды. Зачастую мне хочется от них отвернуться и уйти. Просто каждый раз я каким-то волевым образом заставляю себя двигаться в сторону этой преграды и преодолевать ее. Но сам не ищу себе проблем.

– Просто у вас больше внутренних сил, чем у большинства.
– А как это измерить? Возьмем святого Вонифатия. Он пил, блудил, потокая себе во многих похотях. И вдруг однажды увидел, как казнят христиан, объявил себя христианином и был мученически убит. Сильный он человек или среднестатистический? Если он всю жизнь был подвержен порокам и с ними не боролся? А в какой-то момент вдруг взял и пошел на смерть. Потому что понял – ради чего это делать.

А бывает и наоборот. Люди почти святые впадали в страшные грехи. Я думаю, что о человеке, пока он жив, вообще судить в этом плане сложно.

– Вы чемпион разных видов спорта России, Европы и мира. Сейчас тренируетесь?
– Даже зарядку не всегда делаю. Времени нет.

Зачем инвалиду учиться?

– Как пришло желание помогать другим, людям, попавшим в похожую ситуацию?
– Когда я в 1999 году закончил второй вуз, Государственный социально-экономический университет, передо мной встал выбор: либо работать по специальности, либо реализовывать свои проекты. Остановился на своих проектах, а тут и специальность пригодилась – «информационные технологии, прикладная математика». Мой диплом был связан (в то время это еще только появлялось), с построением системы дистанционного образования.

– А почему вы поменяли институт после травмы?
– Представить инвалида в химической лаборатории, тем более связанной с производством, – это немножко нереально. Я пять лет после травмы не учился, и если бы родители не настояли, я не знаю, задумался бы я об образовании. Я не видел перспектив в учебе и активно занимался спортом. Хоть и понимал, что это временно, но видел, что спорт помогает мне поддерживать форму, да и мир хотелось посмотреть.

А Московский государственный социально-экономический университет на самом деле и создавали как институт для инвалидов. Правда, несмотря на это, там не было лифта (!) и я на четвертый этаж взбирался на костылях. Хорошо, что я спортсмен, да еще занимался у Дикуля.

В России тогда это был единственный специализированный вуз для инвалидов. Преподавательский состав набирался по факультетам из профильных институтов. И я видел в нем серьезные перспективы для себя. Уже тогда стал задумываться о том, как помочь людям, похожим на меня. Если я пять лет подряд буквально затаскивал сам себя на четвертый этаж на костылях за знаниями, то почему не помочь людям избежать таких трудностей?

– Насколько важно людям с ограничениями чего-то добиваться? В основном считается: главное, чтобы эти люди не были асоциальными, не сидели в четырех стенах. Важно ли учиться, делать карьеру?
– А не инвалиду важно получать высшее образование? Важно думать о том, кем он будет в будущем?

Не все здоровые люди идут в институт. То же самое и инвалиды. Кто-то хочет себя в профессии реализовать, а кто-то – нет.
Вопрос не в том, будет ли у тебя диплом, а в том, чтобы человек смог себя личностно реализовать. Не сидел бы только перед телевизором или компьютером, иногда выбивая путевки в санаторий.

Если человек ни к чему не стремился, когда был здоров, то вряд ли он захочет действовать, если станет инвалидом. А если человек был активный, то для него просто нужно какое-то время, поддержка, добрый совет, чтобы он преодолел посттравматическое состояние и продолжил свою жизнь.

Препятствий, конечно, много. И в доступности образования, и в отношении общества к инвалидам. Но на то они и препятствия, чтобы их преодолевать. Человеку не просто так испытания посылаются, это ему для чего-то нужно. У человека открывается горизонт для развития именно с того момента, когда он ставит вопрос не «за что мне это?», а «для чего?».

Потому что если человек ставит вопрос «за что?», он либо начинает мучиться угрызениями совести, может быть, и понимая, что это ему наказание сверху свалилось. Или же, если он за собой ничего такого не видит, начинает в недоумении думать: «Господи, вокруг столько наркоманов, алкашей, они живут припеваючи, и с ними ничего не происходит, а почему со мной, таким хорошим, перспективным, беда случилась?» И он никогда не найдет на это ответа, потому что только Богу известно, почему.

А если он задает вопрос: «Для чего?», то обязательно найдет ответ. Для меня это прежде всего, для того чтобы самосовершенствоваться, исправлять себя.

Фото из личного архива В. Крупенникова

Про злоупотребления положением

– Вы занимаетесь трудоустройством инвалидов. Но как быть работодателю, если инвалиды просят для себя особых условий работы? С подтекстом: «пожалейте меня, я больной». Возможно, такие просьбы обоснованы, но в результате рушится рабочий процесс.

– Вопрос в том, для чего работодатель трудоустраивает инвалида. Если он относится к этому, как к оказанию помощи, то он может идти на любые поблажки.

Если он ищет профессионального сотрудника и не готов благотворить, он должен ориентироваться на законодательство, определяющее минимум, который предоставляется инвалидам: сокращенный рабочий день, увеличенный отпуск и так далее.

Конечно, принимая инвалида, нужно создать ему элементарные условия для работы: удобное рабочее место, доступ к рабочему столу, к парковке, к санузлу, питание. Работодатель не может нарушать законодательство, если он принимает инвалида на работу.

Если все это есть, остальные пожелания работника-инвалида не оправданы. У меня было немало случаев, когда инвалиды с детства, в основном с ДЦП, привыкшие к гиперопеке в семье, на работе, будучи 30-40-летними дядями и тетями, вели себя инфантильно. С такими людьми сложно работать.

Может быть, это не их вина, а вина преподавателей, родителей, которые их перестраховали от трудностей.

Но все же, если инвалид решил устроиться на работу, он должен взять на себя определенную ответственность и перед тем, кто его на работу берет, и перед организацией, и перед другими сотрудниками. Он не должен быть обузой или чувствовать себя лишним. Если он чувствует себя обузой, лучше ему сидеть дома, из дома работать.

Нужно быть готовым и к встрече с предвзятостью в отношении к инвалидам, которая есть в нашем социуме. И чтобы снять этот барьер, нужно быть профессионалом большим, чем здоровые люди. То есть желательно, чтобы человек с инвалидностью был на голову выше тех сотрудников, которые занимаются такой же работой. Тогда на него будут смотреть как на профессионала, а не как на инвалида.

– А можно избавиться от предвзятости, хотя бы со временем? На Западе она есть?
– Предвзятость есть и будет во всех слоях общества, во всех культурах и странах. Да, в некоторых странах работодатель даже гоняется за сотрудником-инвалидом, но небескорыстно: ему государство за это дает льготы. Профессиональные качества инвалида это никак не характеризует.

– Правильно ли жалеть инвалида? Или это унижает?
– Думаю, что жалость – это естественно. Человек должен выражать сочувствие другому человеку, когда видит его в беде. Но жалость должна быть правильной, а правильно жалеть надо учиться.

Мне один знакомый рассказывал, что когда он паркуется и достает коляску из машины, то все время оборачивается, нет ли кого рядом. Потому что обязательно кто-нибудь подскочит со словами «давай помогу», в результате чего он оказывается на земле, а не в машине. Не всегда нужно «спешить на помощь». Можно инвалиду в душе посочувствовать, можно просто про себя помолиться за него – так посочувствовать. Может, ему ничего больше не надо.

Комплексы инвалида и как их избежать

– За время нашей беседы у меня создалось впечатление, что вам удалось избежать известных комплексов, которые сопровождают людей с инвалидностью. Как их избежать?
– Они есть, конечно, хотя с годами их становится меньше. И я бы назвал это не комплексами, а психологическим барьером. Со временем, особенно если ты занят каким-то делом, во что-то очень вовлечен, вокруг тебя много людей, ты потихонечку вообще забываешь о каких-то неуверенностях и барьерах.

Иногда я ловлю себя на мысли, что я где-то еду, встречаюсь с людьми, и вдруг чувствую чей-то взгляд. Думаю: «Почему на меня этот человек так смотрит?» Потом вспоминаю: «Я же на коляске!» Я иногда, честно, даже забываю, что отличаюсь от большинства. Поначалу это гнетет. Но время лечит.

На кинофестивале «Кино без барьеров».
Фото из личного архива В. Крупенникова

Хотя, есть люди, которых, к сожалению, инвалидность еще больше загоняет в состояние инаковости. Мое личное объяснение этому – гордыня. Человек боится, что о нем подумают хуже, чем он есть в своих собственных глазах.

– Но что тут может помочь?
– Ответ на вопрос: «для чего?». А если человек все спрашивает: за что, считает себя незаслуженно Богом, судьбой обиженным, да еще на него люди как-то не так смотрят, для него это двойная травма.

От обиды можно озлобиться, от обиды можно замкнуться, от обиды можно смириться. Если человек незаслуженную обиду в себе пережил, сумев простить, я думаю, он освободиться от многих барьеров.

Но смирение не значит, что человека можно ногами пинать. Для меня смирение – принятие воли Божией о тебе. Когда говоришь: «Господи, слава Тебе, что ты мне такое испытание послал, помоги его как-то преодолеть. Помоги разобраться».

Когда человек так просит Бога, Бог ответит. Все получится даже без особых затрат.

– То есть инвалиды должны бороться за свои права?
– Не стоит ставить своей целью за что-то все время бороться или чего-то все время добиваться. Иначе окажешься в состоянии вечной войны.

Просто нужно жить обычной жизнью, в согласии со своими принципами. Если тебе чего-то конкретного хочется добиться – иди постепенно к этой цели.

Надо понять, что жизнь на инвалидности не закончилась, что все равно надо жить, несмотря ни на что. И в этой новой жизни нужно правильно расставить приоритеты, найдет смысл, ответ на вопрос: для чего?

Не знаю, что может быть горше, если человек претерпит в жизни много страданий, настоящих, больших, и останется мрачным, злобным. Если эти страдания посланы ему Богом для смирения, для исправления себя, для приобретения любви, но человек этого не поймет, не услышит, а будет роптать и обижаться, он обречет себя на вечное страдание и одиночество.