Почему перед посещением медкомиссии мамы детей с ДЦП пьют валерианку, а оформление инвалидности может занять годы?
На коляске за справками
Государственная программа «Доступная среда», которая ставит целью к 2016 году сделать беспрепятственным доступ инвалидов «к приоритетным объектам и услугам в приоритетных сферах жизнедеятельности», также должна усовершенствовать механизм государственной системы медико-социальной экспертизы. В чем же проблема с этой экспертизой? Ее прохождение зачастую стоит родителям горьких слез, и оборачивается для семей тяжким трудом и унижением.
К счастью для москвичей, у них есть та самая больница №18, которая упоминалась в первой части cтатьи в связи с визитом Д.А. Медведева. Там работают все необходимые для освидетельствования специалисты, есть специальное помещение для проведения МСЭ, и маме с больным ребенком удается пройти экспертизу сравнительно безболезненно. Почему же это не стало нормой? Почему нельзя организовать такую же работу МСЭ на базе районной поликлиники или больницы?
К сожалению, нормой в настоящее время является мучительнейшая для мамы и больного церебральным параличом ребенка процедура. Для начала нужно пройти педиатра, невролога, психиатра, хирурга, ортопеда, окулиста, лора, предварительно записавшись к каждому на прием. Не всегда поликлинике есть все специалисты, значит обойти их не получится ни за один день, ни в одном месте. Если ребенок не ходячий, то мама приходит в поликлинику на руках с ним и просит других пациентов, сидящих перед кабинетом, пропустить ее вне очереди. Да, у нее есть законное право пройти первой, но это не избавляет ее от недоброжелательности, а порой и грубости, а ведь маме тяжело больного ребенка и так хватает в жизни отрицательных эмоций.
|
После того, как каждый специалист осмотрит пациента и напишет свое заключение, нужно прийти на прием к заведующей детской поликлиникой для оформления итогового заключения, дальше — отстоять во взрослой поликлинике огромную очередь из инвалидов района и пройти процедуру сверки собранных документов. Сюда желательно прийти без ребенка, а значит заранее найти кого-то, кто бы провел с ним день, что тоже проблема, если в семье нет неработающей, но крепкой бабушки, живущей поблизости.
Но и это еще не все. Пакет подписанных бумаг нужно сдать на пункт приема документов для медико-социальной экспертизы, который находится не в поликлинике, а значит это еще одно путешествие, что всегда проблематично для мамы ребенка с церебральным параличом. Наталья Королева, мама девятилетней девочки с ДЦП и координатор проектов благотворительного фонда «Наши дети», рассказала мне, что в городе Железнодорожном, где живет ее семья, вообще нет своей экспертизы. Ей с дочкой для каждого переосвидетельствования приходится ездить в город Электросталь и проводить день в очередях, сначала на экспертизу, потом на оформление индивидуальной программы реабилитации (ИПР).
«Нам еще повезло, — говорит Наталья, — инвалидность моей Маше установили до октября 2021 года, до18 лет. Но есть комиссии, где над родителями с тяжелобольным ребенком просто измываются, заставляя проходить МСЭ раз в два года».Кроме того, когда ребенку-инвалиду по назначению специалиста требуется новое техническое средство реабилитации, не вписанное в действующую ИПР, то всю процедуру медико-социальной экспертизы нужно проходить заново и оформлять новую ИПР!«Почему нельзя вписать в ИПР новое средство реабилитации и приложить заключение врачей о том, что оно ребенку необходимо? Зачем прогонять нас снова через весь этот кошмар?» — горько сетуют родители.
Оформление инвалидности — жизненно важный вопрос для семьи ребенка с церебральным параличом, потому что это пенсия и льготы. С льготами, правда, не все так просто. Если раньше по закону семья имела право приобрести необходимые технические вспомогательные и реабилитационные средства (корсеты, туторы, ортезы, коляски, костыли), а затем получить от государства денежную компенсацию, то с февраля 2011 года этот закон не действует, и родители больного ребенка должны либо взять то, что государство закупило на тендерной основе — то есть самое дешевое и некачественное — либо платить за дорогое и качественное из своего кармана, удовлетворившись лишь частичной компенсацией. Пара качественной ортопедической обуви производства ООО «Персей» стоит порядка 30000 рублей, а компенсация в Московской области составляет лишь 9300. Доступная среда за пределами дома не станет доступной даже при наличии пандусов, специально оборудованных туалетов и подъемников в метро, если у семьи не окажется денег на хорошую пару ортопедической обуви.
Оформленная инвалидность — это возможность бесплатного лечения в федеральных и региональных санаториях и реабилитационных центрах. И здесь семью с больным ребенком поджидает очередное противоречие между декларациями врачей и чиновников и суровой реальностью. Во всем мире и у нас в стране признано: лучшая пора для реабилитации — с рождения до трех лет, но —увы — целый ряд реабилитационных центров отказываются принять детей без статуса инвалида, а оформить инвалидность удается часто не ранее трех лет, так как врачи не спешат с диагнозом. Но если сделать реабилитационные центры доступными для малышей из группы риска, то снизится количество тех, кому в возрасте трех лет придется оформлять инвалидность. Выиграют не только ребенок и его семья, но и государство, которому не придется затрачивать дополнительные средства на поддержание нездорового члена общества на протяжении всей его жизни.
Из всех «социально-значимых объектов», о которых идет речь в программе «Доступная среда», самым значимым для ребенка, безусловно, является детское образовательное учреждение.Но для детей со средней и тяжелой степенью детского церебрального паралича нет ни специальных садиков, ни групп пребывания в обычных садах. Когда подходит время идти в школу, родители опять оказываются в ситуации, когда за права ребенка, декларируемые Конституцией и Законом Российской Федерации «Об образовании», приходится бороться.
Настоящим кошмаром для детей и родителей становится ПМПК — Психолого-медико-педагогическая комиссия. По закону решение ПМПК носит рекомендательный характер и распространяется только на вид программы: например, дети с поражением опорно-двигательного аппарата учатся по программе 6-го вида, есть программа 7-го вида — коррекционная, 8-го вида — вспомогательная, для детишек с диагностированной интеллектуальной недостаточностью.
Родители имеют право выбрать форму образования (школьное, надомное, семейное) и учебное заведение для своего ребенка, однако сплошь и рядом им отказывают в этом, ссылаясь на решение ПМПК: если написано в решении «программа 8 вида», то в школу 6 вида ребенка не возьмут. За несколько дней до посещения комиссии мамы, и даже папы, пьют валерьянку, потому что для них это страшнее самого сложного экзамена: за 20-40 минут общения с их сыном или дочерью специалисты сделают выводы о способностях ребенка и его готовности учиться и усваивать программу. Они не сделают скидку на волнение ребенка, вызванное незнакомой обстановкой, присутствием множества новых людей, на перевозбуждение, вызванное долгим ожиданием в коридоре, но их вердикт определит образ жизни ребенка и семьи на ближайший год, а то и несколько лет, от него зависит, насколько доступным будет образование, реально соответствующее возможностям ребенка, сможет ли он общаться со сверстниками, участвовать в жизни детского коллектива.
Часто дети с ДЦП при сохранных интеллектуальных способностях оказываются в школах 8-го вида, на надомном обучении (с одним приходящим педагогом), либо на дистанционном без возможности социализироваться. Печально то, что при повторном прохождении ПМПК специалисты склонны оставить в силе решение предыдущей комиссии. При этом нет постоянно действующих комиссий, специалисты меняются, никто не отслеживает динамику развития ребенка в течение нескольких лет. А каково маленькому человечку каждый раз представать перед новыми дядями и тетями, чтобы показать, что он умеет? Тут и у взрослого нервы сдадут.
Есть и еще одна болезненная проблема. Детский церебральный паралич часто представляет собой то, что на языке ПМПК называется «сложный характер дефекта». И вот с этим «сложным характером» и совсем уже сложно организовать обучение ребенка хотя бы на дому, потому что для того, кто не говорит, самостоятельно не передвигается, но имеет сохранный интеллект, либо ходит, говорит, но при этом почти не видит, учебных программ не разработано.
Свет в конце туннеля
Говорит Алла Саблина, президент благотворительного фонда помощи детям, больным церебральным параличом «Наши дети»: «Безбарьерная среда в школах — это замечательно, но это ведь не только пандусы и прочие технические приспособления. С барьерами физическими разобраться просто, благо федеральный бюджет выделил на это средства. Куда сложнее сломать барьеры в головах людей, финансовыми вложениями тут не обойдешься».
Алла совершенно права, почитайте хотя бы отзывы на статью Анстасии Отрощенко «Инклюзивное образование: не строиться под «норму», из которых ясно, что многие читатели так и не поняли, что же такое инклюзия, и всерьез обеспокоились тем, что их здоровым детям грозит снижение качества знаний из-за соседства детей с особыми нуждами. А ведь в статье очень толково и доходчиво объясняется, в чем преимущество такого подхода к обучению абсолютно для всех детей без деления на больных и здоровых. Грустно читать и отзыв мамы особого ребенка, пишущего про то, что ее сына избили одноклассники. Вот они, барьеры в головах и взрослых и детей, на преодоление которых потребуются годы и годы упорного труда.
И все-таки прорывы есть. Вот уже второй год работает класс инклюзии в средней школе № 8 города Железнодорожный Московской области. Это совместный образовательный проект фонда «Наши дети», Федерального Института Развития Образования и Министерства Образования Московской области. Затраты на оборудование (специальные сидения, специальная клавиатура для компьютеров и прочее), методическое сопровождение, переподготовку специалистов оплатили благотворители через фонд «Наши дети». Статус эксперимента позволил снизить наполняемость: всего в классе 20 учеников, двое из них — дети с тяжелыми формами церебрального паралича, не передвигающиеся самостоятельно. Казалось бы, капля в море, но как важен этот опыт для всех нас. Усилиями родителей, энтузиастов и благотворителей создается образовательная модель, которую рано или поздно государство вынуждено будет скопировать: на нее переходит весь цивилизованный мир, осознавший губительность деления детей на «норму» и «не-норму» .
«Мы очень много работали с родителями обычных детишек, с учениками проводили уроки доброты, — рассказывает Алла, — и сегодня все отмечают, какие теплые отношение в классе между детьми, как стараются помочь ребята своим товарищам, ограниченным в передвижении. Одноклассники скучают по детишкам с ДЦП, когда кто-то из них заболевает и несколько дней не посещает школу. Кажется удивительным, но и родители здоровых детей из этого класса теперь уверены: инклюзия меняет жизнь к лучшему для всех, а не только для больных детей».
Во втором экспериментальном классе школы №8 учится и 9-летняя Маша Королева, у которой ДЦП со сложной структурой дефекта. Девочка с удовольствием посещает школу, хотя ей приходится непросто. Маше трудно писать, и сейчас она осваивает клавиатуру, нелегко дается математика, но качество ее новой жизни несравнимо с тем, что было раньше. Открылся целый мир за пределами квартиры и больницы, появились друзья, любимый учитель, дневник с заданиями, школьные уроки и веселые каникулы.
Очень хочется, чтобы барьеры рухнули не только для Маши, но и для других детей с ДЦП и их родителей, для общества в целом, для здоровых и больных, сильных и слабых, чтобы в любой жизненной ситуации для каждого из нас среда оставалась доступной, а климат —солнечным.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
