О родительском благословении
– Если я правильно понял, меня попросили рассказать о том, как происходит внутреннее движение человека от идеологической уверенности в некоторых постулатах, которые вложены в него воспитанием и Церковью, – к открытости сердца. Это движение – вся история моей жизни.
Я родился в католической буржуазной семье с очень твердыми представлениями о том, что должно и чего не должно быть. Мои родные искренне считали, что люди с умственной отсталостью безумны. И потом всю жизнь я открывал для себя что-то новое.
Ребенком я жил в мире войны – когда во Францию вошли немецкие войска, мы еле успели убежать в Англию, а оттуда в Канаду. Но к тринадцати годам я почувствовал, что должен вернуться в Англию. Это было сложно, потому что противники топили английские суда. Я пришел к отцу, мы долго говорили, и в конце отец сказал: я доверяю тебе.
Таким образом, в тринадцать лет я совершил что-то, что шло из моего сердца против воли родителей, но отец благословил меня. Это был первый опыт доверия своему внутреннему голосу.
О доверии себе
Я поступил в военно-морскую школу, я был католиком, а там было много англикан. Но я не почувствовал желания изменить свою веру. Так я обнаружил в себе новую степень открытости – доверие себе.
Восемь лет я служил во флоте, но понял, что не могу оставаться там всю жизнь. И пока я служил, я выстраивал свои отношения с Богом. Я понял, что хочу как-то выстроить свою молитвенную жизнь. На корабле не было католического священника, эти искания были внутренними.
Я подал в отставку, чтобы идти за Христом. Меня не понимали – у меня в руках была профессия, которая обеспечивала мне положение в обществе. Но я решал вопрос, как следовать за Иисусом.
Ничего не делать слишком быстро
Сначала я хотел поехать в Нью-Йорк и жить в Гарлеме, среди беднейших чернокожих. Но потом мне посоветовали пойти поучиться, пожить в тихом месте и не делать ничего слишком быстро.
Я начал жить в общине доминиканцев, где изучали богословие. В этой студенческой общине было несколько немцев. Я только что вернулся с войны, где воевал с немцами, и был полон предубеждений, но опыт совместной жизни меня изменил. Я учился у доминиканцев, и их мир был четко разделен: вот католики, вот англикане, где-то еще есть православные.
Я написал докторскую диссертацию об Аристотеле. О нем можно много говорить в научных категориях, но самое ценное в этом философе, что вся его мысль рождалась из его внутренних духовных исканий. Она началась, когда Аристотель смотрел на звезды.
После защиты я несколько лет преподавал философию и научился слушать моих учеников.
Особенно меня поразило, насколько отличаются богатые канадцы от бедных латиноамериканцев. И я спрашивал себя: «А мое место где? Я должен жить в общине, но в какой?»
Когда с людьми обращаются не как с людьми
Я вернулся во Францию и встретил знакомого священника, который был капелланом в центре, где жили люди с умственной отсталостью. Они тронули меня, и я стал ездить по разным лечебницам. С их обитателями обращались не как с людьми. Однажды я видел больницу, где было заперто восемьдесят человек, чтобы они не досаждали родственникам.
Я понял, что должен освободить кого-то из этих людей, я взял двух человек, и мы начали жить в маленьком домике в деревне.
В Евангелии рассказывается, как однажды апостолы спросили Иисуса о человеке, слепом от рождения: «Кто согрешил – он или родители его?» Эта притча многое говорит нам об обществе, настроения в котором позволяли рассуждать о болезни в категориях вины и невиновности.
Мы не вели умных бесед, но нам было хорошо вместе
Мы начали жить вместе с Рафаэлем и Филиппом – вместе убирали дом, готовили. Мы много смеялись и валяли дурака. Для этих людей после интерната это был новый опыт, но и я, наконец, почувствовал себя дома.
Во мне тоже что-то менялось. Я ничему их не учил. Но за их хрупкостью – а у Рафаэля была парализована рука и нога, и он плохо говорил, Филипп, напротив, говорил слишком много – скрывался свет. Мы не вели умных бесед, но нам было хорошо вместе. Мы открывали друг в друге человеческое существо. Например, о вас сейчас я могу многое предполагать – профессию, интересы, но это внешнее, а что внутри? За каждым из нас стоит история – мы где-то родились, у кого-то есть дети, а у кого-то – внуки.
Расскажу вам одну историю. Одна наша ассистентка до того, как прийти к нам, была волонтером среде сиднейских наркоманов и проституток. Однажды она шла по улице и увидела своего подопечного, он умирал от передозировки.
Она села рядом, и он сказал: «Ты всегда хотела меня изменить, но никогда – встретить».
Встреча – это не всегда легко. Это когда между двумя людьми есть такое доверие, что можно рассказать другому свою боль.
О дружбе разных
Мы жили вместе, я хотел идти за Иисусом, но Рафаэлю было всё равно, а Филипп отказывался идти на мессу, у него был печальный опыт. Мы были разными, но, тем не менее, стали друзьями.
Евангелие говорит нам: давая пир, не зови родственников, зови нищих и убогих. Когда я был ребёнком, в семье мы должны были соответствовать принятым правилам, когда служил – должен был быть офицером, потом – преподавателем перед студентами.
А с Рафаэлем и Филиппом я задумался, кто я такой, и оказалось, что я – чадо Божие.
И когда я открыл в себе этого внутреннего ребенка, Рафаэль и Филипп стали моими лучшими друзьями. Может быть, наши беседы не были слишком интеллектуальны, но это была встреча. И тогда барьеры, отделяющие меня от других людей, стали рушится.
Слушать друг друга
В одной парижской церкви один мальчик с умственной отсталостью принимал первое причастие. После службы был прием, и дядя мальчика, он же крестный, подошел к матери и сказал: «Какая прекрасная была служба, жаль, что Франсуа ничего не понял». Видимо, он немного стыдился своего племянника, и, безусловно, выбрал для разговора не самый лучший момент.
В это время Франсуа подошел к матери и сказал: «Не беспокойся, Бог любит меня таким, как я есть». Иногда Бог утаивает от сильных то, что открыл малым.
В последнее время в нашем «Ковчеге» появились общины в Индии и там есть люди другой религии; как понять их? Может быть, главное в опыте встречи – слушать друг друга. Так рушатся те стены, которыми я ограждаю себя, и так я понимаю, что я и есть чадо Божие.
Противоположность страху – встреча
Вопрос в том, чтобы мы могли встретить другого, остановиться и поговорить.
Уверенность, что моя группа, моя церковь, мой класс и мое общество лучше – это порождение страха.
Противоположность мира – это не война, а страх. А противоположность страха – встреча.
История моей жизни – это история освобождения от ограничений и предубеждений. Такой путь требует времени и того, чтобы мы могли спуститься со своего пьедестала и разглядеть, что человек других возможностей, политических убеждений и даже религии может быть прекрасен.
Для этого нужно, чтобы мы были укоренены в своей вере. Мы должны идти за Иисусом и понимать, что этот другой человек встретился мне на пути не для того, чтобы я его осуждал, а чтобы встретил.
У одной женщины в Израиле палестинские солдаты убили единственного сына. И она встретила женщину-палестинку, у которой единственного сына убили израильтяне. Вместе они написали книгу «У слез нет цвета».
Когда заканчивается дорога
Множество людей на протяжении моей жизни меняли меня, но моей опыт не закончен. Сейчас мне восемьдесят девять, и, может быть, через пять лет мой опыт борьбы с собственными предубеждениями будет иным.
Но каждый из вас идет по своему пути, и у вас этот опыт будет собственным.
Запись разговора (по скайпу) была сделана на встрече в культурном центре «Покровские ворота» 5 октября 2017 года.
Жану Ванье: «Вы показали нам скрытого Бога, во всей Его нежности и человечности»
