Возвращение фундамента

Социологические опросы подтверждают: русский язык, математика и история – главные школьные предметы. И разъединять их нельзя.

Трудно назвать бесполезный предмет

В апреле нынешнего года Левада-Центр провел опрос среди 1600 человек в возрасте 18 лет и старше в 130 населенных пунктах 45 регионов страны. Вопрос был вроде бы простой: «Как вы считаете, преподаванию каких предметов следует уделить наибольшее внимание?» Абсолютными лидерами среди предметов стали самые «тяжелые» и самые «скучные» – русский язык и математика. 55% и 52% опрошенных считают, что именно они заслуживают абсолютного внимания. Вместе с тем возросла важность истории и естественных наук. Потеряли свои позиции, по сравнению с предыдущими опросами, труд, физкультура, основы домоводства, основы религии и гигиена сексуальных отношений.

Эти цифры в основном совпадают с ВЦИОМовским опросом, проведенным перед началом прошлого учебного года: из всех школьных предметов самыми полезными россияне назвали родной язык и математику (50% и 47%). Истории достались всего 24%, физике – 17%. Литература и информатика получили 16% и 13% соответственно, химия – 9 %, география – 7%. Физические упражнения посчитали нужными 4% россиян. А вот биология и ОБЖ получили по 3% и 2%. Наименее нужными опрошенные признали уроки обществоведения, труда, экономики, этики и культурологи (по 1% на каждую дисциплину). Правда, 12% респондентов, считают, что изучать стоит все. На вопрос, какие предметы вы считаете самыми бесполезными, задававшийся отдельно, 69% опрошенных затруднились дать ответ.

А в феврале нынешнего года, прошел ВЦИОМовский опрос о предметах, которые необходимо изучать в старшей школе. Все без исключения старшеклассники должны изучать алгебру и русский язык (по 70%), литературу (43%) и историю (42%). За иностранный язык проглосовали 28%, за географию и информатику – по 12%, за геометрию и физику – по 11%. Обязательными дисциплинами «без права выбора» часть респондентов назвала физкультуру, биологию, химию, экономику, обществознание (3%- 7%).

Но опрос Левада-центра важен еще и потому, что респондентов разделили сразу не несколько групп: по уровню доходов, полу, возрасту, месту жительства, – и подсчет голосов велся как по каждой группе, так и в целом по всем опрашиваемым. Это дает необычайно интересную картину: получилось, что граждане из самых разных социальных страт проголосовали за ассортимент школьных предметов, а фактически – за содержание образования, ставшее в этом году предметом ожесточенных и совсем не мирных дискуссий. Из этого опроса очевидно следует, что вынужденная профилизация школы не отвечает интересам и приоритетам самых разных групп населения, – богатых и бедных, столичных и сельских, совсем молодых и пенсионеров. И что под хорошим образованием граждане по-прежнему понимают прежде всего образование разностороннее.

А могли бы и кухарками

С одной стороны, приятно констатировать определенное выравнивание общественных ожиданий, особенно если сравнивать с данными аналогичного опроса 1992 года, когда за приоритет родного языка и литературы высказались 28% респондентов, а за математику всего лишь 17% – на1% меньше, чем за предмет «гигиена сексуальных отношений» (1992 год – пик секспросветовской кампании, самый разгул приснопамятной Ассоциации планирования семьи). Этот вполне идиотический расклад довольно точно отражал тяжелейшую ценностную фрустрацию ранних девяностых: обесценивание советского интеллектуального капитала и щенячье доверие масс к импортным образовательным пряностям. Безусловными лидерами того опроса стали такие чудесные дисциплины, как «трудовое воспитание» и «ведение домашнего хозяйства»: в ситуации, когда знания уже перестали кормить, только и оставалось что надеяться на ручной труд и бытовые навыки. Проект общества сексуально компетентных кухарок и ремесленников, к счастью, не осуществился, – придушенная было интеллектуальная амбиция нации дала о себе знать, и уже через 8 лет, в рамках аналогичного опроса 2000 года, запрос на упомянутую «гигиену» снизился вдвое, а на домоводство – втрое. «Ценность» математики к тому времени выросла до 28 процентов, русский язык – до 25%, истории – до 29%.

Вместе с тем, только 28% респондентов последнего опроса хотели бы уделить приоритетное внимание иностранным языкам. Показатель довольно-таки пессимистический (почти три четверти страны не считают, что уверенный английский вряд ли пригодится их детям во взрослой жизни, не особенно понадобится за границей или в России), но неудивительный, если вспомнить, что загранпаспортами в прошлом году владели всего 17% российских граждан. При этом занятно, что наиболее активно выступают за важность иняза самые молодые респонденты (36% респондентов в возрасте от 18 до 24 лет) и 36 процентов проживающих, по всей видимости, в небольших областных центрах или крупных райцентрах (города с населением от 100 до 500 тысяч человек), – именно они осознают зарубежье или работу на иностранном предприятии как реальный жизненный шанс.

Самыми горячими поклонниками русского языка оказались две старшие возрастные категории (40-54 года и 55 и старше, соответственно 60% и 59%), а наименее заинтересованными в великом и могучем – те самые 18-24-летние (48%), они же оказались и довольно прохладными к математике (42%, самый низкий показатель). Активно поддержала приоритет русского языка и категория респондентов с самыми низкими доходами (61% из категории «не хватает денег на продукты»), зато самые обеспеченные («можем позволить себе товары длительного пользования») дали на 10% меньше – разумеется, к иностранным языкам они отнеслись гораздо нежнее (показатели выше средних), но не сказать чтобы радикально. Предмет «история» занимает почетное третье место, он собрал на круг 42% (против 15% в 1992 и 29% в 2000 годах). Парадоксально, но менее всех прочих уверены в важности этого предмета специалисты с высшим образованием (36%) – прочие то ли не верят в возможность объективного преподавания, то ли идеологически не согласны с нынешним курсом, а может быть, просто считают, что до вручения аттестатов их детям история еще будет переписана наново и нечего ставить во главу угла столь зыбкую, морально неустойчивую дисциплину. Предмет «родной язык и литература» занял четвертую позицию рейтинга, хотя здесь не совсем понятно, о чем идет речь – то ли о русской литературе, то ли о национальной словесности. В отдельную опцию литература не вынесена, поэтому здесь, вероятно, возможна некоторая путаница – татарин или чуваш могли подразумевать свое родное, а русский респондент – свое. Пятое место занимают «компьютерная грамотность, информатика» (32%). Конечно же, самые молодые респонденты стали самыми горячими ее адептами, самые старшие проявили максимум бесчувствия, богатые и бедные оказались практически единодушными (36% и 37%), а упомянутые города-полумиллионники дали рекордный (44%) показатель симпатий к компьютерным наукам.

Дайте философию крестьянским детям

На предмет «основы религии, Закон Божий» подписались всего 9% опрошенных. Это, с одной стороны, нерадостно, особенно если вспомнить, что даже в 1992 за религиозное просвещение выступали 15%, – с другой стороны, можно трактовать это как более сознательный, ответственный выбор, уже свободный от «духовной моды», мало общего имеющей с действительной религиозностью; к тому же формулировка, сливающая «основы религии» с Законом Божиим, автоматически отсекает всех иноконфессиональных респондентов. Зато именно в этом пункте – необычайно широкий разброс показателей. Активнее всего за предмет высказались самые неимущие (25%) и жители городов с населением более полумиллиона (14 %). Наименьший процент показали – да, конечно же, молодежь (4%), москвичи (6%) и жители городов с населением до 100 тысяч человек. Есть над чем задуматься.

На другом моральном полюсе – тоже неожиданности. За пресловутую «гигиену половых отношений» (10%) активнее прочих выступили самые образованные и самые бедные (по 17% у каждой группы), а также москвичи: неожиданная объединительная платформа. Зато наша релятивистская молодежь проявила похвальную индифферентность, выдав температуру даже ниже средней по больнице (9%).

Последний всплеск молодежных восторгов относится к предметам «общественные науки» (20% против средних 13%) и мутным «основам менеджмента, управлению производством» (8% против 4% средних). В остальных же «кабинетах предметников» молодежь вела себя скромно, старалась идти в ногу с большинством. Категория же самых малоимущих установила еще один рекорд, вдвое превысив средний показатель интереса к предмету «домоводство» (20%), а также проявила особую заинтересованность в «философии» (7% против средних 5%), трудовому воспитанию (29% против средних 17) и физкультуре (24% против 14%). Интересно, что жители села практически по всем пунктам оказались близки к среднему результату, не создавая никаких амплитуд, – это говорит, пожалуй, о том, что ценности городских и деревенских жителей сближаются (увы, пока только ценности, а не возможности). Жители села вовсе не ставят во главу угла «физкультуру», «трудовое воспитание» и «домоводство», они также хотят учить детей «философии», «искусствам и творчеству», «бухгалтерии и делопроизводству», а их заинтересованность в топовых дисциплинах (русский, математика, история) даже несколько выше, чем у граждан с высшим образованием.

На круг выходит: русский, математика, история, естественнонаучный цикл, прикладные дисциплины – очень неплохой и очень внятный общественный запрос. Фактически он воспроизводит структуру советской политехнической школы, благополучно уничтоженной реформами, как все неплохое из советского наследства, – и это категорически непохоже на нынешнюю профильную школу с ее обрезанным федеральным стандартом и безжалостной идеей ранней профориентации. Оптимизаторскую вакханалию кройки и шитья это знание, впрочем, не остановит, и известный анекдот про ФСБ, разоблачившую сеть подпольных кружков, «в которых изучали физику, химию, математику и другие школьные предметы», давно уже не кажется смешным.

Евгения ДОЛГИНОВА