Восемь с половиной

Вот и закончились каникулы. Встречен Новый год и выпровожен с почестями старый. Кончился Филиппов пост, отпраздновано Рождество, началась рабочая неделя. С чего начнем сезон? С бессмертной классики.

Домашний кинотеатр

В наступившем послепраздничном прокате – похмельная усталость и не слишком утонченное меню: очередной неловкий, хоть и оглушительный блокбастер об английском детективе, экранизация шведского романа о татуированной девице, апокриф про агонизирующего барда с электронным симулякром в главном роли… Наконец, традиционно-новогодние капустники для самого непритязательного зрителя, которому, при всей его непритязательности, в иное время года не пришло бы в голову идти на эти фильмы. Но даже если вы отыщете что-либо подходящее из этого сурового ассортимента, едва ли он сумеет утолить ваш голод по хорошему кино, в особенности – на христианские и родственные христианству темы.

Последний прошлогодний выпуск был сосредоточен на рождественской тематике и содержал придирчиво составленную, максимально по возможности разнообразную на вкус и цвет десятку из так называемых «рождественских картин». В нее вошли произведения, имеющие как прямое, так и косвенное отношение к Рождеству – от реконструкций Иудеи Ирода до моралите про горожан, встречающих любимый зимний праздник; документальные и авангардные, малоизвестные и знаменитые картины. Этот выпуск – первую колонку наступившего двенадцатого года захотелось сделать равной нашему рождественскому «предложению» – хотя бы чисто тематически. Недаром ведь считается: как встретишь новый год, так и проведешь его.

Духовный хлеб и зрелище

«Иисус из Назарета» (Jesus Of Nazareth, 1977)
Весьма почтительная к своему герою биография, британский четырехсерийный телефильм сделан при участии ведущих профессионалов того времени – постановщика Франко Дзеффирелли, сценариста Энтони Берджеса, композитора Мориса Жарра и других, не менее орденоносных. Для и поныне здравствующего Дзеффирелли (которому через месяц предстоит отметить 89-й день рождения), обращение к истории христианства было не впервые – так, лет за пять до обсуждаемого пеплума итальянец выпустил двухчасовую историческую драму о святом Франциске под названием «Брат Солнце, сестра Луна» (1972). Как и другие эпохалки Дзеффирелли, эта тоже удостоилась почетной, особенно в те годы, номинации «Оскар», однако лучший, думается, фильм об этом удивительном святом удалось гораздо раньше смастерить другому итальянцу – но об этом ниже.

«Величайшая из когда-либо рассказанных историй» (The Greatest Story Ever Told, 1965)
В этой, пусть не величайшей, но тоже добросовестной и мастерской экранизации от Джорджа Стивенса и ко прослеживается вся жизнь Спасителя, начиная с появления загадочной звезды на небосклоне и заканчивая воскрешением из мертвых. Почитателям великого Ингмара Бергмана достаточно сказать, что в главной роли снялся сам фон Сюдов – отличавшийся похвальной требовательностью в выборе проектов – и больше никаких рекомендаций, чтобы уделить внимание этой «величайшей» ленте, не потребуется.

«Петр и Павел» (Peterr & Paul, 1981)
Основанный на исторических реалиях, подробно перечисленных в «Деяниях», этот телефильм длиной три с лишним часа возвращает нас во времена, когда благая, радостная весть о Сыне Божьем приравнивалась к не просто уголовному – но тяжелейшему и непростительному правонарушению, карающемуся смертной казнью. Поэтому открыто верить в Иисуса осмеливались считанные единицы, из которых многим предстояли пытки и долгая мучительная смерть. Два эти непохожих человека, вместе заложившие фундамент христианской Церкви, полжизни ничего не знали друг о друге, а вторую половину – спорили и даже конкурировали между собой, сражаясь за сердца единоверцев. Отличный повод погрузиться в первое столетие н.э. и оценить попутно две актерские работы: Фоксуэрта, сыгравшего Симона-рыбака (и в будущем – ловца душ человеческих Петра), – и Хопкинса, преобразившегося в киликийца Савла (который станет Павлом по пути в Дамаск).

«Франциск, менестрель Божий» (1950)
Как нетрудно догадаться из названия, это фильм об одном из наиболее почитаемых и горячо любимых в западной традиции святых. Франциск – настолько удивительная и не похожая ни на кого ни до, ни после личность, что запросто сошел бы за легенду, кабы не бесспорные и неопровержимые свидетельства его земного бытия. Сочетавший жизнелюбие с аскезой, благополучное происхождение с непревзойденным бескорыстием, а нежную натуру – с деятельным служением Христу (чей лик умел распознавать во всяком ближнем, вплоть до меньших братьев), Франциск – из тех подвижников, которыми жива христианская религия безотносительно ко всем своим конфессиям и ответвлениям. Но настоящая причина, по которой мы упоминаем «Менестреля», – даже не величие его Франциска, а равновеликая ему художественная мощь произведения Роберто Росселлини, создавшего, пожалуй, лучшее, что снято о миссионере, проповедовавшем птицам.

Страсти Жанны д’Арк (La passion de Jeanne d’Arc, 1928)
Общепризнанный шедевр Карла Теодора Дрейера; грандиозный документ дозвуковой эпохи; бессмертный образец киноискусства всех времен. Впрочем, «эксклюзивная» особенность «Страстей» совсем не в этом – в конце концов, есть и другие абсолютные шедевры – немногочисленные, но не менее великие. Уникальность этой черно-белой хроники, запечатлевшей в лицах суд над Орлеанской девой, в том, что одним усилием таланта (сколь угодно крупного и вооружившегося всем необходимым – идеями, бюджетом, профессиональным коллективом и благоприятствующим положением звезд) ничего подобного не снимешь. Художественная гениальность Дрейера соответствовала – и не уступала – глубочайшей его внутренней религиозности: только этим редким сплавом объясним энергетический заряд «Страстей». И то, что фильм не оставляет равнодушным даже самого «неподготовленного», нынешнего зрителя, не склонного, напомним, пересматривать немые фильмы, если только в них не бегают туда-сюда потешный Бастер Китон или Чарли Чаплин. Любопытно, что датчанин полагал беззвучность не техническим ограничением, а обязательным условием просмотра. И настаивал, чтобы показы проходили в полной тишине, без музыкального сопровождения.

«Последнее Солнце» (Abril Despedaçado, 2001)
Проблема мщения/прощения – одна из ключевых и в то же время повседневных для любого христианина; она – та самая теория, которую едва не каждый день приходится решать на практике. Естественное чувство справедливости, подогреваемое праведным (как думается человеку) гневом, взывает к возданию по заслугам, к симметричному ответу. И все бы ничего, когда б Христос – бескомпромиссно в этом пункте расходясь с законом Моисея – не требовал прощения обидчика, каким бы ни был нанесенный им ущерб и какой бы жгучей ни была обида; прощения полного и честного, не допускающего хитроумных оговорок или исключения из правил. Об одной такой картине (и о ситуации, в которую автоматически влетает всякий оскорбленный человек) мы писали, разбирая «Месть» Сюзанны Бир; в «Последнем Солнце», снятом уроженцем Рио-де-Жанейро по имени Уолтер Саллес, архетипический конфликт перенесен в Бразилию, где двум враждующих семействам, кажется, не миновать вендетты.

Два следующих фильма выглядят, на первый взгляд, случайными и чужеродными пришельцами. Но лишь на первый взгляд, выхватывающий внешние черты, но по определению не достигающий внутренних слоев увиденного в самый первый миг объекта.

Шрек (Shrek, 2001)
Знаменитый сказочный мультфильм-блокбастер о чудовище-простолюдине и красавице-принцессе, развлекая, учит подрастающее поколение, да и взрослых, важному напутствию, звучащему на протяжении всего Писания рефреном: никогда не следует судить по внешности, ибо внешность переменчива, обманчива и иллюзорна. Вспомним, что сказал Господь пророку Самуилу: «Не смотри на вид его и на высоту роста его; Я отринул его; Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце» (1-я Царств, 16:7).

Бабуся (2003)
Стилистически (и, к сожалению, по уровню правдоподобия) приближенная к документалистике – такая же реалистичная и душераздирающая – эта грустная, наш список замыкающая лента держит в объективе нескольких обычных братьев и сестер, наших среднестатистических сограждан. Нынче люди взрослые и основательные, все они когда-то были выращены и на ноги поставлены их родной любимой бабушкой, которая была им вместо мамы с папой и всегда, когда просили, отдавала деткам все, что можно и нельзя. Картина – о теперешней ответной благодарности внучат. Яркий представитель авторской (но в артхаус не впадающей) российской кинематографии, Лидия Алексеевна Боброва не использует прямо христианские мотивы и сюжеты: ее провинциальные герои вышли из шукшинской телогрейки, а потому от мыслей о спасении души и посещений церкви генеалогически избавлены – обычные люди, живут, как все, к чему их здесь тревожить? Объясню.

Суть в том, что христианское кино – совсем не обязательно кино о христианах или про библейские сказания. Христианской, думается, можно дефинировать любую ленту, несущую евангельские нравственные ценности. Или просто заставляющую зрителя в момент просмотра делать тот или иной моральный выбор. И «Бабуся», в этом смысле, – истинно христианская, если хотите – православная картина, требующая от каждого из нас определиться, кем он хочет быть – язычником или христианином. Счастливого просмотра вам! И правильного выбора.

Николай ПРОПУЩИН