Волонтеры, бейсбол и умная власть

Представьте себе ситуацию: в России массово появились любители какого-нибудь экзотического для нее вида спорта. Имейте в виду, в этой фантазии придется побыть довольно долго.

Бейсбол, например. Я в курсе популярности бейсбольных бит, но я сейчас именно о спорте.

Внезапно бейсболистов стало очень много. Команды почти в каждом дворе, каждом вузе, и многих трудовых коллективах. Бейсбол внезапно в моде, о нем пишет интернет, тамошние лидеры мнений регулярно рассказывают о нем – одни о культурной роли, другие о прикольных случаях, третьи еще о чем-нибудь.

Существует даже небольшое количество профессионалов-бейсболистов, но как официальный спорт они не признаны. Хотя, повторюсь, их очень много.

Движение совершенно стихийное, никакого руководства, общепринятых авторитетов, центральной координации нету и не предвидится пока. Есть более известные и успешные команды, есть менее – но единая система еще не сложилась. Сообщество регулируется как-то само и чрезвычайно ценит свою самостоятельность. Команды категорически не желают где-либо регистрироваться, составлять списки или вообще придавать себе формальности. Многие не любят мелькать в прессе и даже стремятся сохранить анонимность.

Также надо учесть, что в силу субкультурных штампов типа «Бейсбол – игра свободных людей», сами спортсмены относятся к государству несколько недоверчиво. И особенно не ждут от него ничего хорошего. Некоторые лидеры бейсбольного сообщества замечены в оппозиционной деятельности, некоторые оппозиционные политики периодически посещают бейсбольные матчи, следуя моде. Провластные молодежные движения иногда пытаются также изучать игру, махать битами и ловить мячи, но получается у них плохо, в лидеры они явно не вырываются. Несколько раз их ловили на том, что они фотографируются в амуниции и форме, явно не умея играть и вообще не собираясь этого делать.

Государство сперва не обращает внимания на стихийное явление бейсболистов на Руси. Люди имеют разные развлечения, бейсбол от прочих ничем не отличается. Однако со временем, по мере роста движения, оно начинает волноваться, что идеологически чуждая игра может провоцировать иные заокеански ориентированные мероприятия, в том числе политические. Тем более что бейсбольно подкованные иностранные гости рассматриваются в среде русского бейсбола с огромным интересом, как носители живой традиции.

В какой-то момент государство замечает бейсболистов и начинает думать, что же с ними делать. Их самоорганизация, их энергия, их стихийность вызывают желание использовать ресурс в полезных целях, а их недовольство властью, близость к разным не вполне лояльным власти личностям и движениям вызывают отчетливое подозрение в том, что противники из-за рубежа с помощью бейсбола организуют себе политическую пехоту.

Что же делать в такой ситуации? Реакций возможно две. Одна глупая, другая умная.

Как будет поступать глупая власть? Она начнет жестко подавлять бейсбол как таковой или же твердой рукой ставить его в ячейку. Возникнет департамент бейсбола при министерстве спорта, штат ответственных чиновников (за отсутствием заслуженных бейсболистов, его будут набирать из престарелых хоккеистов), регламенты, правила, циркуляры и так далее. Начнется обязательная или полуобязательная регистрация команд и клубов. Самодеятельный бейсбол не то чтобы поставят вне закона, но начнут на него жестокий накат – снять для игры стадион станет затруднительно без одобрения департамента, самочинные фестивали будут пресекаться как не подавшие вовремя уведомления о проведении или нарушившие правила СЭС, школы начнут закрывать за отсутствии разных формальных необходимых Департаменту бумаг, лидеров начнут полоскать в СМИ по части связей с тем, с кем, по мнению властей, связываться не стоит.

Разумеется, за гонимых бейсболистов сразу вступятся СМИ оппозиционные, на «Эхо вашего города» они будут вещать не переставая, начнут ходить на марши миллионов, выступать в интернете и жаловаться за границу. Ибо хотят просто играть, а не писаться в списки, платить членские взносы и участвовать в государством созданных соревнованиях. Но – по их ощущению – им не дают этого.

Одновременно верные власти писатели интернета начнут кампанию, в ходе которой все узнают, что бейсбол – это враждебная игра, разрушающая подлинно российский менталитет и строение организма. И вообще, они играют на деньги, и там огромные деньги крутятся, в этом бейсболе. И вообще, у них там аморалка, наркотики, треш, угар и содомия. А также неправославие.

Что происходит в результате? Те бейсболисты, которым интересно тусоваться, а игра не очень важна, а таких всегда не менее половины в любом общественном движении, перестают играть. Ибо это становится излишне геморройно. Какие-то бумаги, места для сборов, формальности и так далее. Проще снова пойти пить пиво, чем во все этом разбираться. Те, которые более мотивированы на игру, будут жестоко возмущены: они просто играли и вдруг пришли чужие дяди и начали им рассказывать, как, где, когда и почему это делать правильно. Эти люди будут возмущаться, но тихо. А более мотивированные составят группы протеста. Если до этого на марши ходили некоторые из них – теперь пойдут многие. Их общее доверие к власти резко упадет. Разного рода антивластные выступления они будут слушать гораздо более благосклонно, чем до того, как их на пустом месте обидели. А уж заслать к ним эмиссаров в такой ситуации не догадается только совсем тупой.

И лишь небольшая часть бейсболистов, наиболее обладающая свободным временем и очень сильно стремящаяся играть – пойдет по предложенному власти пути. Зарегистрируется, будет вести списки и проводить мероприятия по правилам. А также терпеть разного рода контроль. Однако они столкнутся с тем, что чиновничий аппарат, созданный для работы с массовым движением, будет вынужден работать с этой небольшой группой. В результате чиновничьего контроля будет много, а бейсбола – существенно меньше, чем раньше. Систему начнут строить заново, ибо планов уже громадье, и местами будут строить уже на добровольно-принудительных началах и на государственные деньги.

В итоге имеем: резкое снижение количества бейсболистов в стране, увеличение количества протестующих и сочувствующих им, увеличение затратной части бюджета.

Это была реакция глупой власти.

Теперь о том, как реагирует власть умная.

Во-первых, она изучает явление прежде чем действовать. Берет и нанимает за относительно небольшие деньги коллектив социологов и проводит исследование – чего хотят и чем дышат бейсболисты. Кто у них лидеры, за кем народ пойдет. Кто как относится к власти, кто чего ищет в этой тусовке. И так далее. Собрать информацию, проанализировать, сделать выводы потихоньку – это первый шаг всякой умной власти. Во-вторых, она не будет сразу строить жесткие регуляторы, наводить ужас формальными правилами и требовать от всех сдавать личные данные. Вместо этого начнется мягкая ненавязчивая поддержка и прикармливание. Не обязательно деньгами, зачем это? Достаточно давать эфир на государственных каналах. Стадионы для игр льготно. Помещения для конференций. Некоторые особо упертые субкультурщики, конечно, начнут воротить нос. Однако выгоды для игры будут слишком явными, и их товарищи спросят довольно убедительно: «Вам играть или субкультуру?» И пойдут играть, а субкультура начнет отмирать. Проводится любительский чемпионат страны, что автоматически создает формальную систему клубов – и теперь все более-менее сами себя посчитали, не надо вводить никаких реестров.

Одновременно уже упомянутая охранительская пресса пишет, рассказывает и показывает – бейсбол исконно российский спорт, происходит от лапты (украинские националисты начинают ревниво ругаться), особенно его одобряет (уважительный взгляд вверх).

Далее. В такой ситуации движение не может начать расти еще быстрее. И вот тут государство зовет к себе лидеров, отчасти уже прикормленных, и говорит – дорогие друзья, нас так много. Как здорово, что все мы здесь бейсболом увлеклись. Давайте вместе с вами придумаем, как мы будем взаимодействовать, а то эти временные конструкции работают как-то недостаточно четко. Мы, то есть государство, готовы вас поддерживать и развивать уже на системной основе. Но для этого нам нужен ответственный орган с нашей стороны – и с вашей стороны. Сформируйте свой, мы сформируем свой. И будем работать. Будем заниматься бейсболом, проводить чемпионаты, ездить на соревнования, строить школы и так далее. Правила этого дела будем писать вместе. Контролируйте себя сами.

Результат: бейсбольное движение (а бейсбол – это спорт, это полезно) живет и развивается, его лидеры уже где-то на полпути к кабинетам спортивных работников, и особых причин как минимум по этому поводу выходить на марши у них нет. Оппозиционным политикам становится неудобно ходить на бейсбол, который превращается в государев спорт. Да, и денег надо значительно меньше тратить. Так всегда, когда включаешь мозг.

К чему я всю эту простыню написал? К тому, что сейчас власть на перепутье относительно одного такого вот бейсбола. А конкретно – гражданского общества в виде стремительно растущего волонтерского движения.

Движение зародилось на излете советской поры. Самая первая известная мне группа появилась в конце восьмидесятых в Республиканской Детской Клинической Больнице. Ее создание инициировал о.Александр Мень. Люди ходили в больницу к детям, играли с ними, общались, старались помочь всем, чем была возможность. Из этой группы вырос благотворительный фонд deti.msk.ru, в эту группу входила первая директор «Подари Жизнь» Галина Чаликова.

А последние лет пять движение стало по-настоящему массовым. Волонтерские группы возникают везде, где собрались минимально мотивированные люди – храмах, интернет-форумах, благотворительных фондах, вузах, школах, предприятиях, фан-клубах и так далее. Точно оценить численность волонтеров в силу их полной анархической вольницы крайне сложно, но их количество исчисляется десятками тысяч. Они активны, энергичны, бесплатны для государства и при этом делают реально полезные дела – от поисков пропавших и экологического мониторинга до организации переписки между одинокими, уборки мусора и поддержки всех возможных категорий нуждающихся.

Это и есть настоящее гражданское общество: люди ощутили свою ответственность, не стали ждать команды, награды или доброго дяди, а пошли и стали решать проблему. При этом отнюдь не забыли, что эту проблему не решили власти и работают они вместо властей. И потому по отношению к властям они настроены не очень по-доброму. Власти же откровенно напрягаются от такого рода самодеятельности – ибо видят за ней потенциальное поле для враждебного влияния.

Это хорошо показала работа волонтеров в Крымске – толковое взаимодействие там так и не наладили. Было несколько конфликтов, когда власти выселяли волонтеров, не допускали их на те или иные объекты – и было много обвинений со стороны волонтеров, что власти не хотят работать, не берут на себя ответственность и так далее. В ситуации перманентного тлеющего конфликта неудивительно, что волонтеры потянулись в оппозицию.

Власть заметила это движение и поняла, что отдавать враждебному влиянию самоорганизующуюся, энергичную, мотивированную и готовую к действиям сеть ей совершенно не хочется. И начала реагировать. Слава Богу, что пока не как глупая власть, ибо попытка жестко законодательно регулировать бескорыстное добро вряд ли кончится чем-то хорошим.

Была попытка повести себя умно. Аналитическая работа была – ФОМ некоторое время назад изучал феномен «бесплатного труда». Правда, после Крымска данные, я подозреваю, устарели. Была попытка поддержки подлинно лучших инициатив – например, приглашение Лизы Олескиной из «Старость в Радость» задать вопрос Путину. Были попытки перехватить инициативу с помощью разного рода «Молодой Гвардии». Однако все это было как-то не очень внятно и эффективно.

А после Крымска, когда власть увидела в волонтерской среде тех, кого опознала как агентов враждебного влияния, когда к волонтерам впрямую вышел и работал с ними Илья Пономарев – власть спешно кинулась закручивать гайки и принимать «Закон о волонтерах». Причем сделано это было максимально неправильным образом, по-глупому. То есть жестко и бездумно.

Неправильно вот с какой точки зрения. Сначала была созвана рабочая группа под руководством сенатора Борисова – но на заседаниях группы, увы, сенатор не смог убедить волонтерские организации, что этот закон нужен им, что он поможет их развитию.

И пока суд да дело, закон был внесен стороной, без ведома рабочей группы. Волонтеры остались в непонятках: почему закон, созданный, согласно пояснительной записке, для развития и поддержки их деятельности, вносят втайне от них?

Поймите, дорогие власть предержащие, волонтеры не дети, которых надо загонять в песочницу. Они изначально работают там, где не хватило государственной воли, денег, влияния или чего-то еще. И если вам нужна их поддержка, их нельзя обманывать и принуждать. Их можно только убедить и поддержать. В противном случае они или просто бросят свое служение, или будут заниматься им как посчитают нужным – правда, и доверие к властям окажется подорванным окончательно. А это, повторюсь – самое натуральное гражданское общество, сознательные ответственные граждане. Не надо отталкивать их демонстративным небрежением.

Тем более что принимаемый закон – откровенно ни о чем. Все, что там есть обязательного, уже присутствует, в большинстве случаев, в других нормативных актах. Все, что есть необязательного – настолько смутно и не связано ни с какой реальностью, что, вероятнее всего, не будет работать.

Его уже довольно активно критикуют те, кто разбирается в волонтерстве (Волонтеры в помощь детям-сиротам, Союз Волонтерских организаций и движений, Подари жизнь, Даниловцы, Милосердие). И от него уже никто не ждет ничего хорошего.

Вот что стоило бы сделать, по пунктам.

1. Не мешать. Регулирующий орган – что он даст для поддержки и развития волонтёрства? Как он поможет помогать людям? А вот лишнее вмешательство в живой процесс, постановка условий, ведение дополнительной отчётности и так далее – это именно помехи. Да, конечно, разную нежелательную активность подавлять через центральное регулирование удобнее. Но вы же собирались поддерживать и развивать, а не просто подавлять?
2. Поощрять. Давать награды самым интересным и успешным, давать гранты на развитие, проводить круглые столы для обмена опытом, рассказывать о важности работы по телевизору и так далее. Помогать выпускать литературу и не препятствовать в работе. Это напрямую следует из задачи поддерживать и развивать – необходимо давать ресурсы и зелёный свет, поощрение и одобрение, а не регуляцию. Это возможно было бы сделать через сеть ресурсных центров, в которых волонтёрские группы могли бы использовать помещения (обучение, занятия, склады, мероприятия – вариантов использования масса) и разного рода инвентарь. Правда, для этого не нужен федеральный закон.
3. Очень было бы полезно, если бы волонтёров кто-то учил. Учил работать в зоне ЧС, учил работать с детьми, учил общаться с госорганами. В Крымск или на пожары приезжала масса людей, которых обвиняли в плохой обученности или недисциплинированности – но разве от записи в реестр они резко обретут нужные знания и опыт? Чтобы, во-первых, в следующий раз люди были подготовлены и такого рода обвинений было бы меньше, во-вторых, чтобы и МЧС, увидев корочки о том, что этого человека они сами обучили – относились бы с большим доверием, и в-третьих, чтобы волонтёры увидели, что властям важно их не посчитать и построить, а реально совместно решать возникающие проблемы. Потому что вот сейчас, буквально осенью и зимой, ребята из Дрома (а они ушли из Крымска последними из волонтеров) захотели пойти обучаться – никакой возможности. В лучшем случае – курсы первой помощи. Хотя курсы подготовки полупрофессиональных спасателей на свете есть – священники, например, обучались.

Ссылки по теме: Если Вы решили участвовать в волонтерском движении, прочтите статью о том, как стать волонтером

4. Очень полезный аспект, который мог бы быть в законе – это прояснение отношений между волонтёрскими группами (причём как самодеятельными, так и действующими как представители НКО) и государственными органами. Чтобы, когда волонтёры приходят в больницу или детский дом, было чётко понятно кто они друг другу. Как распределяются обязанности и полномочия. Сейчас это регулируется теми или иными гражданско-правовыми договорами, которые всегда упираются только в добрую волю руководства учреждения, а то и не регулируется вообще никак, на уровне устных разговоров. Если бы была разработана общая форма для разного рода учреждений, и учреждения были бы в курсе того, как их правильно применять – это сильно облегчило бы работу организаторам добровольного труда. Но и эти формы не должны быть обязательны. Сейчас волонтёры успешно работают, заключая, в случае необходимости, гражданско-правовые договора. Подробнее о том, как это делается, можно, например, прочитать здесь или тут. В этом вопросе есть определённые сложности, но для их решения не обязателен федеральный закон.

Вот так действовала бы умная власть – раздавала бы гранты, давала бы возможности, потихоньку выдвигая на передний план тех, кто умеет работать, пользуется реальным авторитетом и – раз уж это важно – не вызывает сомнений в лояльности.