Весной 1934 года монахини Александра и Ангелина тайно вывезли сани с телом епископа Виктора (Островидова) из северного села Нерица. Владыку хотели похоронить на кладбище в районном селе Усть-Цильма, однако лошадь из-за сугробов встала на полпути. Женщинам пришлось вернуться и предать тело земле на маленьком сельском кладбище. Они боялись, что могила затеряется, но вышло иначе.
Миссионер: «Страдания происходят от внутренней неустроенности»
Молодой иеромонах Виктор (Островидов) стал известен в 1904 году, когда прочел в Саратове три лекции, посвященные психологии «недовольных людей» в творчестве Максима Горького. Встречи проходили при полном аншлаге, а в числе слушателей был даже губернатор Петр Столыпин с семьей.
К «недовольным людям» докладчик причислял многих героев – от Фомы Гордеева до Барона из пьесы «На дне» и даже, в некотором смысле, самого Максима Горького.
«Недовольные люди» находятся в унынии, не видят смысла своей жизни. Они «представляют из себя с внешней стороны, то есть со стороны жизни — «одно отрицательное», а с внутренней — совершенную бесформенность, неопределенность» и оканчивают жизнь весьма печально: «Коновалов повесился, Орлов спился, Илья сделался юродивым, Татьяна отравилась и пр. — одним словом, все они, так или иначе, для жизни пропадают».
«Страдания «недовольных людей» происходят совсем не от внешних каких-либо причин, а от какой-то внутренней неустроенности человека», иными словами — непонимания смысла и цели своей жизни, — утверждал отец Виктор. — Об этом говорит и Татьяна из пьесы «Мещане»: «кто не может ни во что верить, тот не может жить».
Выход из этого кризиса один, и он — в вере, в встрече с Богом, полагал автор доклада. Без этого невозможно «быть чистым, нравственным, быть совершенно чуждым той грязи, в которой люди добровольно живут и которая так хорошо ведома «недовольным людям» да и каждому из нас».
«С этими двумя вопросами, т. е., во-первых, возможно ли человеку достигнуть полной нравственной чистоты, и, во-вторых, имеет ли она для меня значение вечного содержания моей жизни — с этими двумя вопросами мы неизбежно тотчас же вступаем в сферу Христианского Богословия и здесь встречаемся со Христом не моралистом-учителем, а Христом Спасителем мира», — резюмировал он.
В 1905 году отец Виктор на три года отправился в Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме. Прибыв на Святую Землю, священник обнаружил, что вся работа здесь «сводится к требоисполнению»: «Мы необходимо должны признать, что у нас еще и не было в Иерусалиме духовной миссии как посланничества высшей духовной властью русской Церкви духовных лиц с определенными и чисто церковными религиозными целями, а между тем для такой миссии настало время». Он резко осудил такое положение дел на Миссионерском съезде в Киеве в 1908 году, чем привлек к проблеме внимание Синода.
Вскоре после возвращения в Россию иеромонах Виктор стал насельником Александро-Невской лавры, а в феврале 1918 — ее наместником.
Оппозиционер: «Дело наше есть не отделение от Церкви, а защищение Истины»
Епископом архимандрит Виктор стал в 1919 году, когда возглавил вновь созданную Уржумскую епископскую кафедру.
Первые аресты не заставили себя ждать. В 1921 году его, как и многих архиереев и священников, арестовали за осуждение обновленческого раскола. В воззвании к пастве епископ просил «не следовать сему самозванному раскольническому соборищу, именующему себя «церковью живой», а в действительности «трупу смердящему», и не иметь какого-либо духовного общения со всеми безблагодатными лжеепископами и лжепресвитерами, от сих самозванцев поставленными…». За арестом последовало несколько лет ссылок и новое заключение за «организацию нелегальной епархиальной канцелярии», после которого он был обязан проживать строго в пределах собственной епархии, в городе Глазове. Вплоть до июля 1927 года он служил епископом Ижевским и Вотским, временно управляющим Вотской епархией.
29 июля 1927 года Заместитель Местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) выпустил декларацию о лояльности советской власти. Архиереи приняли этот документ по-разному. Владыка Виктор — резко отрицательно: он отказался зачитывать текст своим прихожанам.
Митрополит Сергий попытался переместить «нелояльного» архиерея и назначил его викарием Екатеринбургской епархии. Епископ Виктор, отбывающий ссылку в Глазове, отказался от назначения. В октябре 1927 года он послал митрополиту Сергию письмо, осуждающее Декларацию, и, не получив ответа, объявил о прекращении молитвенного общения с Заместителем Местоблюстителя и переходе своей епархии на самоуправление.
Решение об отделении поддержали православные приходы в Вятке, Ижевске, Воткинске и ближайших к ним уездах. Сторонников епископа Виктора стали называть «викторианами».
Трагедия была в том, что под натиском большевистской власти возникло внутрицерковное разделение, причем, в отличие от обновленческого раскола, «по разные стороны баррикад» оказались люди, одинаково преданные Христу.
В конце февраля 1928 года епископ Виктор пояснил свою позицию в «Послании к пастырям»: «Иное дело — лояльность отдельных верующих по отношению к гражданской власти, и иное — внутренняя зависимость самой Церкви от гражданской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духовную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении на веру; при втором положении она (Церковь) лишь послушное орудие для осуществления политических идей гражданской власти, исповедники же веры здесь являются уже государственными преступниками…».
«Дело наше есть не отделение от Церкви, а защищение Истины», — подчеркивал владыка Виктор, призывая также не подчиняться большевикам — «власти диавола».
Архиерея обвинили в «антисоветской пропаганде», приговорили к трем годам лагерей и отправили на Соловки.
Мученик: «Каждого человека нужно чем-нибудь утешить»
Многие заключенные Соловецкого лагеря утверждали, что покровительство епископа Виктора спасло им жизнь. В их числе был будущий академик Дмитрий Лихачев.
Годы своих ссылок ученый называл «школой нравственности», и одним из учителей этой «школы» был епископ Виктор. Его портрет потом много лет висел в кабинете Лихачева.
«От него исходило какое-то сияние доброты и веселости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, т.к. к нему все относились хорошо и его слову верили…», — вспоминал ученый, добавляя, что именно на Соловках в образе епископа Виктора он постиг «отличительную черту русской святости», которая заключается в том, что «русский человек счастлив пострадать за Христа».
Владыка Виктор был удивительно мягок с людьми, которые окружали его в лагере, в том числе с настоящими преступниками и «урками». «„Каждого человека надо чем-нибудь утешить», — говорил он и умел утешать всех и каждого, — рассказывал профессор Иван Андриевский. — Для каждого встречного у него было какое-нибудь приветливое слово, а часто даже и какой-нибудь подарочек. Когда после полугодового перерыва открывалась навигация, и на Соловки приходил первый пароход, тогда обычно владыка Виктор получал сразу много вещевых и продовольственных посылок с материка. Все эти посылки владыка раздавал, не оставляя себе почти ничего».
Писатель Олег Волков вспоминал, как владыка провожал его из ссылки на материк: «Почему сюда власти попов да монахов согнали, отчего это мир на них ополчился?, — объяснял он на прощанье. — Да нелюба ему правда Господня стала, вот дело в чем! Светлый лик Христовой Церкви — помеха, с нею темные да злые дела неспособно делать. Вот ты, сынок, об этом свете, об этой правде, что затаптывают, почаще вспоминай, чтобы самому от нее не отстать. Поглядывай в нашу сторону, в полунощный край небушка, не забывай, что тут хоть туго да жутко, а духу легко». «Именно тогда я полнее всего ощутил и уразумел значение веры», — отмечал писатель.
Во время заключения на Соловках епископ Виктор работал бухгалтером на канатной фабрике и вместе с другими заключенными архиереями участвовал в тайных богослужениях. По некоторым данным, в 1929 году владыка Виктор под влиянием архиепископа Илариона (Троицкого) возобновил общение с митрополитом Сергием (Страгородским), но по отбытии владыки Илариона из Соловецкого лагеря вернулся к прежним взглядам.
Весной 1930 года владыку перевели на материк. По постановлению ГПУ он был приговорён к ссылке на три года и отправлен в село Усть-Цильма Северного края. Но в 1932 году начались массовые аресты священников. Владыку отправили в тюрьму Сыктывкара, где в течение восьми суток допросов ему запрещали спать и сидеть, добиваясь признаний. Он отказался оговорить себя и других, после чего получил обвинение в контрреволюционной деятельности. В мае 1933 года его вновь приговорили к трем годам ссылки в тот же Усть-Цилемский район, в отдалённое село Нерицу.
В тяжелую зиму 1933-1934 года епископ голодал, отдавая нуждающимся продукты, которые присылали ему духовные чада. За несколько месяцев он сильно исхудал и постарел. В апреле 1934 года владыка заболел менингитом и 2 мая скончался.
Владыка Виктор был канонизирован решением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви заграницей в 1981 году, а в 2000 году епископа причислили к лику святых на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.
Мощи священномученика были обретены 1 июля 1997 года нетленными после 63-летнего пребывания в болотистой почве села Нерицы. Сегодня они находятся в Вятском Спасо-Преображенском монастыре в Кирове.
