Тайная вечеря – пасхальная трапеза Христа с учениками. Весь день Господь проповедовал в Иерусалимском храме, а вечером с самыми близкими собрался на Пасху. С тех пор христиане и собираются вместе, по заповеди Божией, чтобы совершать вместе Евхаристию – благодарение Бога за Его жертву, принесенную «за жизнь мира».
Илья Красовицкий, старший преподаватель кафедры практического богословия ПСТГУ:
– Подробнее всех о Тайной вечере пишет евангелист Иоанн. Он записывает всю долгую беседу Христа с учениками, описывает омовение ног. Евангелист Лука также приводит элементы беседы, которых нет у других евангелистов. Апостолы Матфей и Марк подробно описывают то главное, что произошло, а именно установление Евхаристии.
После того как Тайная вечеря завершилась, Господь с учениками ушел в Гефсиманский сад, и там происходит Его моление до кровавого пота.
Христос не скрывал того, что Ему в этот час важно было быть с друзьями, Его не смущало, что они услышат слова о том, чтобы не пить Ему чашу страданий. Он взял с собой Петра, Иакова и Иоанна и просил их бодрствовать вместе с Ним.
Но ученики не выдержали и «уснули», как говорит один из евангелистов, – «от печали». Христос остался один и молился Отцу, и в этой молитве по человечеству страдал и страшился близких распятия и смерти, но последними Его словами стали: «Да будет воля не моя, а Твоя».
Для Страстной седмицы не существует четкого отделения одного дня от другого. События непрерывным потоком перетекают друг в друга. Поэтому в Церкви много традиций связано с Великим четвергом. Например, освящение мира, приготовление запасных Даров, раньше еще совершалось омовение престола.
Ну и главное, это главная литургия года, воспоминание самого установления таинства Евхаристии.
Прощание Христа с учениками
В прощальной беседе Христа с учениками на Тайной вечере Иисус многое им открыл, о многом предупредил, но главной оставалась мысль, которую Он повторял неоднократно:
быть с Богом невозможно, если между Его учениками будет неприязнь или отчуждение.
Чин омовения ног
Илья Красовицкий:
– Этот чин совершается, как правило, во время архиерейского служения, после литургии Великого четверга.
В этом действе Христа представляет сам архиерей, а апостолов – 12 священников, среди которых, конечно, есть и Иуда, ведь ему тоже Господь омыл ноги.
Это событие Страстной недели – омовение ног Христом своим ученикам – трудно понять человеку. Бог моет ноги людям, которые, как известно Богу, вскоре все разбегутся, оставят Его одного в страданиях перед смертью.
Но именно так заповедает поступать Христос тем, кто хочет быть Ему верным, – чтобы и они поступали, как Он.
Чтобы они не искали, чтобы им служили, но сами были как служащие – по образу своего Учителя: «кто хочет быть первым, да будет последним из всех», Самого Себя поставив в пример (Ин. 13:15–16).
Есть ли в Иуде загадка
Ольга Седакова, филолог, поэт:
– Все ученики, как поется в тропаре Великого четверга, во время Тайной вечери «просвещаются» (в этом слове соединены два значения – обретения знания и освещения; на них падает свет мудрости), а Иуда – «омрачается», то есть наполняется последней темнотой. Это просветление и это помрачение происходит одновременно, как с удивлением отмечено в тропаре: «когда» – «тогда».
Иуду – как остерегающий пример – вспоминают каждый раз в молитве перед причастием:
Вечери Твоея Тайныя
Днесь, Сыне Божий, причастника мя прими:
Не бо врагом Твоим тайну повем,
Ни лобзания Ти дам, яко Иуда,
Но яко разбойник, исповедаю Тя:
Помяни мя, Господи, во царствии Твоем.
Перевод:
(Трапезы Твоей таинственной сегодня, Сын Божий, прими меня участником: ибо я не открою тайну врагам Твоим, не поцелую Тебя, как Иуда. Но как разбойник (благочестивый), исповедаю Тебя: Вспомни меня, Господи, в Царстве Твоем).
Эту молитву (которую обычно читают, а не поют – миряне дома, а священник перед тем, как подавать причастие) Великая cедмица выносит на особую высоту: в Великий четверг – единственный раз в году – она поется на месте песни Входа («Херувимской»).
И эти слова, эта мысль напоминают о том, как до конца времен остаются связанными тема причастия – и тема предательства.
Предательство остается возможным и для того, кто получил дар участия в Трапезе Божией и кому омыл ноги и кого назвал своим другом Сам Господь.
Если писатели последнего столетия, предлагая разнообразные апологии Иуды, ищут в его образе какой-то особой сложности, загадки и глубины (эта традиция восходит еще к древним апокрифам), то литургическая поэзия ничего интересного и сложного в Иуде не видит.
Здесь он не более чем жертва сребролюбия, корысти, стремящийся использовать Бога в своих интересах (как земного владыку, от которого можно получить власть, честь и золото), жадный до обладания всем чем можно и неблагодарный человек, и не более.
