В начале мая, месяц назад добровольческое движение «Даниловцы» отметило свой 5-летний юбилей. За это время молодые волонтеры стали верными друзьями для сотен больных ребятишек, сирот, инвалидов или просто тех, кого принято называть «одинокими» и «малоимущими». В рамках проекта «Кто есть кто в благотворительности» руководитель «Даниловцев» Юрий Белановский рассказал нам об опыте организации добровольческого движения и о том, что значит быть волонтером.
– Юрий, расскажите, пожалуйста, об истории движения, которое вы столько времени возглавляете.
– История достаточно давняя. Наше движение выросло из молодежного центра при Свято-Даниловом монастыре. Его бы просто не было без монастырской опеки, без большого, единственного в своем роде молодежного центра. Там существовали разные курсы, клубы, кружки. Приходило более 1000 человек в год. Еще до формального появления «Даниловцев» молодежный центр уже был связан с лечебными и социальными учреждениями. Молодые люди, которых еще никто не называл волонтерами, уже ходили в больницы, центры социального обслуживания, в центр временной изоляции несовершеннолетних. Но работа тогда была скорее церковно-просветительской. Впрочем, это вполне соответствовало запросам вышеназванных учреждений.
– Каким, например?
– Например, при центре временной изоляции есть домовый храм. Ставилась задача – помочь детям понять богослужение, рассказать им что-то о православной вере.
– У «Даниловцев» есть официальная дата рождения?
– Я лично считаю моментом рождения Движения звонок одного из наших сотрудников и координаторов Андрея Мещеринова, который сказал, что давно мечтал работать с детьми в больнице, но не по церковной тематике, а просто общаться с ними. У Андрея большой педагогический опыт. В тот момент его личные жизненные обстоятельства складывались так, что появилось свободное время. С другой стороны, мы узнали, что фонд «Подари жизнь» всерьез задумывается о волонтерском досуговом проекте в НИИ им. Бурденко. Предполагалось проводить с детьми праздники, играть.
– И решили объединить усилия?
– Да. Мы съездили к директору фонда Галине Чаликовой, ей идея совместного проекта понравилась, и у нас возникла первая волонтерская группа. 7 мая 2008 года волонтеры впервые во главе с Андреем пошли в Бурденко. Вот вам, если хотите, и официальный день рождения.
Тогда стало очевидно, что эта социальная деятельность – дополнение к тому, что происходило в молодежном центре раньше. И она может быть направлена не только на внутрицерковную аудиторию, но и на внешнюю. Она для тех, кто хотел бы, с доверием относясь к христианству, нести радость больным и неимущим. Название придумали быстро: оно витало в воздухе.
– А концепцию?
– Мы исходили из того, что «Даниловцы» будут нетипичным движением. Ведь как обычно бывает? Существует группа ребят, которая сперва работает на запале и эмоциях, потом приходит привычка и даже усталость, и в результате встает вопрос о сохранении стабильности и привлечении новых людей. Если эта задача успешно решается, возникает серьезное движение. Так, например, возник «Клуб волонтеров» – крупнейшее волонтерское движение, помогающее детишкам из детских домов.
– А у вас?
– А у нас было все наоборот, так сказать, не снизу, а сверху, поскольку имелась мощная база и опыт молодежного центра при Даниловом монастыре. Нужно было правильно организовать то многое, что фактически уже имелось в нашем распоряжении. Множество сотрудников, специалистов.
– Это был ресурс монастыря…
– Да, к счастью для нас, он был с самого начала. И это огромная поддержка. Нас очень вдохновляла поддержка наместника монастыря архимандрита Алексия и русководителя молодежного центра Игумена Иоасафа. Уже на старте мы имели людей, которые создавали движение как стабильную профессиональную систему. Мы не хотели прийти в Бурденко на полгода, для нас необходимость долгосрочной и регулярной работы раз в неделю была самоочевидна. Многие думают, что волонтер способен лишь на разовые акции – скажем, три часа раз в год на морозе постоять с плакатом. Конечно, нужно быть благодарными и за это. Но нам было нужно другое. Раз в неделю группа должна быть в больнице – и точка.
– Ответственность за ваших подопечных?
– Разумеется, потому что дети просто сидят у лифта и ждут нас. На протяжении пяти лет мы ни одно учреждение не бросили. Эта долговременная задача ставилась изначально, под нее и формировался костяк специалистов, включая психологов, которые до этого работали в молодежном центре. Кстати, у нас сформировалась и стала неотъемлемой частью движения служба психологической поддержки. Тогда же мы решили ежемесячно в определенные дни проводить учебные тренинги по той или иной проблеме и психологические встречи: одна для групп, другая для всех желающих волонтеров.
– В вашей работе есть какие-то незыблемые правила?
– Для нас вырисовалось сразу несколько аксиом. Первое: волонтер – это человек, который делится не своими профессиональными знаниями, а временем, по сути – самим собой. У волонтера есть своя работа и семья. Поэтому, несмотря на важность общего дела, мы обязаны уважать его личный мир.
Второе: волонтер должен получить от нас необходимую помощь и обучение. Это выражается в доступности специалистов, в организации учебных мероприятий и самой работы.
Третье: труд волонтера должен быть организован. Четвертое, мы работаем только в сложившихся, хорошо организованных группах и по четкому расписанию.
– Вы принимаете во внимание чужой опыт, чьи-то наработки?
– Конечно, с самого начала примером для нас послужил запуск в Москве групп самопомощи при одном из наркологических диспансеров. Специалист приходил по расписанию и просто сидел в пустом кабинете год. Никто не спешил к нему за советами. Дело было новое. Но он обязан был сидеть, потому что должен был показать: эта история важная, она должна запуститься. Любой человек, который пришел бы в этот момент, должен был быть увидеть серьезные намерения организации.
– И эта усидчивость послужила для вас примером?
– Именно. Мы тоже должны демонстрировать волонтерам и всем прочим серьезность наших намерений. Если на встречу придут два человека, мы, конечно, расстроимся. Но встреча состоится «при любой погоде», и следующая тоже. Примерно с этого мы и начинали. Прежде, чем набрали обороты, прошло примерно года два. А потом как грибы начали появляться новые группы и проекты. Очень быстро мы вовлекли в дело «Даниловцев» и разные другие учреждения, с которыми монастырь сотрудничал по церковной теме, но которые изъявили желание сотрудничать и по линии досугово-социальной.
– Процесс шел по нарастающей?
– Да. Очень быстро у «Даниловцев» появились группы работы в наркодиспансере, в психиатрической больнице. Зная о нашем запуске, к нам обратилась одна замечательная девушка. Она сказала, что финансово помогает РДКБ и мечтает, чтобы в двух отделениях больницы появились такие волонтерские группы, которые имели бы отношение не к деньгам, не к лечению детей, но к детскому досугу. В первые полтора-два года она даже взяла на себя финансовую поддержку коллектива, снабжала ребят расходными материалами. Так в РДКБ появилась еще две группы: в отделениях нефрологии и гинекологии.
Потом мы установили контакт с приютом «Дорога к дому». Он тоже был связан с монастырем. В сообщество «Даниловцев» влилась группа переписки с заключенными. Монастырь всегда был завален письмами от заключенных, но их собеседники находились как бы на отшибе, а мы предложили им войти в наш конгломерат.
– Некоторые волонтерские движения трудятся иначе – спонтанно.
– Да, конечно. Но мы этот путь отвергли. В этом случае страдают системность и регулярность, которые могут быть достигнуты только групповым методом. У группы должен быть свой ответственный руководитель – координатор. Он отвечает за всю проделанную работу.
– Отвечает в моральном плане?
– В любом. Потому что волонтер, если быть до конца откровенным, юридически ни за что не отвечает. Он, формально, в учреждении – посетитель. А кто-то должен нести ответственность. Для этого и существует старший по группе – координатор, который направляет работу в выбранное русло и избегает того, что не имеет к группе прямого отношения. Например, группа организует детский досуг и праздники, но не моет полы в больнице. Это делает другой коллектив. Если подойдет нянечка и попросит купить ей «Fairy», то это проблема координатора, а не ребят. Он может согласиться, а может сказать: «Пойдемте к заведующему, если он с вами согласится, купим». Координатор – опора для всех. Он гарант в сохранении и передедачи опыта.
– Как становятся координаторами?
– У каждого из них своя уникальная история. Еще в самом начале к нам пришла девочка Лиза. Она была очень молода, на 1 или 2 курсе института, и очень активна. Ее все сразу узнали, полюбили. Лиза изо дня в день ходила в разные группы, ее энергии и внутреннего потенциала хватало на все. Я, правда, относился скептически к такой широте. В какой-то момент для группы в детской психиатрической больнице N 6-й нам понадобился координатор. И мы попросили Лизу этим заняться. Она была с нами уже два года, человек проверенный и надежный. Сегодня Лиза Чистякова координатор 6-й больницы. Одновременно она преподает в школе. И не где-нибудь, а в классах для трудных детей. В работе ей помогает тот опыт, что она получила в Даниловцах. Вот вам идеально типическа судьба волонтера.
Другой случай – Светлана Перегудова, профессиональный психолог с большим опытом консультирования. Света работает в молодежном центре, организует учебный курс для молодежи по семейной теме, ведет консультации. Оказалось, что, несмотря на занятость, ей внутренне очень важно создать и возглавить группу при сиротском учреждении. Сегодня Светлана возглавляет целое направление по приютам, а приютских учреждений у нас несколько.
– Бывает так, что координатор уходит из проекта?
– Конечно бывает. Смена координатора – серьезная история с передачей опыта и полномочий, с включением в группу, с взятием ответственности. Наши специалисты в такие периоды работают и с координатором и с группой, важно чтобы не было провала в служении и в тоже время, чтобы волонтеры творчески и с пониманием отнеслись к происходящему.
– А неудачи, если они были, тоже становились источником определенного опыта?
– В первый год мы пытались организовать помощь медперсоналу по уходу за больными в одной из городских больниц. Но ничего не получилось, группа не сложилась, работа была недолгой и разрозненной. Координатор не смог работать в большой группе, ему нравилось иметь дело с отдельными волонтерами.
– Как появляются группы?
– Как я уже говорил, для нас принципиально важной является позиция координатора. Дело может быть запущено только в том случае, если человек готов взять на себя всю ответственность. Вот если вы мне, например, позвоните с просьбой: «Ребята, сделайте группу там-то и там-то», я отвечу отказом. Скажу: «Давайте вместе искать ответственного человека и думать, каким образом его подготовить. Какое-то – пусть небольшое – финансовое вознаграждение ему предложить. А мы готовы взять на себя заботу о его группе, набор волонтеров, обучение, поддержку и так далее»». Вот по такому принципу и возникли некоторые группы, например, по ремонту.
– По ремонту квартир?
– Совершенно верно. Одному из наших волонтеров Косте Козыреву стала очень дорога тема помощи людям, которые не могут сами себе сделать ремонт: инвалидам, многодетным. Мы с ним поговорили, обратились с этим в «Милосердие», откуда и брали первые заказы. Группа ремонтов живет уже второй год. Не все там легко и просто, конечно, но дело движется.
– Как обстоит дело с передачей опыта?
– Для нас потому и важен был запуск проекта при молодежном центре, что главными координаторами на первом этапе становились известные нам, опытные и подготовленные люди. Но вы правы в том, что это не решает проблему на 100%. И новых координаторов надо где-то находить. Наверное, честнее всего будет сказать, что у нас пока нет отработанного механизма. В нескольких группах координаторы поменялись, но это была их собственная инициатива.
На практике группа формируется вокруг координатора. Не наоборот. У нас есть правило, которое мы всегда озвучиваем будущим волонтерам. Если даже волонтер на собеседовании всем понравился, но координатор взглянул на него и сказал: «Я не буду с ним работать» – все, вопрос закрыт. Этот человек не попадет в эту группу.
– Почему так?
– Об этом часто спрашивают новички. И я всегда объясняю: поймите, дело в том, что вы ни за что не отвечаете, а он отвечает. Мы не утверждаем, что это хорошо, но это единственный способ обезопасить координаторов. И они, конечно, знают о своем, так сказать, иммунитете.
– Смена координатора – болезненный процесс?
– Еще бы. Иногда она почти равнозначна перезапуску группы.
– Как вы с этим справляетесь?
– Здесь огромную роль играют наши психологи и специалисты, которые на специальных встречах помогают группе преодолеть трудности, перераспределить роли, перестроиться вокруг нового координатора.
– У разных групп есть возможность плотно общаться?
– Да есть. Несколько раз в год мы выезжаем в Подмосковье большой группой, которую называем Советом движения. В нее входят и сотрудники, и координаторы, и активные волонтеры. Эти выезды и совместное проживание нам много дают. Они необходимы.
Есть и встречи волонтеров в группах и общие встречи Движения. Мы, даниловцы, не можем себе позволить существование оторванных групп. Принцип «давайте, я буду с вами, а на самом деле я буду без вас» для нас неприемлем. Мы живы только благодаря нашему единству, взаимной помощи и поддержке.
