Сергей Г.: «Я никак не могу проснуться…»

В последние дни множество СМИ писали о трагедии, случившейся в одной из московских школ. И вот что поразительно, почти никто не скрывал имени-фамилии предполагаемого убийцы, в глазах общественности он уже был осужден, хотя у нас действует презумпция невиновности. Это никак не отменяет вины человека (не будем, кстати, забывать, что речь идет о ребенке), но многое говорит о нас.

Фото http://www.mk.ru

Казнить нельзя помиловать

Ученик 10 класса одной из московских школ два дня назад поругался с родителями и сказал другу, что потерял веру и цель в жизни. Мальчик вырос в интеллигентной семье, москвичи в нескольких поколениях. Мальчик способный и умный, учителя говорят о нем – «Боженька в лоб поцеловал», круглый отличник с первого класса. «Прекрасный мальчик», – отзывается о нем классный руководитель. У него есть младший брат, а также преуспевающие папа с мамой, высокопоставленный дедушка, бабушка, которая посвятила свою жизнь учебе внука и даже входила в родительский комитет школы.

Думаю, что те, кто следят за московскими событиями последних дней, сразу поймут о ком идет речь – о Сергее Г., который обвиняется в убийстве учителя географии и полицейского, захвате в заложники одноклассников. Но речь идет не о нем, речь идет о моем сыне. То есть, не буквально два дня назад мы с ним поругались, но все, что происходило с Сергеем – во всяком случае, как пишут об этом СМИ – могло иметь место и в нашей семье.

«Мальчик не выдержал умственных нагрузок, сорвался, – рассказывает о Сергее корреспонденту «Известий» учительница русского языка и литературы. – Он учится в физико-математическом классе: в неделю восемь физик и шесть математик, плюс репетиторы по этим предметам и по английскому, готовился поступать на механико-математический факультет МГУ». Это примерно такая же нагрузка, как и у моего сына-десятиклассника, только класс не физический, а биолого-математический: в неделю восемь биологий, шесть математик и далее по списку.

Друзья говорят о Сергее: «У него минуты свободной не было, все время учеба, мы звали его в кино, он очень хотел, но нельзя – надо учиться. У него вообще не было выходных. Он мог ничего не учить, но всегда отвечал лучше всех, давал списать, помогал всем». Спросить друзей моего сына – они скажут о нем, думаю, примерно то же самое.

Родители не так давно наказали Сергея – забрали игровую приставку и сказали, что отдадут летом, потому что сейчас главное – это учеба. Положим, у моего ребенка нет игровой приставки, но в качестве наказаний я тоже, бывает, забираю что-то из его гаджетов.

Привожу здесь эти сравнения с моим дорогим и любимым ребенком, чтобы охладить пыл тех, кто в тредах после публикаций в соцсетях статей о трагедии, произошедшей в московской школе, пишут: «Этого гада надо разрезать на куски!» «Расстрелять самого во дворе школы!» и т.д. На редкие призывы «давайте его все-таки хоть немного пожалеем!» большинство участников обсуждений отвечают примерно так: «Пожалеем? Ну, разве как беспризорную бешеную собаку, которую, даже если она не опасна для окружающих, убивают – именно из жалости к животному, чтобы не мучилась!»

Неужели все мы – родители – застрахованы от подобной трагедии, неужели мы никогда не совершаем педагогических ошибок?

Домашнее насилие – все так просто?

Недавно в Фейсбуке многие мои знакомые стали обсуждать тему домашнего насилия. Я молчала, наблюдала со стороны. Муж бьет жену или ребенка – насилие? Да, конечно! С этим согласны были все интеллигентные участники дискуссии. Мать кричит на ребенка в общественном месте или шлепает его по попе – насилие? Да-да-нет-да! – согласны были не все, но большинство. Родители ставят ребенка в угол – насилие? Да, насилие! – с этим утверждением опять согласилось большинство. Ругают его? Да, насилие! – опять соглашаются, но я замечаю, что обсуждающих тему стало гораздо меньше, чем вначале. Дальше больше – муж с женой поссорились и не разговаривают? Да-да! Насилие! – в обсуждении, кстати, остались те, кто не замужем и без детей.

И вот новый виток обсуждения домашнего насилия – Сергей и его семья: у него отбирали игрушки, заставляли учиться, его не понимали по-настоящему… Как будто каждый, кто писал на эту тему, был вхож в дом этой семьи и наверняка знает о том, как неправильно воспитывали родители ребенка. Да, странно выглядит, что они не пришли на судебное заседание, не стали общаться с адвокатом и не пригласили своего защитника, но кто, из непереживших этот кошмар, может гарантировать собственное адекватное поведение в подобной ситуации.

Вся эта история – сплошная боль. С какой стороны ни возьмешь, это трагедия – убитых и их семей, детей, переживших этот ад, раненого полицейского. Но не только их, это трагедия и ребенка, почему-то решившегося на это, и родителей, которые в момент захвата заложников, звонили своему мальчику и пытались с ним говорить. Одноклассники свидетельствуют, что после звонка мамы, Сергей стал рыдать. Это безусловно трагедия папы, который пошел на переговоры с сыном и в результате дети были отпущены.

Фото http://ria.ru

Успокоенные

Сейчас многие задаются вопросом – почему они не пришли в суд? Некоторые с легкостью утверждают – «ну это ж эфэсбешники, чего же вы хотите!» А мне страшно. Потому что каждый, кто хоть раз в этой истории поставил какое-то клеймо, подписал себе приговор. Потому что если тут произошла трагедия – из-за родителей, из-за чрезмерной учебы, из-за отнятого компьютера или еще чего-нибудь такого же простого и легко объяснимого, то, понятное дело, «у меня этого точно не произойдет». Так внутренне рассуждает каждый, кто «точно знает» как правильно, а как нет. И именно это успокоенное состояние – мой-то точно ничего такого совершить не может – страшит.

Часто по долгу службы через меня проходят истории людей, которые обращаются с просьбой помочь собрать денег на самое необходимое – операцию, инвалидную коляску, ремонт дома после пожара и т.д. Успешные люди, у которых есть работа, комфортное жилье, здоровые дети, преданные супруги, бабушки на подхвате, считают, что с ними лично ничего подобного не случится. Они не заболеют, потому что во время проходят диспансеризацию и не в районной поликлинике, а в крутом медцентре, а если и случится что-то, то все предусмотрено, страховка, деньги отложены на черный день, занять есть у кого, кредит взять в банке и т.д.

Но жизнь гораздо разнообразнее, чем любые наши сценарии и предположения о ней. Когда читаешь истории людей, просящих о помощи, понимаешь, насколько зыбко положение любого из нас. Никто ни от чего не застрахован. Случай с Сергеем – самое убедительное доказательство.

А уж для православных церковных людей, которые кричат в комментариях о том, что им все понятно и предельно ясно, есть отдельный сюжет в этой истории. Его подробно описывает газета «Известия». Захватив одноклассников в заложники, убив учителя, Сергей не просто сидел и молчал, наведя оружие на перепуганных детей. Он с ними говорил. В частности, он рассказал, что вырос в православной семье и его с детства учили верить в Бога, много говорили про то, что существует рай и ад, читали с ним религиозные книги, учили молитвы.

Ожившие герои

Кошмар этой истории не только в том, что убиты люди, не только в том, что в школе и ребенком, кошмар состоит в том, что перед нами не совсем люди, это – ожившие герои, которым следовало бы остаться в мире художественного вымысла, а они переселились к нам. Многие свидетели трагедии говорили об увлечение мальчика компьютерными играми, «стрелялками» – возможно, разрушающие действия в виртуальном пространстве Сергей перенес в реальность.

Жуткая сцена – учитель после первого выстрела, лежа на полу, еще хрипит, мальчик подходит к нему и стреляет снова, учитель перестает подавать признаки жизни, а убийца, обращаясь к одноклассникам-заложникам, спрашивает: «Ребята, сон это или не сон? Я никак не могу проснуться…»

Десятиклассник Сергей Г., как мне кажется, не герой примитивных «стрелялок», у которого сместилось представление о настоящем мире и компьютерном. Тут проблема куда более глубокая.

Мальчик стоит перед другими детьми, рядом убитые, и он вдруг начинает рассказывать им всем о своей жизни. Он говорит им, что пишет рассказы о людях, обладающих огромной властью, таких, которые могут распоряжаться чужими жизнями. Почему-то это напоминает мне одного известного всем персонажа, ему еще принадлежат слова: «Тварь я дрожащая или право имею?»

Смогут ли те, кто будут разбирать это дело, стать Порфириями Петровичами, сможем ли мы протянуть руку помощи заблудившемуся ребенку и направить его к тому самому перекрестку, где убийца мерзейшей старухи-процентщицы и безвинной Лизаветы встал на колени и попросил прощения?