Путь волхвов

Говоря о сложностях православных школ, мы часто в первую очередь имеем в виду – финансовые. Но нехватка денег мне представляется лишь верхушкой айсберга, которая значима и заметна, но при этом все равно невелика в сравнении с подводной его частью.

О нашей православной школе
При словосочетании «православная школа» большинство верующих родителей начинают согласно кивать головой. Если дети еще маленькие, в школу не ходят, то кивание это означает обычно: «Да, только туда! Там моего сына будут любить, не будут обижать, будут с пониманием относиться к тому, что читать он еще не умеет, он же в садик не ходил, мы же православные, а дома некогда с ним заниматься – мы же многодетные…»

Если ребенок уже учится в школе, то родительские кивки могут означать другое: «Да… мы вообще-то думали, что…» Прервемся на этом. Неважно, что именно будет не устраивать родителей в учебном заведении, важно, что нотки разочарования, несбывшихся ожиданий будут сквозить в любой реплике. Если классный руководитель ставит спектакли и ходит в походы, родители скажут, что ребенок очень устает, если учителя занимаются исключительно образовательным процессом, то ими будут недовольны, так как они «должны» еще и воспитывать (этим емким понятием родители часто заменяют актуальное нынче «развлекать», но об этом ниже).

Конечно, в какой-то степени это родительское недовольство встречается и в государственных школах – даже самых лучших, и встречалось в советской, по которой сейчас все так ностальгически тоскуют. Но не в такой степени. Почему же это происходит с нашими православными гимназиями, почему они подвергаются нелицеприятной родительской критике? Я думаю, тому есть несколько причин.

Инновационное явление
Первая – то, что современная православная школа – очень молодое образование. Самые первые из них начали работать в начале 1990-х. Для учебного заведения это очень мало, и более того, все прекрасно понимают, что они (нынешние православные школы) инновационные. Мы не можем применить здесь опыт дореволюционной школы, когда церковь не была отделена от государства, когда школа была православной по определению, когда не приходилось школе брать государственную программу и переделывать по-своему, совершая при этом, разумеется, ошибки.

Неглупые родители, отдавая в православную школу своего ребенка, все это прекрасно понимают. Они встают внутренне как бы на такую позицию: «У вас начинание хорошее, отдам я сюда своего Петю, но так как вы молодые, мало что еще понимаете, я буду внимательно следить, что вы там вообще делаете-то, а если мне покажется, что у вас там что-то не заладилось, подскажу советом…» И начинаются походы к завучу, к заместителям директора, к самому директору или к духовнику: такой-то учитель не то сказал, такой-то не те прописи дал, третий, наоборот, не дал, тот заставляет читать «Войну и мир» в несокращенном варианте и стихи учить – не жалеет ребят, этот мало задает.

Размытость дистанции
Каждый родитель, видимо потому, что когда-то сам учился в школе, считает себя специалистом в области образования – он лучше знает, как учить читать, как писать изложения. А поскольку православная школа часто бывает приходской, и родители, и учителя, и дети знакомы друг с другом не только по учебному процессу, дистанция в отношениях размывается.

Хороший знакомый Саша, у которого сын Алеша, кстати, твой ученик, может подойти к тебе после воскресной службы, похлопать по плечу и сказать: «Знаешь, ты завтра Леху моего не спрашивай, мы сегодня на весь день в гости к таким-то едем, он домашнее задание приготовить не успеет». Или еще что-нибудь в таком же духе. И это постоянное снисходительное вмешательство родителей, осознание себя действительно как организма очень молодого – первая и, наверное, главная сложность нынешней православной школы.

Право на личную жизнь
Вторая вытекает из первой – молодому организму надо искать себя, он экспериментирует, учителя меняются, потому что не все готовы в том числе и к экспериментам, но поиск нового всегда влечет за собой ошибки. Любая православная школа, как новое образование, как коллектив, в котором собрались неравнодушные люди, будет совершать ошибки. Но скорее всего, они будут некритичные и по большому счету никак не скажутся на образовании учащихся или на воспитательной работе.

Другое дело, что находясь под пристальным родительским оком, школа как будто лишается права на свою внутреннюю жизнь – проколы тут же всплывают, и родители начинают бурно обсуждать, осуждать и всячески помогать советом. Далее у школы есть три пути. Первый – дать власть родителям решать, как она будет развиваться, второй – не экспериментировать и не ошибаться, третий – отстаивать свое право на личную жизнь.

Наши ожидания
Еще одна сложность существования православной гимназии заключается в том, что все ждут от нее чего-то своего. Критерии оценки православной школы не могут быть едиными, потому что люди, так или иначе включенные в образовательный процесс, по-разному смотрят на предназначение православных школ.

Когда речь идет о хорошей государственной школе, нам, родителям, в первую очередь важен образовательный критерий оценки школы – это результаты ЕГЭ и ГИА, поступление в вузы, победы в олимпиадах, наличие научной и исследовательской работы учащихся, степень вовлеченности в эту деятельность детей, организация системы дополнительного образования в разных областях и т.д.

Но для православной школы этого недостаточно. Тем, кто создает такую школу, кто преподает в ней и устраивает туда своих детей, помимо образовательного, важен воспитательный компонент. Но иногда, и даже довольно часто, одно начинают подменять другим. Некоторым родителям кажется, что важно лишь пытаться сохранить детей в определенной среде, дать им начальные знания по Закону Божию и соблюсти чтение утреннего молитвенного правила, а образование – вещь как бы не очень обязательная.

Воспитание без образования
Но на самом деле воспитание в школе само по себе существовать не может. Если снизить планку качества образования, то воспитание сведется к набору развлекательных услуг, которые школа может предложить – снимаем видеоролики, играем в вышибалы, катаемся на лошадях, плаваем на корабликах и т.д. При этом инициативы у самих детей не будет, взрослым придется придумывать, осуществлять, рекламировать, всячески зазывать и уговаривать детей.

Сначала, в первых классах, и дети, и родители будут просто счастливы: «Наши-то и в зоопарк ходят, и на коньках катаются, и яйца на Светлой катают, и листики в осеннем лесу собирают!» А в средних классах все это детям приестся. Надо будет придумывать все более и более сложные развлечения, а учителя средней школы – специалисты-предметники, они обучены давать знания, а не вести бесконечное развлекательное шоу.

Но серьезно относиться к потреблению именно образовательных услуг наши детки-то и не приучены. Потому что им подменили воспитание развлечениями, превратили идею о каждодневном тяжелом труде в школе в ситуацию сплошного праздника, где все друг друга как бы любят, и никто ни от кого ничего не требует. Их не научили ответственности и, освоив без труда программу первого образовательного звена, они уверены, что так будет и дальше – учеба без усилий и море удовольствия.

Стоит ли говорить, что в итоге – дисциплины нет, знаний нет, инициативы и организованности у такого класса нет. И образовательный, и воспитательный компоненты отсутствуют как факт. Конечно, такого класса в природе не существует – я утрирую, чтобы наглядно показать к чему может привести нежелание родителей, отдающих в православную школу своих детей, видеть в этом самом заведении поставщика знаний в первую очередь.

Волхвы и пастухи
В Рождественскую ночь поклониться Младенцу пришли волхвы и пастухи. Пастухи были людьми простыми – им не нужно было много размышлять, читать книги, сопоставлять прочитанное в одной книге с прочитанным в другой. Им явились ангелы и они поверили, что на землю пришел Бог. Нам этой веры – веры простого человека – не дано. Мы живем в такой период, когда идти к Христу приходится путем волхвов. И если наши дети будут лишены возможности познавать мир, созданный Богом, через науку, через искусство, то вина за это ляжет на нас. Потому что мы не смогли дать им навыков познания. Мы – родители и учителя.

Анастасия ОТРОЩЕНКО