С чего все началось
Для современной Армении память о геноциде – одна из ключевых точек в национальном самосознании. Это громадная коллективная травма армянского народа, которая продолжает оставаться актуальной и для армян диаспоры, и для тех, кто живет в самой Армении. Многие страны мира признали геноцид – преступлением против человечности, а в некоторых даже отрицание геноцида считается преступлением.
Однако события 1915 года являются травматичными не только для армян, но и для современных турок, а вопрос о становлении культуры памяти о геноциде непосредственно связан с развитием национальных процессов в Турции.
Это очень важно, ведь именно окончательное признание ответственности за геноцид этой страной является условием налаживания мирных контактов во всем регионе, которые в том числе пошли бы на пользу и Турции, и Армении.
Так в чем же причина того, что за 100 лет никакого консенсуса по этому вопросу не было достигнуто? Чтобы лучше понять причины этого, нужно обратиться к обстоятельствам событий 1915 года и их предпосылок.
Османская империя на рубеже XIX и XX вв. находилась в политическом и экономическом упадке. Сильнейшее государство Европы XVI и XVII вв. в XVIII веке потерпело ряд чувствительных поражений от соседей и стало значительно отставать от других стран Европы. Ситуация осложнялась еще и тем, что больше половины населения Империи – это народы нетурецкого происхождения, и большая часть из них – христиане.
На Балканском полуострове под властью турок находятся греки, сербы, хорваты, болгары, македонцы, румыны и венгры, на полуострове Малая Азия – греки, армяне, курды, в Восточном средиземноморье – сирийцы, ассирийцы, арабы, повсеместно расселены – евреи и цыгане.
В течение XIX века Османская империя теряет все новые территории – в Северной Африке, на Кавказе и Балканах. Правительство не справляется с давлением европейских держав и в первую очередь Российской империи, происходит ряд государственных переворотов, в Турции распространяются различные политические течения, пришедшие из Европы. Государство трещит по швам.
На этом фоне начинается рост турецкого национализма, политики рубежа веков считают необходимым во что бы то ни стало сохранить целостность империи и готовы идти на жесточайшие меры.
Следствием этих процессов будет и резня в Болгарии, и гонения на греческое население Стамбула и Малой Азии, ограничение прав национальных меньшинств в разных частях страны, и в частности – армян, живших на всей территории от Южного Кавказа до Средиземного моря.
Под давлением великих держав независимость в итоге обретают Балканские государства – Греция, Болгария, Сербия, Румыния, часть территорий оказывается в составе других империй – Босния переходит под власть Австро-Венгрии, Южный Кавказ с Грузией и Арменией – в состав России.
Накануне Первой мировой войны кроме Эдирне (греч. Адрианополь, болг. Одрин) и Константинополя (Стамбула) у Турции нет других владений в Европе. Однако в азиатской части тоже нарастают проблемы – представители арабов, ассирийцев, армян, курдов все чаще требуют свободы.
С мусульманами правительство султана еще может договориться, а вот автономия христианской Армении может вызвать крах хрупкой политической стабильности. Поэтому несмотря на гарантии армянской автономии, достигнутые в длительных переговорах с Российской империей в 1914 году, Турция не спешит воплощать их в жизнь. Теперь это вопрос целостности государства.
Начало Первой мировой войны кардинально изменило расклад сил
Оказавшаяся в союзе с Австро-Венгрией и Германией Турция чувствует, что может сейчас реализовать план национального единения перед лицом врага. Однако греческое и армянское население не всегда настроено патриотично по отношению к Империи.
Российская империя разворачивает наступление на Южном Кавказе и активно пропагандирует идею отделения армян, надеясь вызвать восстания, которые заставят Турцию выйти из войны. Такие восстания и акции неповиновения происходят, но носят скорее локальный характер.
В этих условиях турецкие националисты, оказавшиеся у власти, принимают решение о кардинальном решении «армянского вопроса». Этот акт устрашения должен был заставить остальных подданных султана объединиться против общего внутреннего и внешнего врага, и вместе с тем решить многолетнюю проблему.
Армян в частности обвиняют в предательстве и объявляют одними из главных виновников поражений в войне.
В итоге против армянского населения начинаются полномасштабные репрессии – мужчин призывают в армию, а затем под разными предлогами производят расстрелы, начинается процесс переселения армян в разные части Малой Азии с целью обеспечить их ассимиляцию и вместе с тем уничтожить часть населения по пути. При этом местное неармянское население настраивают против переселенцев и многие из них гибнут от рук недовольных соседей. Вместе с тем регулярная армия так же участвует в резне.
Армяне сопротивляются, они устраивают восстания и бунты, требуют гарантии личной безопасности от правительства, пытаются перебраться на территории подконтрольные Российской империи или стран Антанты. Все это, однако, не помогает спасти сотни тысяч мужчин, женщин, стариков и детей, которые погибают во время погромов, восстаний, расстрелов, а также от голода, холода, болезней и невыносимых условий переселения.
Помимо армян схожим гонениям подверглись и другие народы – ассирийцы, в меньшей степени греки. Их переселение будет связано уже с событиями Греко-турецкой войны после завершения Первой мировой.
Страны Антанты заявляли протест против действий турецкого правительства в ходе войны и требовали трибунала после ее завершения. Под давлением США, Франции и Великобритании такой процесс будет проведен, однако признанные виновными политические деятели окажутся к этому моменту за границей и приведение в исполнение приговора будет невозможно. Ответственность понесут только некоторые представители политической элиты, оставшиеся в Турции.
Несмотря на показательный процесс над военными преступниками правительство появившейся после поражения в Первой мировой войне Турецкой республики не будет считать события 1915-1916 гг. геноцидом. С точки зрения турецкой национальной памяти эта резня – это страшный факт внутренней гражданской войны, а не геноцид, преступления режима, а не турок, а также трагическое стечение обстоятельств.
Ведь с точки зрения республиканцев, «турок» – это не этнический турок, говорящий только на турецком, «турок» – это гражданин Республики. Таким образом, речь идет не о геноциде, а о преступлении против собственного населения, трагическом эпизоде общей истории.
Нам хорошо знакома эта риторика с другой стороны – депортация народов в СССР в 1930-1940 гг. от крымских татар до народов стран Балтии в послесталинском Советской союзе воспринималась не как геноцид, а как страшная ошибка правительства. Ведь репрессиям подвергались так же и другие категории населения – в том числе и представители титульной нации.
Также и турецкое правительство считало, что пострадали все, просто некоторые национальные меньшинства в большей степени. С точки зрения Республики, само это преступление стоит осудить на политическом уровне, но это остается внутренним делом Турции, которая не потерпит вмешательств в свои дела (и снова очень знакомая риторика!).
Nutuk
В 1927 году эту позицию в полной мере сформулировал Мустафа Кемаль Ататюрк в речи по-турецки называемой «Nutuk». В ней лидер Республики говорит о том, что «христианские меньшинства» пытались разрушить государство при пособничестве стран Антанты, которые продолжают оказывать давление на Турцию и после войны. Ататюрк описывает процесс строительства турецкого государства как светского государства для всех, где все, вне зависимости от их происхождения и вероисповедания, – турки.
Эта речь становится официальной позицией Республики на многие годы, она подводит черту, объясняет стратегию строительства государства. Тем временем, чтобы стереть память об этом травматичном событии, турецкое правительство начинает процесс планомерной тюркизации бывших армянских областей – туда переселяются представители других народов, армянские названия исчезают с карты, а культурное наследие армян не охраняется, а иногда и вовсе разрушается.
Следует отметить, что такая стратегия типична для многих государств в ХХ веке. В недавно вышедшей книге Николая Эппле «Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах» похожую стратегию мы находим во многих странах: от ФРГ до Аргентины, от Японии до СССР.
Однако именно процесс республиканской секуляризации и либерализации общества приводит в итоге Турцию к тому, что в поздних 1980-1990 гг. и даже в начале 2000-х эта коллективная травма снова становится предметом общественной дискуссии – турецкие историки все чаще начинают изучать этот вопрос и высказывать мнения, противоречащие «Nutuk».
Нужен диалог
У Турции появляется шанс на старт процесса проработки этой коллективной травмы, принятия ответственности. Тем более, что пример Германии показывает – это может иметь и колоссальную внешнеполитическую прибыль. Например, признание ответственности за Холокост и выплаты евреям от германского правительства повышают престиж ФРГ как государства, ведь только сильная нация может позволить себе такие действия со своей памятью.
К тому же армян на территории современной Турции так мало (около 2 млн человек), что это не станет большой территориальной проблемой – вряд ли армянское меньшинство в Турции будет требовать автономии или полного возврата земель.
Тем не менее, процесс здесь тормозит то обстоятельство, что вслед за армянами того же отношения к себе потребуют и греки, выселенные и бежавшие из Малой Азии и Стамбула после Греко-турецкой войны, и курды, а курдская автономия – это застарелая проблема, имеющая международный отклик, поскольку курды есть и в Сирии, и в Ираке и даже в Иране.
Да и появившаяся на карте после развала СССР независимая Армения беспокоит турецкое общественное мнения, особенно на фоне конфликта в Нагорном Карабахе. Страх перед развалом кемалистского государства и возможным ослаблением внешнеполитических позиций останавливал турецкое общество от открытой дискуссии о признании геноцида армян. Однако надежда все еще оставалась до тех пор, пока к власти не пришел Эрдоган и происламски настроенные политики.
Объединение нации на основе религии кардинально затрудняет процесс внутренней проработки травмы, поскольку агрессивная мусульманская риторика, которой часто пользуется современное турецкое правительство, вновь возвращает турок к идее о том, что «христианские меньшинства» пытаются или пытались разрушить великую Турцию.
Превращение музеев в Хоре и св. Софии в мечети показывает, что современное турецкое общество сделало несколько шагов назад от попытки проработки коллективной травмы к отрицанию ее существования. Ведь наследие Византии, его сохранение и изучение – это тоже часть турецкой травмы.
Сейчас на повестке дня в Турции – проработка наследия Ататюрка, его критическое осмысление. Фактически медленная десекуляризация турецкого общества – это ответ на постколониальный дискурс. Ведь многие из установлений Республики – это отголоски западного влияния, навязывание ценностей западного общества.
С одной стороны, это хорошо, потому что ревизия кемалистской идеологии поможет части общества понять, какие стороны процесса строительства Турецкой республики можно было бы и пересмотреть, с другой – явного публичного разрыва с Ататюрком в современной Турции пока не происходит, а выход из различных международных соглашений, гонения на оппозицию и усиление реваншизма не способствуют созданию атмосферы, в которой такой диалог был бы в принципе возможен.
Тем не менее, не стоит хоронить такую возможность. Турецкое общество неоднородно, многие интеллектуалы все еще готовы отстаивать свои убеждения и поднимать острые вопросы.
К тому же экономическая и внешнеполитическая выгода от принятия ответственности за геноцид армян (это среди прочего один из вопросов, остановивший евроинтеграцию Турции) может перевесить многие идеологические установки. Важно, чтобы и армянское, и турецкое сообщества были готовы к этому диалогу – он будет длительным, болезненным, но принесет облегчение.
