С нынешнего учебного года по благословению Святейшего Патриарха Кирилла на миссионерском факультете ПСТГУ открыто отделение социальной работы и организации работы с молодежью. Откликнувшись на проблемы общества, Церковь занимается подготовкой специалистов, готовых решать социальные вопросы с любовью и особым вниманием, вкладывая в работу душу. О том, как готовят профессионалов милосердия, где они смогут себя реализовать и о тонкостях профессии рассказывает заведующая отделением Ирина Вячеславовна Соловьева.
– Какова история появления в университете двух новых специальностей «Социальная работа» и «Работа с молодежью»? Потребность в них ощущает общество или Церковь?
– Эти специальности порождены, скорее, проблемами общества, а Церковь на них откликнулась. Государство имеет деньги и помещения, выстроило систему льгот и выплат различным категориям нуждающихся. У Церкви есть другой потенциал – люди, мотивированные на помощь ближнему, страдающему человеку, люди, желающие делать добрые дела. Только в одной православной службе «Милосердие» насчитывается более тысячи волонтеров, стремящихся к деятельному участию в социальном служении. Интересно, что эти добровольцы, в основном, молодые люди, среди которых много студентов. Мы поняли, что молодежь расположена к социальной деятельности, к делам любви.
Если грамотно организовать работу с волонтерами, все социальные учреждения будут восполнять нехватку персонала добровольцами. Именно для того, чтобы организовывать социальное служение молодежи на приходах, нужны и социальные работники, и организаторы работы с молодежью. В государстве есть такие сферы, которые вообще представляют собой чистый лист. Например, для реабилитации освободившихся из заключения нет ничего. Есть просто откровенно неэффективные методы работы, которые государству тяжело менять, так как к ним привыкли. Церковь же создает свои собственные, альтернативные государственным, структуры, способные успешнее справляться со своей задачей.
Например, и государство, и Церковь имеют реабилитационные центры, занимающиеся возвращением алкоголиков и наркоманов к нормальной жизни. Сейчас для большинства врачей из государственных клиник очевидно, что без духовной составляющей, без веры в Бога зависимого человека невозможно излечить. В него можно вкладывать уйму денег, пичкая его дорогостоящими препаратами, применяя суперсовременные методики, но пока он сам не захочет измениться, вся медицина будет бессильна. И в то же время можно видеть работу альтернативных церковных центров, где совершенно без всяких медикаментов люди исцеляются в сообществе единомышленников с помощью молитвы, поста и труда.
Появление таких альтернативных центров и, как следствие, возможность для людей выбирать, где проходить реабилитацию – в церковном или государственном центре – показали, что спрос на церковные службы гораздо выше. Сегодня мы видим, насколько востребованы церковные патронажные службы, больницы, медцентры, богадельни. Последние, по сути, представляют собой элитный дом престарелых. Почему? Потому что Церковь – это место, где царит дух любви, и все, что учреждается Церковью, должно отличаться, прежде всего, тем, что там должна быть любовь к людям. Если этого нет, то все церковные вывески – профанация. Пока верующим людям доверяют больше в надежде, что верующие не своруют, не обманут – убоятся Бога.
Кто эти новые социальные работники, которых ждет Церковь и общество? В идеале – это новая генерация социальных менеджеров: церковных людей, имеющих профессиональную подготовку, милосердных христиан, которые разбираются в социальной работе, умеют организовать, запустить процесс, затем вести его, отслеживать результат, анализировать, прогнозировать.
Когда Святейший Патриарх Кирилл благословил в каждом храме ввести ставку социального работника и организатора молодежной работы, стало понятно, что эти специалисты будут через несколько лет востребованы. Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению вместе с ПСТГУ организовал краткосрочные курсы для первичной подготовки специалистов. К июню 2010 года мы выпустили семьдесят специалистов из тех лиц, которых прислали на обучение настоятели московских храмов. Святейший Патриарх Кирилл благословил создать систему непрерывного обучения этим специальностям. Так родилось отделение социальной и молодежной работы на миссионерском факультете ПСТГУ.
– Почему предстоятель Русской Церкви выбрал ПСТГУ как базу для подготовки таких специалистов?
– Святейший Патриарх Кирилл высказал пожелание, чтобы подготовка социальных работников происходила на миссионерском факультете. Университет имеет государственную аккредитацию, здесь собран прекрасный преподавательский коллектив. Кроме того, Свято-Тихоновский университет располагает не только миссионерским факультетом, но способен дать студенту и хорошее богословское образование. Важно, чтобы работа церковного социального работника одновременно была бы и миссией. Миссионер, в первую очередь, воздействует своими делами, своей личностью, своими поступками. Самая естественная форма миссии – это социальное служение. Если миссия ограничивается только словами, то в этом есть что-то не совсем честное.
– Сколько человек набрано на первый курс?
– На заочное отделение поступило семьдесят человек, на дневное – четырнадцать, и на вечернее – двенадцать. Состав этих людей очень интересный. Самыми мотивированными на профессию оказались заочники и вечерники. Они уже трудятся в социальной сфере или помогают в Церкви как добровольцы, имеют представление о специальности и четко понимают, зачем пришли учиться. Этим людям в первую очередь нужны специальные знания, поскольку они хотят быть профессиональными социальными работниками. Многие из них уже имеют высшее образование, а некоторые – даже ученые степени. С вечерним отделением ситуация практически такая же.
– Что представляют собой эти специальности?
– Когда мы говорим о профессии социального работника, то должны понимать, что этот специалист может работать абсолютно в любой области. И тут надо избавиться от стереотипа, что социальный работник – это человек, толкающий инвалидную коляску или выносящий судно. Этим занимается патронажная сестра или санитарка. А профессиональный социальный работник – это классный менеджер, который понимает, как организовать процесс помощи нуждающимся в ней. Взаимодействие с обществом в целом и с отдельными общественными структурами – это область деятельности социального работника.
Специалисты с образованием «Социальная работа» руководят реабилитационными центрами, работают в правительстве, коммерческих и общественных структурах. Недавно к моему коллеге обратились представители из Иерусалима с просьбой подыскать им специалиста по социальной работе. Не нарколога, не психолога, не психиатра, а именно узкого специалиста по социальной работе в московский русскоязычный центр с окладом 100 тысяч рублей в месяц. Это хорошая иллюстрация того, насколько востребована специальность.
– Какое будущее у выпускников, окончивших университет по этим специальностям?
– Кроме того, что наши выпускники получают диплом государственного образца и таким образом становятся потенциальными соискателями в любые госучреждения, где нужны такие специалисты, они востребованы и бизнесом, и обществом. А главное, нужно помнить, что это отделение на факультете открывалось с целью подготовки специалистов для Церкви. И если вспомнить слова Святейшего Патриарха о том, что в каждом приходе должны быть специалисты по социальной работе и по работе с молодежью, то, учитывая количество храмов в нашей стране, можно приблизительно представить потребность в таких специалистах.
– Насколько само общество и Церковь готово их принять? Ведь создается целый рынок труда, этим людям нужно будет платить зарплаты?
– Самим обществом эти специалисты очень востребованы, потому что человеку часто важно не столько получить услугу, сколько получить внимание, тепло, чтобы помощь была оказана с душой, с любовью.
– С какими трудностями пришлось столкнуться при организации этого нового направления?
– К сожалению, в самой церковной среде, особенно среди настоятелей некоторых храмов, этот вопрос не до конца понят. Они еще не до конца осознали необходимость присутствия у них на приходе таких специалистов, не все готовы выделить помещения, создать необходимые условия для работы. Иногда вакансия «для галочки» предоставляется людям, которые не имеют соответствующих знаний. Из-за того, что спецпредметы начинают изучаться со второго семестра, не все студенты-первокурсники понимают до конца, чем они будут в дальнейшем заниматься. Для того чтобы объяснить на примерах, что такое специалист по социальной работе, мы планируем приглашать на занятия руководителей церковных социальных служб, таких как центр «Жизнь», «Родительский комитет», «Отказники.Ру», «Автобус Милосердие» и др. Я думаю, что примеры этих успешных социальных проектов вдохновят наших первокурсников.
Есть и другие проблемы. Например, в крупных городах в центре на небольшой площади бывает много храмов. Возникает вопрос: зачем на небольшом пространстве держать несколько социальных работников и специалистов по организации работы с молодежью? Вопрос еще открыт. Кроме того, если приход небольшой, то социальный работник и организатор работы с молодежью может быть одним лицом. По идее это нормально, поскольку ему приходится заниматься близкими вещами.
– О каком опыте социальной работы в нашей стране можно говорить?
– В девяностых годах после резкого исчезновения комсомола, все, что было связано с работой с молодежью, оказалось в идеологическом вакууме. Это продолжалось лет двадцать. Причем мы хорошо видим эту стагнацию: сначала массовый выход из организации, потом полное отрицание и некая анархия, и только несколько лет назад до властей дошло, что было потеряно целое поколение, которым никто не занимался. Стало понятно, что время пресыщения идеологией закончилось. Молодежи нужны нравственные и духовные ориентиры. И нужно как-то из этой ситуации выбираться. Тогда Московский государственный университет разработал стандарт специальности «Организация работы с молодежью». Стандарт хороший и интересный, но не опробованный. Для подготовки церковных специалистов он требует корректировки.
В то же время существует уникальный опыт Русской Православной Церкви за рубежом. Русская эмиграция выжила только благодаря вере, сумела сберечь своих детей и внуков, дать им мощный, здоровый импульс христианских идеалов, любви к России, патриотизма. И на этом фоне кажется дикостью неуважение и снисходительное отношение нашей молодежи к собственной стране. «Рашка» – так называют Россию некоторые молодые люди. Сейчас государственные структуры как-то пытаются исправить ситуацию, появляются движения типа «Наши». Но здесь существует опасность того, что в государстве снова действуют с командных позиций, что может обернуться бюрократизацией работы с молодежью. Все движения и организации, создаваемые сверху и управляемые сверху, обречены на вырождение. Это как поход на митинг за деньги.
Что касается опыта социальной работы, то здесь, к сожалению, мы на втором, если не на третьем месте после католических и протестантских организаций, которые не пережили семидесятилетнего коммунистического периода. Поэтому в этом плане стоит обратить внимание как на зарубежный опыт, так и на русский дореволюционный. У нас были свои подвижники: доктор Гааз, преподобномученица Елизавета Федоровна.
– Как человек, имеющий опыт церковной социальной деятельности, как вы можете охарактеризовать современное социальное служение и организацию работы с молодежью?
– Недавно мои коллеги-студенты из другого вуза участвовали в переписи населения, и больше всего их поразила бедность и социальная неустроенность москвичей. Студенты ходили по квартирам не в самом плохом районе Москвы и увидели серьезные проблемы. Многие люди представляют мир таким, каким он показан в телевизоре, а в действительности мы живем хуже. И если это заметно в Москве, то, что говорить о провинции? Это как два разных государства: Москва и все остальное. Если раньше хоть как-то звучала тема помощи города селу, то сейчас об этом практически нет речи. Я надеюсь, что наши выпускнику будут решать эту проблему.
– По отношению к некоторым профессиям существуют стереотипы, что она женская или мужская. Кого вы видите, в первую очередь, социальными работниками и специалистами по организации работы с молодежью?
– Трудно сказать. Моя точка зрения, что все, что связано с организацией и управлением – это мужское дело, но есть и хорошие примеры женщин-руководителей. Что касается работы с молодежью, то это тоже больше мужская работа. Вообще мужчины заострены на то, чтобы реализовать себя в социуме, руководить. Но поскольку у нас женщины тоже вынуждены работать и, учитывая, что женское сердце более отзывчивое и милосердное, то здесь хорошо было бы уравновешивать: пусть мужчины стоят во главе начинаний, а женщины их реализуют. У Пирогова была мысль, что вокруг любого дела должно быть жесткое мужское попечение. Если бы это было так, то было бы прекрасно.
– Планируется изучение опыта современных негосударственных структур и фондов, которые успели себя положительно зарекомендовать в социальной работе?
– Обязательно. Я уже перечислила некоторые. Также следует назвать международную организацию «Downside Up», занимающуюся реабилитацией и помощью детям с синдромом Дауна и их родителям. Подобных организаций очень много. Мы планируем, чтобы наши студенты проходили практику не только в церковных структурах, но и в государственных, и в общественных, и даже в коммерческих. Хотелось бы, чтобы все лучшее, чему они научатся, что увидят, они принесли в социальные церковные службы.
