«Предлагать всех судить столь же невежественно, как и предлагать всех лечить»

— Юриспруденция различает медицинский и юридический критерии невменяемости. Первым определяется, страдает или нет человек, совершивший преступление, каким-либо психическим расстройством. Второй – мог ли этот человек в период совершения общественно опасного деяния при наличии психических расстройств понимать, что им совершается противоправное деяние, и мог ли он в этот момент руководить своими действиями.

При наличии у обвиняемого психических расстройств бывают следующие варианты: психические расстройства таковы, что обвиняемое лицо не могло понимать, что им совершается противоправное деяние, и оно не могло руководить своими действиями; имеющиеся психические расстройства не таковы, чтобы они лишали лицо возможности понимать преступный характер своих действий или возможности руководить ими. В первом случае должно следовать заключение о невменяемости, а во втором — о вменяемости. В тех случаях, когда имеющиеся психические расстройства были в какой-то сопряженности с совершенным преступлением, но полностью не лишали лицо возможности понимать значение своих действий и руководить ими, может быть дано заключение о вменяемости не в полной мере (на неофициальном языке это называют «ограниченной вменяемостью»). При таком заключении суд может учесть этот факт, вынести более мягкий приговор (что отнюдь не обязательно!) и в случае осуждения определить лечение в местах лишения свободы.

Крайние позиции – что все преступники невменяемы и каждого надо лечить, или, наоборот, что никого нельзя освобождать от уголовной ответственности – может высказывать только тот, кто не имеет никакого представления о реальной сложности проблемы снижения преступности. Предлагать всех судить столь же невежественно, как и предлагать всех лечить. Для того и существует такая наука как судебная психиатрия, чтобы определить основы дифференцированного в каждом конкретном случае подхода к решению вопроса о том, судить или лечить, и тем самым способствовать снижению преступности.

В современных СМИ, которым «все ясно», в материалах на эту тему столько невежества, что комментировать их писания — дело непродуктивное. Так называемые «маньяки, насильники и педофилы» могут быть невменяемыми, вменяемыми и вменяемыми не в полной мере – все завит от того, есть ли у них психические расстройства, как они выражены, лишали ли эти расстройства человека возможности понимать преступный характер своих действий и способности руководить ими. В свое время я проводил экспертизу Чикатило. Помню, что у него были нарушения в сфере сексуального влечения, но это не лишало его возможности понимать преступный характер совершаемых деяний и возможности руководить своими действиями. Ясно, что Чикатило не виноват в том, что у него было патологическое влечение к преступным половым действиям, но он понимал, что эти действия преступны, и мог себя сдерживать, когда видел опасность задержания. Стало быть, его психические нарушения не содержат юридического критерия невменяемости. Вместе с тем, суд мог учесть, что источником преступных действий было нарушение полового влечения, но оно к заключению о вменяемости отношения не имеет.

В плане сказанного мной о проблеме невменяемости прокомментирую решение этого вопроса относительно Брейвика. В данном случае сложность заключается в интерпретации его националистического менталитета. Такой менталитет может иметь болезненное, психопатологическое происхождение, но может быть и результатом психологических деструктивных влияний, формирующих социально негативное мировоззрение, и это не психопатология. При первом варианте Брейвик должен быть признан невменяемым и подлежащим принудительному лечению, при втором – он должен быть судим, как были судимы нацистские преступники в Нюрнберге. В настоящее время у меня нет достаточного материала для определенного суждения по этому вопросу. Его разрешение в таких случаях всегда сложно и требует более широкого спектра дифференциально-диагностической информации.