Праздник подарили, а что впереди?

В августе 2004 года стартовал совместный с правозащитной организацией «Центр содействия реформе уголовного правосудия» проект социального сопровождения освобождающихся из Новооскольской воспитательной колонии девушек, о котором мы уже писали. Через год мы с куратором проекта, Михаилом Агафоновым, присоединились к одной из ежеквартальных поездок сотрудников «Содействия» в эту колонию, о чем вы также можете прочитать на нашем сайте. После поездки завязалась и переписка с воспитанницами, да такая, что пришлось подключать активистов из разных приходов. Визит в колонию и переписка помогли глубже увидеть проблему. В результате в этом году была создана подкомиссия по работе с освобождающимися из мест лишения свободы. В начале Великого поста ее председатель Наталия Николаевна Кузнецова также побывала в Новом Осколе с сотрудниками центра «Содействие» и в апреле на очередном заседании комиссии предложила провести для воспитанниц акцию «Пасха за решеткой». Благословение архиепископа Белгородского и Старооскольского Иоанна и разрешение Белгородской Федеральной службы исполнения наказаний было получено, и на прошлой неделе мы вновь побывали в Новооскольской колонии.
Ехали мы на миссионерском автобусе, так как поездом везти 400 комплектов подарков (предметы первой необходимости и шоколадные яйца) нереально. Автобус был загружен под завязку, оставались только 9 свободных мест для участников поездки во главе с председателем комиссии протоиереем Аркадием Шатовым.
Перед отъездом отец Аркадий отслужил раннюю литургию и молебен о путешествующих, мы быстро позавтракали и отправились в путь. Накануне Наталия Николаевна надеялась в дороге заняться расфасовкой подарков, но, когда мы расселись по местам, неосуществимость этой затеи стала очевидна. На подъезде к Тульской области пришлось оставить и мечты выспаться в дороге. По кочкам, по кочкам – и коробки с подарками стали летать по автобусу, а мы, соответственно, их ловить и водворять на места, порой показывая вратарскую реакцию и чудеса акробатики. Тут не то что спать – сидеть спокойно не приходилось. Мы уже смирились с перспективой ехать так до самого Нового Оскола, но в Орловской области трамплины на дорогах закончились. Сон, правда, к тому времени как рукой сняло, но оставшееся время мы ехали с комфортом, лишь изредка поправляя то одну, то другую коробку. В девятом часу вечера были в Белгороде, заехали в Спасо-Преображенский кафедральный собор, приложились к хранящимся в нем мощам святителя Иоасафа Белгородского, одновременно пропели величание святителю. Около десяти мы, наконец, прибыли в Новый Оскол.

Чтобы расфасовать в 400 пакетов подарочный набор в девять наименований, требуется, кроме всего прочего, достаточный простор. По благословению настоятеля Свято-Успенского собора Нового Оскола о.Николая, мы расположились прямо в храме

Рано утром в Успенском соборе Нового Оскола мы дружно расфасовали подарки по пакетам и в 10 часов утра подъехали к воротам колонии. Нас проводили в зону, где в актовом зале уже собрались все воспитанницы. Вначале к ним обратился протоиерей Аркадий Шатов. Он поздравил их со Святой Пасхой, привел несколько примеров, как обретение веры помогало людям подняться со дна, пожелал всем найти Бога и в первую очередь надеяться на Него. Рассказ отца Аркадия произвел большое впечатление не только на воспитанниц, но и на сотрудников колонии.
После этого состоялся объединенный концерт. Сначала перед воспитанницами выступили певчие Свято-Димитриевского училища: регенты Светлана и Анна и еще две Ани – первокурсницы училища. Они исполнили «Ангел вопияше благодатней», духовные, лирические и военные песни. Многие воспитанницы подпевали военным песням. Особенно бурно реагировали они на «Катюшу» – после песни в зале раздались не только аплодисменты, но и восторженные крики. Тут же колонистки дали ответный концерт, который тоже начали с духовного песнопения – «Царице моя преблагая». Были в репертуаре и попсовые песни (но пошлых не было), но и военные танцы – «Смуглянку», «Морской вальс» – девушки исполнили. А завершили концерт, как и в августе, песней «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».

Сначала выступали гости…



… а потом – хозяева

После концерта воспитанницам раздали подарки, и все переместились на плац, где отец Аркадий отслужил молебен. По его приглашению к нашим певчим присоединились две воспитанницы колонии. Одна из них до ареста пела в церковном хоре. Потом я с ней беседовал, она не могла выразить словами, что пережила, когда после почти трехлетнего перерыва пела на богослужении. Зато рассказала мне, что и другим воспитанницам, менее воцерковленным или вообще невоцерковленным и даже некрещеным, понравилось пение наших певчих, и всех тронул рассказ отца Аркадия. Я разговаривал еще с несколькими воспитанницами, все отмечали пение и выражали радостное удивление – они ожидали услышать от священника нотацию, а получили моральную поддержку (кстати, и после концерта, и после молебна многие девушки просились сфотографироваться с отцом Аркадием). А одна из моих собеседниц была приятно удивлена, что церковный хор поет не только духовные песнопения, но и песни военных лет. Правда, и церковное пение ей, крещеной в детстве, но на воле бывавшей в храме редко, очень понравилось.

А на молебне хозяева и гости пели вместе

Mногие девчонки просили окропить их еще и еще раз

Беседовали воспитанницы и с другими гостями. Порой задавали наивные, но трогательные вопросы. Например, узнав, что одна из маленьких Ань – дочка священника, ее спросили: а ты тоже с папой в монастыре живешь?
Во второй половине дня мы анкетировали воспитанниц в карантине – корпусе, где живут вновь прибывшие с этапа до окончания оформления всех положенных бумаг и готовятся к отъезду на взрослую зону девушки, перешагнувшие соответствующий возрастной рубеж.

Хотя на этот раз все в карантине умели читать и писать (а вообще, немало девушек обучаются этому только в колонии), все равно без нашей помощи заполнить правильно анкету удавалось не каждой

Социальное анкетирование – распространенная форма работы общественных организаций в местах лишения свободы. Новшество заключалось в том, что кроме социальных анкет воспитанницам предложили заполнить и анкету об отношении к вере. В карантине анкеты заполнили 11 воспитанниц. Во время анкетирования наши певчие дали незапланированный концерт. Пожалуй, этот экспромт имел даже больший успех, чем концерт в зоне. Сыграла роль и камерная (во всех смыслах этого слова: в карантине – тюремные порядки и интерьеры) обстановка, и место проведения – в Новооскольской колонии различные концерты проходят часто, а карантин – место абсолютной изоляции.

В какой-то момент наш фотограф отдала аппарат певчим, взяла у них гитару и тоже поучаствовала в концерте

После того, как отец Аркадий исповедовал нескольких воспитанниц колонии, он сказал несколько слов и находящимся в карантине и им также предложил исповедоваться. Две девушки выразили желание, и воспитатели проводили их в отдельную комнату.
На второй день анкеты заполняли воспитанницы, освобождающиеся в 2006 году. В анкете «Отношение к вере» подавляющее большинство воспитанниц утвердительно ответили на вопрос о вере в Бога. Многие из них крестились в колонии. Также многие написали, что ходили на свободе в церковь. Но при уточнении вопроса чаще оказывалось, что это было в раннем детстве: бабушка водила, а одна воспитанница даже написала, что ходила в храм с прабабушкой. Единицы на воле исповедовались и причащались в сознательном возрасте. (Правда, одна из воспитанниц написала, что чуть не ушла в монастырь). Тем не менее, многие после освобождения намерены ходить в храм, хотят читать книги о вере и Боге, переписываться с верующими людьми из своего города. Но почти никто не хочет возобновлять знакомства с прихожанами своих храмов (у некоторых были там знакомые, но никто не знает, что сегодня Аня, Оля или Катя отбывает наказание), предпочитают обрести там новых знакомых. Это по-человечески понятно – девушки верят, что многие верующие люди отнесутся к ним с пониманием, морально поддержат, но стесняются прихожан, знавших их до ареста.
Семь воспитанниц ответили, что верят в Бога, хотят получать духовные книги, переписываться с верующими людьми, но не крещены. Все они выразили желание креститься. Две из них освобождаются в мае, и еще две – в начале июня. Одна из анкетируемых искренне ответила, что в Бога не верит, но хочет переписываться с верующими людьми, чтобы они помогли ей обрести веру.
В анкете о вере был и вопрос о желании поработать при храме, предполагавший четыре варианта ответа: а) можно и бесплатно; б) но только за нормальную зарплату; в) нет, мне этого не надо; г) другое. Удивительно, но многие написали, что готовы бесплатно помогать храму. Конечно, при освобождении на них свалится столько проблем, что скорее всего будет не до этого. А приходов, которые могут предложить нормальную зарплату, и в Москве мало, тем более в провинции. Были и такие трогательные ответы: хотела бы петь в церковном хоре, но это, наверное, не помощь, а хобби. Несколько воспитанниц подчеркнули пункт г) без пояснений. Двоих я спросил, что «другое» могли бы они предложить храму. Оказалось, девушки просто не поняли вопроса. Под «другим» они понимали другую работу, не имеющую никакого отношения к церкви.
Еще один вопрос из анкеты о вере, не понятый многими воспитанницами – чем могли бы тебе, по-твоему, помочь верующие люди из твоего прихода, пока ты находишься в колонии и когда выйдешь на волю. Отвечая на второй пункт (когда ты выйдешь на волю), воспитанницы чуть ли не через одну писали дату своего освобождения, не задумываясь, что на этот вопрос они ответили в социальной анкете (а большинство, по моему наблюдению, сначала заполняло именно социальную анкету).
Большинство, что отрадно, доверяет священникам. На вопрос, почему, часто отвечали: потому что не предадут; потому что они служат Богу и знают, что обман – это грех; доверяю очень, но не знаю, почему.
Социальные проблемы – тема больная. Много, очень много воспитанниц из асоциальных семей. Есть круглые сироты, у одной воспитанницы оба родителя также находятся в местах лишения свободы. У многих родители довели задолженность по квартплате до шестизначных цифр. До свободы считанные месяцы, а некоторым и дни, но что делать с этой свободой, когда некуда возвращаться?
Некоторые воспитанницы проявляют удивительную щепетильность. Одна из них в доверительной беседе призналась, что мама жалуется ей на отца, который опять не работает. На следующий день я с изумлением прочитал в ее социальной анкете, что отец работает. Попытался поправить ее – она решительно сказала: «Я хочу написать так!». Ложь ли это? По букве – да. А по духу – соблюдение пятой заповеди, боязнь хамова греха.
По дороге домой я спросил Наталию Николаевну Кузнецову о ее впечатлениях от поездки. Она сказала, что даже при беглом просмотре анкет (и социальных, и о вере) видно: многие девочки не осознают своих проблем. Для того, чтобы понять, в чем проблема, мало раздать анкеты – надо сидеть рядом с воспитанницами, беседовать с ними. Только так можно приблизиться к пониманию ситуации.

В ближайшее время мы будем связываться с приходами и социальными структурами на местах, просить проверить заявленные воспитанницами проблемы и разместим проверенную информацию в надежде на участие в их судьбах наших читателей. Речь не идет о поощрении иждивенчества. Прекрасный пример соучастия привела Наталия Николаевна. Во время мартовской поездки в колонию одна воспитанница поделилась с ней своей проблемой. В этом году у девочки есть перспектива УДО (условного досрочного освобождения). Но без справки, подтверждающей, что в феврале 1992 года (когда развалился Советский Союз) она была прописана в квартире родителей, то есть являлась гражданкой РФ, ей не могли оформить паспорт. Родственники не отвечали на письма, без паспорта же ей не только УДО не получить – по окончании срока выходить некуда. Вернувшись в Москву, Наталия Николаевна связалась со священником города Копейска Челябинской области, в котором проживала воспитанница до ареста. Батюшка обратился в местный РОВД, получил справку, подтверждающую гражданство, заказным письмом послал ее в колонию, сейчас девочке оформляют паспорт.
В Новооскольской, а также в Можайской колонии для мальчиков, да и, видимо, в десятках других колоний по стране, среди воспитанников есть граждане ближнего зарубежья. После освобождения по российскому законодательству они обязаны покинуть Россию, но в свою страну без документов и разрешения их не впустят. Пример из проведенного анкетирования в карантине: девочка из Узбекистана 3 месяца прожила в России у дяди, который был ее опекуном. Отношения не сложились, она попала в колонию. Срок небольшой – осенью освобождается. Хочет домой, к родителям, а документов нет. Руководство колонии подготовило и передало Наталии Николаевне запрос в посольство Узбекистана, чтобы девочке оформили необходимые документы. В марте Наталия Николаевна беседовала с девочкой из Молдавии, также не имевшей документов. За это время ее перевели на взрослую зону, но комиссия все равно продолжит помогать ей с оформлением необходимых для возвращения в Молдавию документов.
Приведенные примеры не имеют отношения к церковной жизни. Аналогичную помощь могут оказывать люди независимо от их веры и конфессиональной принадлежности. Но разве могут православные люди оставаться равнодушными к проблемам этих несчастных? В Новооскольской колонии москвичей нет – они отбывают наказание в Рязанской области. С той колонией мы тоже надеемся наладить сотрудничество. Но наше участие в тюремном служении началось именно с Новооскольской колонии. Будет обидно, когда после человечного отношения руководства и персонала колонии, гостеприимной встречи в Москве вчерашние воспитанницы столкнутся с черствостью, равнодушием, а иногда и враждебным отношением на местах. Кто-то, конечно, выстоит, но многие ожесточатся и вернутся на кривую дорогу. Чтобы не допустить этого, чтобы не пропал даром труд воспитателей, мы призываем всех настоятелей, клириков и прихожан храмов в районах, в которых проживают воспитанницы, принять участие в их судьбах.

Леонид ВИНОГРАДОВ,
фото – Ирины ЕСЕНИНОЙ