Трудно представить человека, у которого нет ни одного близкого существа. Если он искал дружбы, поддержки, любви и понимания, и способен дарить все это сам, то в трудную минуту к нему на помощь придут друзья, родные или просто знакомые.
К сожалению, нам, социальным работникам, нередко приходится говорить с людьми, жизнь которых представляет собой лишь череду горьких потерь и разочарований. Так и не научились они прощать и любить ближнего. Копили обиды и отдалялись от тех, кто мог стать им другом. А потеряв всех, такой человек неминуемо попадает в беду. И тут уж ему приходится вспомнить все и понять наконец, что итог жизни так печален по собственной же вине.
И самое грустное наблюдение: одинокий человек не хочет ни о чем думать, не стремится менять свое отношение к жизни, а может лишь мечтать о каком–то несуществующем месте, где его ожидал бы покой и одиночество.
Жить спокойно…за чужой счет
Мужчина сорока с небольшим лет находится больше полугода в ожоговом отделении. Со слов Дмитрия можно понять, что обгорел он, когда курил, лежа в постели. Задремал и не заметил, как задымилось одеяло, а потом и он сам. Грудь и ноги сильно пострадали. Теперь мужчина не может самостоятельно передвигаться, он – инвалид.
Тут и спрашивать не нужно, почему это случилось с ним. Все и так ясно: пил горькую и со временем утратил способность контролировать собственную жизнь. А ведь мужчина призван Богом нести ответственность не только за себя, но и за близких, за отечество, за детей (а значит — за будущее). Ничего этого Дмитрий про себя сказать не может. В сорок лет просит подыскать для него теплое место, где он смог бы просто лежать и ни о чем не думать…
Путается в воспоминаниях и жалеет исключительно себя самого.
Родился в Грузии. Когда-то был женат (брак не регистрировал), есть сын, которого воспитала жена. Помогали ей в этом совестливые родители Дмитрия. Сам он не считал нужным заботиться о семье. Жил свободно. Окончив медицинское училище, некоторое время служил в армии. Потом демобилизовался и смекнул, что деньги можно добывать более легким способом. Был в местах лишения свободы. Об этом он старается не говорить подробно, уклончиво сообщает, что был в его жизни и такой опыт, больше пытаясь оправдать самого себя. Дескать, его силком втянули в какое-то нехорошее дело. Освободившись, решил, что нужно осесть где-нибудь и жить спокойно… за чужой счет желательно. Приехал в Москву. Снимал комнату в коммунальной квартире с двумя жильцами. Потом женился на соседке, чтобы стать собственником жилья. Но и здесь ему не повезло: за жилье нужно платить, следовательно – трудиться, а уж этого он всегда старался избегать. Рассказывает об этом без выражения. Дело обыденное.
Заходит речь о Боге. Дмитрий знает, что к нему пришел человек из церковной среды, поэтому нужно коснуться и этой темы. Говорит о своей вере в Бога. И не понимает, за что Он к нему так несправедлив. Все случившееся считает несправедливостью, потому что ничего плохого никому не сделал: не убил, не обокрал, не обманывал. Обманутым и несчастным считает только себя.
Удалось разыскать бывшую жену Дмитрия, которая прописала его в московской коммунальной квартире. Женщина согласилась хлопотать о помещении бывшего мужа в дом инвалидов. Конечно, для него и это место не станет уютным и спокойным. Дмитрия будут окружать такие же увечные люди. Дай Бог, чтобы он когда-нибудь понял, что справедливость и милосердие – не одно и то же.
«Кепочку с козырьком такую посимпатичнее…»
Вадим знает, что он красив. Даже лежа на больничной койке, старается произвести впечатление. Рассказывает о том, что ночью гулял с девушкой, искали спиртное, чтобы отметить его освобождение из «Матросской тишины» и «случайно напоролись на грузовик».
— Вылетел из-за угла и сбил нас. Девушка жива осталась, я ее толкнул, когда машину заметил.
Чувствует себя героем… Перелом правой голени со смещением – на ноге аппарат Илизарова. В таком положении он пробудет еще 3-4 месяца, а скорее всего – полгода.
— Меня скоро выписывают, а жить негде. Устройте меня на работу и дайте какое-нибудь жилье.
— Но мы не имеем возможности Вас трудоустроить, да и приюта у нас нет. Как же Вы работать собираетесь, ведь нога еще не скоро заживет?
— Дайте какую-нибудь ручную работу: клеить что-нибудь, вязать салфетки…
— Какие салфетки? Лучше скажите, где Ваши документы, где прописаны и жили раньше?
— Документов нет. Отдал их Коле. В «барсетке» у него лежат. А где Коля – не знаю. Сам с Урала, из Челябинска. Приехал в Москву подзаработать. Я – плиточник, строитель. Вообще без работы не могу, трудоголик.
— Где Ваши родные, мама жива?
Сразу меняется выражение лица.
— Мама жива. Но я не могу упасть ей на руки такой, с поломанной ногой. Она не знает, что я был под следствием…
— Женаты?
— Уже нет. Моя жена плохой человек…
— Дети есть?
— Есть сын, его мама воспитывает. Они живут в Симферополе.
Теперь становится понятно. 37-летний сын и отец отправился на заработки в столицу. Здесь что-то случилось, и работы он лишился. Документы отсутствуют. Ехать к родным отказывается.
Я не следователь. «Копать» глубже не положено. Обещаю помочь вещами и дать адрес дома ночного пребывания, может его примут туда. В течение всего разговора испытываю острое предчувствие: мне говорят неправду.
— А в монастырь меня нельзя поселить?
— Вы что же верующий, православный?
— Ага, сильно верующий.
Неприятно кольнуло в сердце.
— Давайте «Отче наш» прочитаем?
— Может, потом как-нибудь…
— Отчего же не помолиться, у Вас очень трудная дорога впереди.
Вадим произносит несколько слов молитвы и останавливается…
— А какие вещи у вас есть? Мне нужны брюки, ботинки, куртка, свитер, перчатки, и еще кепочка такая с козырьком, ну посимпатичнее подберите… Вы же из Канады получаете гуманитарную помощь?
— У нас не супермаркет. Вещи жертвуют люди. Войлочные ботинки на резиновой подошве есть, ватники, шапки вязаные черные. Из Канады ничего не присылают. Ассортимент у нас небогатый, ведь одеваем людей, у которых ничего нет. А у вас я вижу в тумбочке дезодорант импортный, любите фирменные вещи? К сожалению, мы не обеспечиваем людей модными вещами, даем только самое необходимое.
Вадим сразу теряет интерес к разговору.
— Ладно, принесите чего-нибудь. Только не ватник…
На следующий день принесла вещи Вадиму. Удивительно, но на нашем складе нашлась-таки кепка вельветовая, совсем новая. А вот «прощайки» — войлочные ботинки «Прощай, молодость», — достались ему поношенные, размер ноги большой у Вадима. Да и рост немаленький.
Крупный красивый мужчина в расцвете лет без определенного места жительства скоро будет выписан из больницы. Пока он даже на костыли не пытается вставать. Занят чтением прессы.
Когда я навещала его в больнице, он кроссворд отгадывал.
— Вот слово по горизонтали не могу вспомнить. Семь букв, первая «с», на конце «т» с мягким знаком.
— Может, «СОВЕСТЬ»?
— Точно! Теперь все сошлось!
Татьяна КОЧУРА
