Я не буду описывать подробно причины, которые заставили московское и даже федеральное руководство стоить лагеря для временного размещения мигрантов. Эти причины очевидны для каждого, кто просто ходит в России по улицам и читает новости.
Лучше я расскажу, почему считаю эти меры не только жестокими, но и просто бессмысленными.
Опять же, не так уж важно много ли мигрантов или не очень, работают они лучше, чем автохтонная рабочая сила, или хуже, представляют ли они опасность для окружающих или наоборот, способствуют укреплению в обществе начал взаимопонимания или провоцируют ксенофобию одним своим видом. Я постараюсь сосредоточиться только на одной стороне проблемы – на самом факте нелегальности пребывания в России немаленьких групп граждан других государств и вопросе, можно ли решить данную проблему чисто силовым путем.
Так вот – решить данную проблему силовым путем нельзя. Потому что наличие именно таких мигрантов – дело чрезвычайно выгодное, и выгодное самым разным участникам этой ситуации.
Прежде всего, это выгодно самим мигрантам. Общеизвестно, что рыба ищет где глубже, а человек – где рыба. И если люди массово едут из точки А в точку Б, то вероятно, что в точке Б есть нечто для них весьма притягательное. В случае мигрантов-нелегалов очевидно, что основная причина этих переездов – поиск заработка. При этом надо иметь в виду, что мигранты, будучи оформлены безо всякого трудового кодекса, проживая без гражданства и зачастую с «липовой» регистрацией, а то и без нее, не имеют никаких льгот, гарантий и страховок ни на какие жизненные обстоятельства, и получают весьма низкие зарплаты. Мигранту, который заболел, будучи в России на заработках, не поможет ни государство, ни работодатель, ни община, ибо высокая конкуренция позволяет иногда объединятся в банды, но не в общества взаимной поддержки. Мигранту можно элементарно не заплатить – и если у заказчика есть возможность силовой защиты, никакая полиция не будет слушать жалобы гастарбайтера. Мигранты живут часто в скотских условиях, экономят на всем, на чем можно сэкономить, питаются чем попало и вообще их существование весьма безрадостно.
Надо иметь в виду, что легальность пребывания мигранта в России зависит исключительно от его платежеспособности и возможностей по части стояния в очередях в ФМС, а не от какого-то идейного выбора. Вот тут фоторепортаж, весьма, весьма красноречивый.
Но они готовы даже на это, и все равно едут в Россию по причине полной беспросветности бытия на родине. Потому что это слишком выгодно.
Скажем, работавшая у меня няней узбечка рассказывала, что в ее родном городе Навои средняя зарплата – сто долларов в месяц, это если повезет, в то время как здесь она может заработать эти деньги за два дня, а то и быстрее. Медицинская помощь – вся вообще – платная, а бесплатно только по блату. Общество на стадии «разложения родоплеменного строя»: это когда бедные живут по неписаным традициям, богатые – согласно возможностям кошелька, а по писаным законам не живет вообще никто. Бедная женщина может получить по голове, если не будет носить положенный годовой траур по мужу, богатая может плевать и на траур, и на мужа – и никто ей слова поперек не скажет.
В том же Навои, чтобы поехать работать на завод в Южную Корею с зарплатой в тысячу долларов в месяц, нужно дать взятку две тысячи долларов и прождать несколько месяцев в очереди. Я знаю человека из того же города Навои, который ради того, чтобы полгода поработать там на автомобильном заводе, продал дом, в котором жил.
И это первая причина, почему концлагеря и прочая силовая поддержка не помогут избавиться от нелегальной миграции. Раз уж люди готовы ехать в Россию на почти что любых условиях, раз им настолько некуда деваться, то вряд ли еще одна, в череде многих, запретительная мера, что-то принципиально изменит.
Вторая же, как говорится, подобна ей: присутствие мигрантов выгодно некоторой части российского бизнеса, особенно в краткосрочной перспективе. Мигранты не просто в Россию едут. Их сюда везут. Никогда толпы необразованных, плохо знающих или вовсе не знающих русский язык людей не нашли бы в России своего места, своего заработка, своей экономической ниши, если бы здесь не было тех, кто заинтересован именно в такой рабочей силе – дешевой и безответной. Не потому, что русские плохи в качестве работников, а потому что русские плохи в качестве рабов. Иногда – что бы там ни говорили марксисты – рабство выгоднее, чем свободный найм свободных людей.
Самая главная выгода, разумеется, дешевизна мигрантского труда. Узбеку без трудовых договоров можно платить значительно меньше, чем русскому, который способен прочитать договор, а конкуренция со стороны собратьев не позволит ему требовать большего. Также она не позволит ему качать права, если ему заплатить меньше, чем было обещано, он не будет устраивать забастовки и вообще мутить воду. К тому же нелегальный статус делает его полностью управляемым: если что, миграционная служба рядом и всегда можно сдать туда несговорчивого работника. При найме мигранта можно не заморачиваться требованиями безопасности, условиями труда, выходными, отпусками, больничными и отчислениями в пенсионный фонд и фонд социального страхования. Труд мигрантов, оплачиваемый «в черную», – это еще и очень просто: вместо кучи проблем с документами и условиями работы остается ровно одна: договориться с контролирующими органами.
И пока выгода от приобретения мигрантов будет превышать риски для тех, кто это делает – нелегальная миграция не прекратится. И лагеря не помогут, ибо туда доставляют рядовых работников, а не тех, кто организовал их труд. Если они могли решать проблему наличия нелегальных работников до того, как те же самые полицейские и сотрудники ФМС построили лагерь – то почему при наличии лагеря те же самые люди вдруг обретут принципиальность?
Более того, миграция выгодна сотрудникам правоохранительных органов, призванных контролировать уровень безопасности в стране. Во-первых, мигранты – это заработок. Думаю, все в курсе, что с них собирают взятки просто за сам факт их нелегального существования, причем собирают дважды – сначала один «оборотень в погонах» продает поддельные регистрации и справки о работе, а потом другой такой же «вервольф в штанах с лапмасами» обнаруживает их поддельность. Однако и сама по себе маргинальная среда, состоящая из беззащитных, лишенных какой-либо поддержки людей, которых всегда найдется в чем подозревать и за что задержать для любого обладателя власти с минимально криминальными наклонностями представляет собой среду питательную. Ситуация полностью аналогична взяткам на дорогах – сотрудники ГИБДД и водители именно потому и предпочитают «договариваться», что это выгодно обеим сторонам: проверяющему – деньги, проверяемому – покой. А так как в случае с мигрантами ставка бывает чрезвычайно высока, то во многих случаях взять взятку и закрыть глаза на то, что многодетный узбекский отец сохранит возможность удаленно кормить свое семейство, выглядит не правонарушением, а почти нравственным поступком из лучших побуждений.
Также весьма печально можно констатировать, что мигранты полностью укладываются в концепцию, согласно которой легче всего управлять теми, кто поголовно в чем-то виноват и знает это. Американская писательница и философ Айн Ренд формулировала это, вкладывая в уста представителя властей следующий монолог:
«Мы хотим, чтобы они [законы] нарушались. Вам бы лучше запомнить: вы имеете дело не с группой бойскаутов, и время красивых жестов прошло. За нами сила, и мы это знаем. Ваши друзья — паиньки, а мы знаем истинное положение вещей, и вам следует быть умнее. Крайне сложно управлять невинными людьми. Единственная власть, которой обладает правительство — сила, способная сломать преступный элемент. Ну а если преступников недостаточно, нужно их создавать. Принимается такое количество законов, что человеку невозможно существовать, не нарушая их. Кому нужна нация, состоящая сплошь из законопослушных граждан? Какая от нее польза? А вот издайте законы, которые нельзя ни соблюдать, ни проводить в жизнь, ни объективно трактовать, и вы получите нацию нарушителей, а значит, сможете заработать на преступлениях»
Более того, борьба с нелегальной миграцией – востребованный продукт на рынке политических обещаний, ибо мигрантов называют главной российской проблемой большинство опрошенных граждан. Мигрантами можно обывателя пугать, рассуждая о разгуле этнической преступности. Ими же можно обывателя успокаивать, устраивая сеансы демонстративной борьбы – то против нелегальной миграции, то за повышение толерантности, то против полицейского произвола. Нелегальные мигранты вообще очень выгодные люди, ибо лишены собственного голоса, так как незаконны. Мигрантов легко использовать как массовку, которая иногда требуется, как рабочую силу в коррупционных схемах, как способ списать пропажу любых ресурсов и причину любых катастроф. Дом сгорел – мигранты на чердаке жили, электричества много нажгли – мигранты нелегально к сети подрубились, и так далее.
В такой ситуации, когда миграция выгодна такому количеству сторон, довольно бессмысленно загонять людей в лагеря.
Массовая преступность, преступность как образ жизни есть нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия жизни. И никогда не победить нелегальную миграцию, взятки гаишникам или массовое подделывание справок в медучреждениях (поищите в яндексе «справка на оружие» – узнаете много нового, если не знали), если бороться исключительно с симптомами, наказывать только конечных нарушителей и оставлять без внимания саму глобальную ситуацию, приведшую к тому, что для людей преступление стало образом жизни.
Есть и другая проблема с лагерями – их собственный юридический статус неясен. Задержание человека – это, если оно происходит по закону, формальная процедура, с определенными правилами. В том числе, данные правила предписывают – в каком учреждении, какой срок и на каких условиях должны содержаться задержанные. И в этих документах ничего не сказано на настоящий момент про «лагеря временного размещения нарушителей миграционного законодательства». Никто не знает, кто собственно руководит этими лагерями и отвечает за то, что там происходит. Непонятно, по какими статьям бюджета проходит кормление задержанных, кто в случае чего будет их лечить, сколько они просидят в палатках и так далее.
Скажем, граждане Вьетнама называются при задержании чужими именами, документов у них нет, русского языка они не знают и остаются неопознаны подолгу. А неопознанного гражданина нельзя депортировать, ибо неизвестно, кто он. Вдруг он российский гражданин, который просто не знает русского языка? И сколько государство будет кормить такого вот Нгуен-Ху? Месяц? Год?
Весь этот лагерь и все условия содержания в нем на настоящий момент не особенно законны. Попытка победить одно преступление путем совершения другого преступления вряд ли принесет какие-либо плоды, кроме того, что у нас будет два преступления.
Попросту говоря, необходимо не закручивание гаек, а смена правил. Может быть – это визовый режим со странами, из которых едут мигранты, как предлагают некоторые политики, или депонирование средств при въезде мигрантом на возможную депортацию, как предлагают власти, или наоборот – радикальное упрощение и облегчение всяческих обременений для пребывающих в стране легально – я не знаю. Но я знаю, что если все остается по-старому, а в стране вырастает сеть лагерей, куда мигрантов зачем-то тащат и зачем-то там держат, то не изменится ничего, кроме затрат бюджета и меры человеческого горя и озверения.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
