«Отделение ребенка от родителей позволяет сделать из него незащищенного, но крайне активного потребителя»

О том, зачем отбирают детей, как с этим бороться и о том, к чему все это может привести, мы поговорили с председателем организации «За права семьи» Павлом Парфентьевым.

Современные родители порой вынуждены говорить: «Наши дети становятся не нашими, а государственными. Получается, что государство только разрешает нам быть рядом с нашими детьми». Будем откровенны – практически каждая российская семья, в которой есть дети, сегодня находится под угрозой грубого и неоправданного вмешательства в ее внутреннюю жизнь со стороны государственных структур. Систематические и, к сожалению, часто удачные попытки представителей органов опеки и попечительства разлучать вполне адекватных родителей с их детьми вызывают все большую тревогу в обществе. Как следствие этой тревоги возникают общественные организации, одна из основных задач которых – защита самого института семьи в России. В Санкт-Петербурге действуют Фонд Св. Димитрия Солунского, Центр Родительской культуры «Светлица», проект «Петербургские многодетки» и другие. Межрегиональная общественная организация «За права семьи» существует с 2010-го года и одним из ее отправных постулатов является утверждение, что естественная семья предшествует государству. Нынче немало говорится о сознательных действиях, направленных на разрушение традиционной семьи и разложение всего российского общества. Обо всех этих проблемах мы поговорили с председателем организации «За права семьи» Павлом ПАРФЕНТЬЕВЫМ:

– Какие обстоятельства подтолкнули вас и ваших сотрудников к тому, чтобы сделать защиту семьи от незаконных и нелегитимных действий государственных структур особой частью работы вашей организации?
– Павел ПАРФЕНТЬЕВ: Причина очень проста – на протяжении ряда лет я наблюдал и изучал ситуацию в этой области, и видел, что с каждым годом она ухудшается. Нарастали определенные тенденции в законодательстве, правоприменении, международном праве, носящие явно антисемейный характер. Под предлогом защиты неверно понимаемых прав детей происходило на моих глазах последовательное разрушение семьи. Я очень хорошо понимал и понимаю, что институт семьи – основа общества. В той ситуации, которую я наблюдал, не начать работать в сторону защиты и семьи как института и конкретных разрушаемых семей от псевдозаконного произвола, я просто не мог. До этого я уже иногда писал на эти темы, общался с единомышленниками, понимавшими значимость семьи. С этого общения и началась наша организация.

– Неправомерное с этической точки зрения вмешательство органов опеки и попечительства в жизнь российских семей, обсуждение изменений в законодательстве, подводящих под это юридическую базу… Как вы думаете, кто или что за этим стоит? Есть ли в этом какая-то система?
– Павел ПАРФЕНТЬЕВ: Это очень пространная тема, говорить о которой можно долго. Атака на семью как институт уже некоторое время имеет место на самом высоком международном уровне (ООН, Совет Европы). За этим стоит целый ряд сил, у каждой из которых есть, на мой взгляд, свои интересы. Например, отделение ребенка, молодого человека от семьи, от влияния родителей в определенный возрастной период позволяет сделать их него совершенно незащищенного, но крайне активного потребителя, делающего неразумные потребительские поступки, за которые потом приходится расплачиваться годами. Такой «незащищенный консюмеризм» очень выгоден для многих отраслей крупного бизнеса, в том числе и нелегального. Есть и силы, заинтересованные в освобождении детей от влияния родителей с целью более легкой индоктринации детей, внушения им ценностей и идей, далеких от убеждений их семей. Что касается отечественной ситуации, то, помимо влияний международного уровня, есть и материальная заинтересованность. Не секрет, что очень хорошо финансируются детские дома. Если бы семья получала на ребенка столько, сколько получает детский дом, у большинства семей вообще бы не было никаких проблем. Не секрет и то, что существует серьезный незаконный бизнес, связанный с международным усыновлением детей. По сути, для него дети – это товар, и этот бизнес заинтересован в постоянном притоке живого товара. Я, разумеется, не обвиняю в коррупции всех сотрудников органов опеки, но коррупционный фактор, связанный с детским трафиком – это тоже вполне реальный фактор, создающий заинтересованность многих людей в разлучении детей с родителями.

Конечно, фактор простого идиотизма и в законе, и на практике, также не следует исключать. Увы, у нас сейчас все реже принимаются грамотные законы, разработанные с учетом всех системных следствий их применения. Уровень законодательной работы в целом – ниже, чем на «тройку». Мы уже давно говорим о том, что каждый законопроект, который может затрагивать семью, должен проходить фамилистическую экспертизу с участием широкой общественности. Законы, опасные для института семьи, просто не должны ни приниматься, ни применяться. Их введение – это форма социального суицида, поскольку у общества без крепкой и защищенной традиционной семьи нет будущего.

– Что вы предпринимаете, когда сталкиваетесь с произволом органов опеки и попечительства в отношении родителей и детей? Что реально может повлиять на сотрудников этих структур?
– Павел ПАРФЕНТЬЕВ: Мы стараемся работать в правовом поле, выяснять реальную ситуацию, изучать имеющиеся факты и документы. Очень часто действия органов опеки серьезно нарушают существующие нормы закона. На это мы и реагируем. К сожалению, иногда, чтобы заставить закон работать, приходится обращаться к общественности или высокопоставленным представителям власти – хотя, казалось бы, органы опеки и иные службы работающие с семьями, должны сами охотно соблюдать закон. Но, увы, часто не соблюдают.

Как вы думаете, в каких случаях ребенка действительно надо забирать из семьи? Где та грань, за которой перестает работать утверждение «родители – есть родители»?
– Павел ПАРФЕНТЬЕВ: Я не раз формулировал нашу позицию по этому поводу. И она не только наша, ее разделяют многие практики и организации, работающие в сфере защиты семьи и детей в семье. По нашему мнению, забрать ребенка из семьи – это крайняя мера, которая в большинстве случаев не отвечает и не может отвечать подлинным интересам ребенка. Исключение – ситуация, когда одновременно наличествует ряд условий: имеется реальная, явная и непосредственная угроза жизни ребенка или нанесения серьезного вреда его здоровью, эта угроза связана с противоправными деяниями родителей и не может быть устранена иным путем. Совершенно недопустимо забирать детей в ситуации, когда причина проблем в бедности или трудной жизненной ситуации семьи. Это просто противоестественно и мерзко, тех, кто так поступает, мне трудно не назвать моральными преступниками. К тому же, это не дозволяет делать и закон, включая нормы международного права. Серьезную озабоченность вызывает и попытка в ряде стран (теперь и у нас) без каких-либо реальных оснований криминализовать нормальное родительское поведение (например, умеренное применение наказаний в воспитании ребенка). Эти тенденции не имеют ничего общего с защитой подлинных прав детей и с борьбой за их благо. На мой взгляд, за ними стоят вполне определенные идеологические основания не лучшего толка.

Ситуацию также прокомментировал отец четверых детей, а также человек, активно сотрудничающий с такими организациями, как Детская Деревня SOS, детский городок «Надежда» и различные приюты для детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, иерей Глеб ГРОЗОВСКИЙ:

– иерей Глеб ГРОЗОВСКИЙ: По долгу службы я принимаю участие в жизни семей, на целостность которых посягают государственные структуры. Мне известно как одной многодетной семье, где семь своих и двое приемных детей, инкриминировали многодетность! И каждый раз, когда женщина шла рожать, ей предлагали убить ребенка. Вот и возникает вопрос: кому и зачем это нужно? Детей нужно ограждать от родителей, когда они (дети) регулярно подвергаются какому-либо насилию, и если родители подвержены каким-либо патологическим отклонениям. Но никаким образом нищета не может быть причиной изъятия ребенка из семьи! Знаю множество примеров. Далеко не пойду. Моим родителям атеисты-эгоисты тоже навязывали мнение: «Зачем плодить нищету?». У меня четыре брата и четыре сестры. Почти все уже взрослые и имеют по одному, а то и по два высших образования. Не представляю, что кого-нибудь из моих братьев и сестер лишили бы возможности родиться, «заботясь» о его материальном благополучии. Если Бог дает жизнь, то Он даст и все для нее необходимое, если человек сам этого захочет и не будет Емелей.