Забавные керамические панно, расписные вазы, рельефные тарелки, глиняные рыбки и птички, чашки с как -будто детскими картинками и смешными надписями… Похоже на выставку концептуального искусства? Не концептуального, а — особого, и авторы этих произведений, которые сразу хочется купить, подарить-порадовать, — особые люди.
Слава Богу, именно так теперь принято называть людей с ограниченными возможностями, которых еще пару десятилетий назад старались «изолировать от общества», упрятать в интернаты и больницы. У многих молодых художников, которые представляли свои работы в июне на выставках в ЦДРИ и в Центре поддержки творческой интеллигенции — первая группа инвалидности, третья степень нетрудоспособности. Но они могут выбрать себе дело по душе, получить образование, творчески развиваться и работать, принося радость людям.
Такова концепция московского Центра лечебной педагогики (ЦЛП), основанного 20 лет назад в Москве. Его первые воспитанники выросли, получили предпрофессиональные навыки творческой работы в ремесленных мастерских,— и что было делать дальше? Нашелся человек, взявший под свое крыло педагогов и особых ребят, которые хотели продолжать учебу: директор Технологического колледжа № 21 Николай Раздобаров открыл при колледже Центр социальной адаптации и профессиональной подготовки людей с ограниченными возможностями. Теперь здесь есть художественно-полиграфическая, столярная, швейно-ткацкая и гончарная мастерские.
Юлия Липес, педагог гончарной мастерской: Нас очень беспокоила судьба выпускников ЦЛП — что они будут делать дальше? Разве правильно, что человек с ограниченными возможностями, повзрослев, сидит дома и превращается в потребителя социальной помощи? Наших ребят спрашивали: что бы они предпочли — работать или отдыхать, гулять, ездить в санатории и т.д.? Они ответили, что хотят работать. Благодаря нашим мастерским у них есть такая возможность. Работают 3 дня в неделю по 6 часов. Устают? Конечно, но ведь все работающие устают, так и должно быть. Важно, что работу человек делает для других, и наши ученики это понимают.
Любого художника волнует, как принимают его произведения. Когда мы стали участвовать в выставках, когда наша керамика стала хорошо продаваться на благотворительных ярмарках, а потом посыпались заказы на деколи — кружки с наклеенными картинками (они пользуются спросом в рамках проекта «Благотворительность вместо сувениров») — тут наши ученики получили отдачу, почувствовали себя настоящими художниками. Вот недавно один подмосковный батюшка на Пасху заказал кружки для своих прихожан. И ребята знают, что заработанные средства идут на то, чтобы покупать материалы для мастерской: глину, хорошие краски, глазури, что они сами это заработали.
Тамара Лаврентьева, художественный руководитель гончарной мастерской: В самом начале мы совершенно не могли представить, что наша керамика будет вызывать такой интерес. Самой высокой оценкой для нас стало мнение профессионалов: завкафедрой художественной керамики МГХПУ им.Строганова, профессору Анне Удальцовой и ее коллегам очень понравились наши работы. Они даже сказали, что некоторые вещи выглядят очень профессионально.
Но это — результат долгих занятий. Мы работаем с этой группой уже 10 лет, сейчас ребятам уже от 20 до 30 лет. Трудно представить, что они официально считаются необучаемыми. Конечно, это люди с психическими проблемами, их интеллектуальные возможности ограничены, у некоторых нет речи. Но какой радостью для нас было, когда мы поняли, что в процессе работы они научились лучше понимать речь, что казалось совершенно нереальным!
Обучение таких людей творческой работе в принципе отличается от обучения, например, в «обычном» художественном вузе. Мы стараемся «вытащить» из человека его мощный художественный потенциал, развить его, подтолкнуть в сторону воплощения собственного видения. А особенность этого видения в том, что оно, как правило, лишено деталей, упрощено, но оно целостное. Можно сказать, что они делают, что хочется, а моя задача — в том, чтобы понять замысел, подключиться к идее, помочь ее реализовать. Бывает, что ученик может, например, только стучать молотком, а я должна придумать, что подложить под этот молоток, чтобы выходило красиво. Главное для педагога — найти применение тем способностям, которые проявляются у каждого, чтобы помочь поверить в себя.
Потрясающий поворот произошел в сознании родителей. Раньше нам было очень сложно с ними: они плохо представляли возможности собственных детей, своими ожиданиями «тормозили» наше творчество — хотели, например, чтобы их ребенок научился правдоподобно изображать розу, лебедя…А сейчас родители сами в восторге! Благодаря выставкам они поняли, что их дети занимаются настоящим искусством, что некоторая спонтанность, корявость и странность нашей керамики придает ей особую самобытность. Родители теперь даже разбираются в современном искусстве.
Есть еще один эффект наших занятий, который мы считаем настоящим чудом, — ребята стали друг другу помогать и заботиться друг о друге. Но далеко не сразу. Сперва у нас была своя «дедовщина», они обижали, обзывали друг друга. Нам приходилось «штрафовать» за плохое поведение, за нецензурные слова. Мы все вместе формулировали правила нашего общежития в мастерской.
Алена, например, предложила такое правило: «Не обижать никого, особенно меня». Мы согласились — это подходит всем. Теперь всё иначе: те, кто умеет больше, помогают тем, кому трудно. Наши ученики могут шнурки завязать друг другу, в туалет отвести, опекают более слабых, когда мы куда-то едем, следят, чтобы не потерялся никто. Они как-то приняли себя, зауважали. Этому способствуют и наши обсуждения — в конце каждого занятия мы обязательно проговариваем все хорошее и плохое.
Юлия Липес: Многие люди, которые работают в этой сфере, как-то приходят к вере. Невозможно подходить к таким детям с прагматической точки зрения, невозможно заниматься с ними и считать неправильным, что такие вообще рождаются. Именно вера помогает преодолеть этот внутренний конфликт и понять, что мне, педагогу, не дано это решать. И сотрудники, и ученики — верующие разных конфессий, но мы все хорошо понимаем друг друга.
Остался еще год обучения в колледже. Они получат свидетельство об окончании, а что дальше? Мы все очень надеемся, что удастся организовать «Центр ремесел», где наши ученики могли бы работать, реализовать себя в жизни. Но возникает множество проблем, которые, похоже, можно разрешить только на законодательном уровне: например, если наши керамисты будут работать по трудовой книжке и получать зарплату, они автоматически лишатся пенсии по инвалидности. Но мы же понимаем, что эта зарплата будет меньше самой минимальной, на нее прожить невозможно. Думаю, что такой альтернативы — зарплата или пенсия — для особых людей, способных трудиться, не должно быть.
Меняется ли в нашем обществе отношение к таким людям? Раньше родители чаще отказывались от детей с врожденной патологией, и не в последнюю очередь — под влиянием врачей. Сейчас ситуация все же изменилась: у родителей уже больше возможности получить поддержку как квалифицированных педагогов, так и родительского сообщества, есть куда водить таких деток, чем заниматься. Ценой огромных усилий родителей и специалистов удается пробить создание дошкольных групп и классов для особых детей. Но следующая ступень — профессиональное образование и возможность трудоустройства — еще на нулевом уровне; думаю, мы здесь пионеры. Наша цель — создать полноценный маршрут к взрослой достойной жизни для людей с особенностями развития. Тем более, что с каждым годом становится все больше людей, которые «выпадают» из обычной жизни, нуждаются в помощи.
Волонтер из Германии Юлиане Линке: Сразу после школы я решила поехать волонтером в Россию – у меня здесь друзья, и русскую литературу я очень люблю. У нас это вообще принято – чтобы молодежь занималась социальной работой, правительство это очень поддерживает. Например, программа европейского волонтерского сервиса оплачивает мне здесь комнату, зарплату платит. Я поехала от организации «Акция искупления и служение ради мира» — она была создана сразу после Второй Мировой войны, чтобы как-то искупить немецкие преступления, делать что-то хорошее. Я выбрала в России «Мемориал», где я за старушками ухаживаю, и эту керамическую мастерскую, хоть я и не художник, а просто помогаю. Но русского языка я не знала! И оказалось, что с этими ребятами классно учить язык, просто общаться. Кстати, когда не знаешь язык, а все вокруг говорят — это тоже своего рода инвалидность, и это изменяет отношение к инвалидам. Я здесь уже 7 месяцев. Жаль только, что визу на год мне не дают — в России пока волонтерство мало известно, и мне приходится ездить домой каждые 3 месяца. А я представить себя уже не могу без этого.
Татьяна Авилова, мама Алены Трубихиной: За эти годы многие прошли через гончарную мастерскую, но остались те, у кого к этому особая склонность. Сейчас их 12 человек. И для них это главное дело в жизни. Когда у человека есть творческая сторона жизни и когда она успешная — это основание для личностного роста. Возможности интеллектуальные у наших детей ограничены, а в сфере творчества они ничем не ограничены.
Коля Бондаренко, 21 год. Я раньше умел рисовать, но работа с керамикой — это что-то особенное. Работа в такой студии — это прежде всего образование.
Юра Любченко, 22 года. Мы научились делать керамику, и это дает больше возможностей, это развитие. Мы теперь и сами можем научить кого-нибудь.
Юлия ЗАЙЦЕВА
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
