Опыт взросления, или Несколько способов увидеть детей

Детско-родительские отношения – вещь хрупкая. Пока детки маленькие, кажется, что ты будешь им всегда нужен, а они, лапочки, будут тебя только радовать. Но проходит лет десять-пятнадцать, и от идиллии не остается и следа.

Разбросанные по всему дому вещи, которые ты не можешь заставить их убрать, замечания в дневнике от самых терпеливых учителей, дурацкая музыка, которая детям почему-то так нравится, всегда разряженный мобильник, когда с ними нужно связаться, это – с одной стороны. И бесконечные нудные нотации – с другой. Иногда кажется, что к выяснениям отношений сводится все время, которые вы проводите вместе. Не претендуя на универсальность и полноту, опираясь на собственный не всегда успешный опыт, я попыталась выявить несколько вещей, которые могут скрепить отношения подростков и их родителей.

Что такое «ироничная»?

Мне кажется, что одна из самых ранящих детей форм общения лежит в сфере средств художественной выразительности. Мы, взрослые, общаясь друг с другом, рассказывая что-то, часто используем известный с древних времен стилистический прием – иронию. Но в общении с детьми ирония должна быть сведена к минимуму. Дети воспринимают все буквально, они никогда не будут иронизировать друг над другом и никогда не употребят это средство в общении со взрослыми, как бы им ни хотелось показаться большими и самостоятельными в суждениях. Использовать этот прием в общении с ними – значит с самого начала становиться на позицию по отношению к ребенку как минимум неравную. Ведь он и так понимает, что у взрослого есть много преимуществ, но, используя в спорах иронию, мы не оставляем за скобками, как нечто само собой разумеющееся, это знание о нашей более серьезной «весовой категории», мы еще и еще раз подчеркиваем свою значимость по сравнению с его ничтожеством.

Очень яркой иллюстрацией вреда иронии в отношениях взрослых и детей может служить рассказ финской писательницы Туве Янссон «Дитя-невидимка». Позволю себе напомнить читателям сюжет: темным дождливым вечером вся семья муми-троллей сидела за столом на веранде и чистила грибы. Вдруг в окно легонько постучали, не дожидаясь ответа, вошла Туу-тикки. Она отряхнула с плаща воду и, придерживая дверь, поманила кого-то из темноты: «Иди, иди сюда». Вместе с Туу-кикки в дом муми-троллей пришла Нинни.

Оказалось, что Нинни никто не видит, это было дитя-невидимка. Туу-тикки объяснила муми-троллям, почему малышка Нинни стала невидимой: «Вы же знаете, как это просто – стать невидимым, если тебя очень часто пугают,- сказала Туу-тикки и съела гриб, – Нинни испугала ее няня, которая вообще не любит детей. Видите ли, она не то чтобы злая, это еще можно понять. Но она бессердечная. И ироничная.

– Что такое «ироничная»? – спросил Муми-тролль.

– Ну, представь себе, что ты оступился и плюхнулся в уже почищенные грибы,- сказала Туу-тикки. – Само собой, твоя мама рассердится. А вот она – нет. Просто скажет с уничтожающим спокойствием: «Я понимаю, это у тебя такой танец, но я была бы тебе весьма признательна, если бы ты плясал не на продуктах». Или что-нибудь в таком же духе.

– Фи, какая противная, – сказал Муми-тролль.

– Конечно, противная, – согласилась Туу-тикки. – Уж такая она, эта няня. Она иронизировала с утра до вечера, и в конце концов малышка стала растворяться в воздухе. Няня отдала ее мне и сказала, что категорически отказывается смотреть за детьми, которых она даже не видит…»

Наверное многие из нас, современных родителей, хотя бы раз вели себя так, как эта няня Нинни. В нашей жизни мы часто боимся простых вещей, и простого общения, в том числе. Нам кажется, это чем-то неподходящим, несоответствующим времени. Быть ироничным очень удобно. Ты не выплескиваешь свое раздражение, ты придаешь недовольству благовидную форму, но ирония в общении с детьми – вещь неблагородная и несправедливая.

Привет, дай тысячу, спасибо, пока!

Еще одна вещь, которой мы очень подвержены, это замена маленьких совместных радостей хорошими денежными вложениями. Мы устаем, много работаем, но мы ведь очень любим наших детей. И нам хочется сделать их жизнь приятной, хочется чуть-чуть баловать в любом возрасте и оказывать им знаки внимания. И то, что раньше стоило нам некоторого количества времени и сил, теперь легко переводится в денежный эквивалент.

Я стала это замечать не на примере каких-то абстрактных знакомых, а на своих собственных детях. Между старшими и младшими детьми у нас довольно большая разница. Старшие росли в 1990-е, когда и денег было совсем мало, и купить что-либо было трудно. И совместные вечера мы коротали за поделками, лепкой, оригами. Мы выращивали вместе разные растения, сажали в баночку фасоль. Мы пекли круассаны, лепили шоколадные конфеты и заваривали чаи с кусочками каких-то фруктов. Почему я это вспоминаю сейчас? Потому что из экономии времени чай мы теперь завариваем из пакетиков (с абсолютно любым вкусом), цветы покупаем (долго стоят в красивой вазе), а поделки собираем из готовых фабричных упаковок (получается очень красиво). Чтение удобно переводится в аудио формат, те сказки, которые раньше не были записаны, которые надо было где-то искать, теперь бесплатно скачиваются в интернете.

А на самом деле, дети, даже самые взрослые, очень любят небольшие подарки, мелочи и знаки внимания, которые не относятся к современной жизни, стремящейся эффективно использовать ресурсы. Они любят и чтение вслух, и приготовленное мамой лакомство, и домашнее видео, и своими руками сшитое-связанное-сделанное что-то, чего нет у других. Конечно, шить ночами розовое платье, как это делала муми-мама для Нинни, это чересчур. Но, мне кажется, важно понять, что в подростковом возрасте дети открывают нас заново. Самые любящие родители вдруг обнаруживают, что ребенок как будто не верит их любви. Он снова и снова провоцирует нас на конфликты, как будто ждет, что в какой-то момент мы не выдержим и прогоним его. И вот в такие моменты маленькие, но объединяющие друг друга вещи оказываются очень важными.

Ведь есть разница в покупном пироге и в сделанном мамой. И дело тут не в качестве, экономии, удобстве и прочем. Дети в старшем возрасте как будто хотят подловить тебя на том, что ты от них откупаешься. Действительно, большая часть отношений переходит в финансовую область. Раньше ты сам проверял уроки, теперь ты нанимаешь репетиторов для подготовки в вуз. Раньше вы ходили гулять, теперь у него есть свой абонемент в спортивный клуб. Хорошим подарком ко дню рождения ребенка может стать карточка в его любимый магазин и т.д. То есть, ты не стал плохим родителем, которому нет дела до ребенка, но обстоятельства таковы, что многие вещи, которые делались совместно, постепенно перешли на уровень: «Привет. Дай тысячу. Спасибо. Пока». Но этому можно противопоставить на самом деле мелочи, которые нельзя купить. Хотя словосочетание «созданием комфортной среды» мне не нравится, потому что под словом «комфорт» подразумевается, в первую очередь, физическое состояние, а уже потом психологическое, тем не менее, я назову это именно так. Среда, возвращающая в прошлое, к раннему детству, когда мама делала для ребенка буквально все, единое поле, где люди дышат одним воздухом – это то, что скрепляет семью и объединяет разновозрастных детей и их родителей.

Для того, кто умеет ждать, не бывает поздно

Весной я сажаю семена в торфяные горшочки, потом через пять-шесть недель появляется первый листок, еще через месяц-полтора я пересаживаю растение в землю. Оно начинает болеть, а я жду и иногда добавляю в почву витамины. Оно сохнет, потому что бывает слишком жарко или его заливает дождем. Я стараюсь помочь ему – полить или накрыть пленкой на ночь. Но все-таки главное, что я делаю, это жду. И в итоге во второй половине лета все вырастает так, как надо. И если какой-то огурец растет много недель или месяцев, если я не предъявляю к нему претензий, не кричу и не топаю ногами, а только жду и радуюсь – листочку, цветочку, урожаю, то почему моего терпения не хватает на собственных детей?

Самые правильные педагоги и самые талантливые родители из тех, кого я встречала, обладали одним неизменным качеством – они умели ждать. Не требовать, не располагать к себе, не внушать формулы и правила приличия, а именно ждать. Все остальное понятно и очевидно, современные родители, которым есть дело до того, какими вырастут их дети, вкладывают в них достаточно и сил, и знаний, и умений. Но при таких колоссальных вложениях, нам очень хочется получить результат, хотя бы самый маленький, а лучше побольше, и прямо сейчас.

Но наши вложения в детей – это, с одной стороны, наш долг, с другой – результат доброй воли. Когда в сердцах они нам кидают: «А я вас не просил!» А мы захлебываемся от возмущения и не знаем, что сказать, они правы. То есть по содержанию правы, форму мы сейчас не обсуждаем. Не просили, не уговаривали и не хотели. Это мы их воспитываем так, как традиционно сложилось, как считаем нужным, как нам кажется верным. И это правильно. Но как именно расти в этих условиях, с какой скоростью и в какую сторону, решать не нам. Мы лишь должны снова и снова завоевывать и подтверждать их доверие.

Мы забываем и еще об одной очень простой вещи. Все дети разные. И невозможно найти универсальные рецепты воспитания и общения с ними. То, что подходит одному, никак не подходит другому. Но ведь и мы, взрослые, хотим и часто требуем к себе «особого» отношения. Общим в деле воспитания детей может быть только любовь, которая покрывает все, хотя об этом очень трудно вспоминать в тот момент, когда обстоятельства требуют от тебя неприятных слов.

В рассказе Туве Янсон все герои в конце концов увидели невидимку Нинни, у нее появилось и тельце, и личико. Она оказалась обычным симпатичным существом, готовым придти на помощь тем, кого любит. Подростки порой уходят от нас, становятся такими же невидимками, не потому что мы плохие родители, а потому что и нам, и им нужно пережить этот опыт. Но очень важно сделать так, чтобы рано или поздно они снова оказались видимыми.