Непроизвольные движения лица: Что такое смех

Он бывает радостным, ироническим, гомерическим, вежливым, заискивающим, саркастическим, бесстыдным, издевательским, истерическим, деланным, ехидным, детским, ободряющим, утешающим, ироническим, грубым… О нем пишут серьезные труды физиологи, психологи и психиатры, величайшие философы (Аристотель, Кант, Бергсон) и святые отцы (свт. Димитрий Ростовский, свт. Иоанн Шанхайский, свт. Филарет Московский, прп. Ефрем Сирин). Он — неотъемлемая часть нашей жизни. Он могуществен — способен разрушать, исцелять, утешать, убивать.

Но что же он такое – смех?

Однозначного и точного ответа на вопрос … нет. Казалось бы, что может быть проще? Но чем глубже ученые проникают в тайну смеха, тем больше вопросов, противоречий рождается. Одни считают смех исключительным свойством человека, другие находят его у шимпанзе и даже других, менее человекообразных, зверей. Одни убеждены в его абсолютной пользе для здоровья, другие доказывают обратное. До сих пор не разгадана тайна эпидемии смеха в Танганьике в 1962, охватившей несколько сотен человек, и нет ответа на вопрос, отчего смех бывает столь заразительным.

Светлый и темный

Человек, стремящийся вести праведную жизнь, тоже может быть поставлен в тупик вопросом о природе смеха — не физиологической, конечно, а духовной. С одной стороны, смех греховен. «Смех удаляет от нас ублажение, обещанное плачущим (Мф.5:4), и разоряет построенное. Смех оскорбляет Духа Святого, не пользует душу, растлевает тело. Смех изгоняет добродетели, не имеет памятования о смерти, помышления о мучениях» (прп. Ефрем Сирин). Но с другой, он способен утешить, подбодрить ближнего, помочь ему победить страх, снять усталость.

Главным адвокатом смеха для православных выступает святитель Антоний Великий. В патерике есть известный рассказ, в котором святой сравнивает человека, ведущего духовную жизнь, с луком: если слишком сильно и долго тянуть тетиву, та не выдержит, необходимо время от времени давать ей послабление — пусть и в виде шутливого веселья. Так что же он — зло или добро? Святитель Иоанн Шанхайский пишет: «Есть два смеха: светлый и темный. Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех – несветлый. Если же в груди жестко и сухо, и улыбка кривится, то смех – грязный. Он бывает всегда после анекдота, после какой-нибудь насмешки над гармонией мира. Искривляемая гармония мира искривляет душу человека, и это выражается в кривлении черт лица». Первоапрельское веселье с розыгрышами, по классификации свт. Иоанна можно отнести к одному из самых худших видов смеха, «которым легко осмеивают ближнего, смеются над слабостями и над достоинством человеческим… для увеселения и для забвения печали, без смысла, и тщеславно смеша других, все это – болезнь духа». Высшая похвала для человека, по мнению святителя — сказать, что у него «детский смех», «смех непорочный, близкий к райской гармонии». Об удивительном (и целительном) свойстве смеха возвращать человека нас в детство говорят и психологи. Даже суровый святитель Димитрий Ростовский в своем обличительном слове смеху признает: «Смех – детское свойст​во», и свои обвинения адресует смеху «бесчинному», который «расточает собранное «в душе добро», удаляет от благодати Господней, убивает память смертную». А святитель Филарет считает, что «под именем смеха Евангелие разумеет, без сомнения, не один устный смех, и не собственно смех осуждает… И если бы всех осуждать за нынешний смех, то не осталось бы, кому дать блаженство за слезы».

Только физиология

Обратимся однако к устному смеху. Он представляет собой непроизвольные движения мышц лица, сочетающуюся с серией коротких гласных звуков с интервалами-вдохами. Взрывы смеха имеют гармоническую структуру: многократное повторение звуков одной основной частоты (у женщин она составляет 502 Гц, у мужчин — 276 Гц). Если из записи смеха убрать все эти звуки, а оставить лишь интервалы между ними, останется только длинный шумный вздох. Не существует какого-то особого звука, который бы был присущ смеху, он может быть и практически беззвучным, если не подключены голосовые связки. Существуют лишь способы условного изображения разных видов смеха на бумаге («ха-ха -ха», «хи-хи-хи», «гы-гы-гы», «бу-га-га» и т.д.).

А вот гармоническая структура у всех видов смеха одинакова, что объясняется нашими ограниченными вокальными способностями. Смеясь, мы издаем звуки, в среднем длящиеся 57 миллисекунд, а интервалы между ними составляют в среднем 210 миллисекунд. Попробуйте растянуть смех или, наоборот, сделать его быстрее — за счет издаваемых вами нот или промежутков между ними – ничего не получится, это будет уже не смех, а некие искусственные звуки. Структура его настолько жесткая, что если проиграть запись смеха задом наперед, ничего не изменится. За исключением одного: смеяться мы всегда начинаем громко, а заканчиваем — относительно тихо.

В чем смысл?

Но зачем нам все это? Смех — врожденная способность человека. В возрасте 3,5-4 месяцев младенец с его помощью может сообщить матери: со мной все в порядке, я абсолютно доволен жизнью. А дальше начинаются сложности.

У взрослых людей смех вовсе не обязательно связан с радостью, да и вообще не так сильно обусловлен эмоциями, как принято считать. Возьмем самое простое, всеми испытанное — смех от щекотки, какая уж тут радость. А ведь существует еще и нервный смех, истерический смех, а также патологический смех при ряде серьезных физических и психических заболеваний (псевдобульбарном синдроме, рассеянном склерозе, некоторых опухолях, болезни двигательного нейрона, повреждением передней части мозга). Впрочем, вернемся к норме. Мыслители самых разных направлений и мировоззрений сходятся в одном: смех снимает нервное напряжение. Быть может, былой младенческий сигнал удовольствия и радости жизни, уже не нужный в это «сигнальном» качестве сигнала, теперь работает в обратном направлении и запускает в психике некоторые процессы, позволяющие пусть ненадолго ощутить спокойную безмятежность. Это — предположение. Как бы то ни было, Аристотель называет смех «отдохновением», Кант – «аффектом от внезапного превращения напряженного ожидания в ничто».

И долго жить, и похудеть, и даже снизить сахар

В последнее время в популярных медицинских изданиях можно встретить немало сообщений об открытиях полезных свойств смеха. Благодаря способности снимать напряжение — не только психическое, но и телесное – он способен избавлять от неврозов, стрессов, болезненных эмоций и подсознательных переживаний (существует даже методика — смехотерапия). Смех укрепляет иммунитет, облегчает боль, благотворно влияет на работу сердца, укрепляет сосуды, снижает уровень сахар в крови, снабжает клетки кислородом, улучшает сон и даже сжигает лишние калории (50 ккал за 10-15 минут). Согласно одному из исследований, минута смеха удлиняет жизнь на целую (!) секунду, что, конечно, весьма заманчиво. Беда в том, что совершают большинство подобных открытий знаменитые «британские ученые». Группы людей, участвовавших в экспериментах, были малы, сами эксперименты — коротки, а исследователи — изначально снабжены тезисом, который надо было доказать: «смех полезен для здоровья». Если говорить, скажем об аэробной нагрузке и пользе для сердца, то смех не более полезен, чем крик. Иногда же смеяться просто опасно — после операций, при заболеваниях легких, грыже, некоторых болезнях глаз. А смех безудержный вреден всегда — не только с духовной точки зрения. Полторы тысячи лет назад китайский врач Сунь Сы-Мяо писал: «Вред приносит слишком много шумных разговоров с неудержимым смехом».

Относительно масштабными и серьезными исследованиями доказан лишь один из полезных аспектов смеха: его способность в ряде случаев повышать болевой порог. Что интересно, этим свойством обладает лишь смех, вызванный примитивными и грубыми шутками. А вот интеллектуальный юмор обезболивающим эффектом, увы, не обладает.

Социальная природа

Один из видных современных исследователей смеха профессор психологии и неврологии Балтиморского университета Роберт Провайн говорит, что основная сложность, встающая перед авторами подобных изысканий — необходимость отделить причину от следствия. Ведь смех – социальное явление. Наедине с самим собой человек смеется в 30 раз реже, чем в обществе. Происходит это, во-первых, потому, что общение поднимает наше настроение, а соответственно — и способность смеяться, а во-вторых, потому что смех — имеет социальные функции. Он более склонен предаваться смеху в компании приятных ему людей — друзей, родственников. Быть может, целительными оказываются само общение, теплая атмосфера, а не смех, рождающийся в ней. Те, кто часто смеется — люди общительные, оптимистичные, с легким характером. Сами особенности их личности позволяют им успешнее справляться со стрессом, чем нелюдимым пессимистам, а смех тут — лишь побочный эффект.

Итак, смех — явление социальное. Но каковы тогда его социальные функции?

Разные исследователи приписывают ему разные роли. Смех выступает как

– социальный рефлекс: при виде смеющегося человека у окружающих тоже повышается настроение;

– унаследованное от пещерных предков выражение игровой агрессии: смеясь, мы показываем зубы, словно говоря: могу укусить, но сейчас не буду;

стремление привлечь к себе внимание большой группы людей — также унаследованное от первобытного человека.

Но зачем он нужен homo sapiens’ у, обладающему речью, мимикой, жестами?

Что подслушал профессор

Уже упомянутый выше профессор Провайн, автор книги «Смех: научное разбирательство» предпринял одно из самых дотошных и масштабных исследований смеха как способа коммуникации. На протяжении восьми лет он изучал естественный смех — тот, что рождается в обычных разговорах, а не при созерцании искусственных веселящих зрелищ. Профессор с помощниками ходили по паркам, магазинам, людным улицам, кафе — и… подслушивали, тайком делая записи. В итоге набралось 1200 описаний. Целью ученых было выяснить когда и над чем смеются люди. Чаще всего, как выяснилось — вовсе не над шутками, анекдотами, смешными историями. Только 20% смеха было реакцией хоть на какую-то попытку сострить. Чаще всего смех следовал за самыми обычными репликами: «Действительно?», «Смотри, это же Андре», «Тоже был рад тебя видеть» и т.п. Исследования, посвященные смеху, чаще всего, проводятся в лабораторных условиях: людям показывают смешные фильмы и следят за реакцией. Между тем, эти два вида смеха отличаются друг от друга не только по ситуации, но и по направленности. Взаимная игривость, чувство причастности к группе, положительный эмоциональный тон — вот социальный антураж естественного смеха. Комичное же всегда предполагает некую нелепую ситуацию, в которую попадает человек, смех над рукотворным смешным произведением всегда таит в себе зернышко не-добра, сознания собственного превосходства, зачатки того губительного смеха, о котором говорят святые отцы.

Знаки препинания и смех в мешке

Смех естественный может быть самым разным — как на 100% добрым, так и на 100% злым. Исследователи пришли к выводу, что смех по отношению к устной речи — примерно то же, что и знаки препинания — по отношению к письменной. Пунктуация тоже способна и прояснить смысл фразы, и изменить его на противоположный, и напротив, внести двусмысленность. Основание для такого вывода: люди крайне редко (лишь 8 раз из 1200) прерывают смехом речь. Они смеются во время пауз между предложениями. Причем, сам говорящий — в полтора раза чаще, чем слушатели. Для него смех чаще всего — способ создать нужный настрой, нужное отношение к своим словам. Например, хохотнув в конце, можно смягчить гневное замечание или неприятное сообщение. Перемежая смехом всю свою речь, вы создадите легкий, игривый настрой в аудитории — это прием часто используют ведущие ток-шоу. Смех в ответ на чьи-то слова может как подкрепить их, так и, наоборот, принизить. Часть аудитории может, к примеру, вежливо похихикать, чтобы выразить свою солидарность с оратором, а кто-то разразиться негодующим натужным хохотом. Оттенков тут не счесть. Народная мудрость гласит, что лучше всегда смеяться вместе с боссом, чем над ним.

На самом деле социальные функции смеха остаются еще очень малоизученными. И порой трудно отделить социальное от биологического. Возьмем хотя бы взрывы записанного закадрового смеха в, мягко говоря, незатейливых комедийных сериалах. Как показывают исследования аудитории, это, действительно, эффективное средство вызвать ответный смех у зрителей (недаром оно используется на ТВ уже более полувека). Непроизвольно смеется человек и в ответ на звуки, издаваемые игрушкой-смеющимся мешочком. Профессор Провайн проводил соответствующие опыты на студентах: впервые заслышав глумливое хихиканье мешочка, смеялись 90%, а 2% оптимистов не переставали откликаться и на десятый раз, прекрасно зная, что смех — искусственный. То, что смех способен вызывать смех сам по себе, в чистом виде, без сопутствующих острот и теплой обстановки, дает основания сделать предположение о глубокой биологической важности смеха. Смех может быть сигналом доминирования/повиновения или же принятия/отторжения. Можно смеяться «с кем-то», обозначая свою принадлежность к данной группе или пытаясь к ней примкнуть, а можно – «над кем-то», показывая свое превосходство. В любом случае, это гораздо удобнее и приятнее, чем самому стать объектом смеха, поэтому мы автоматически торопимся примкнуть к услышанным звукам (возможно, именно этот механизм лежит в основе загадочной «эпидемии смеха» в Танганьике). И это не делает нам чести, как существам мыслящим и чувствующим, поскольку происходит на сугубо биологическом уровне, а смех толпы — это страшная и подчас убийственная сила.