Несколько тысяч храмов в России лежат в руинах и, вероятно, скоро совсем исчезнут с лица земли. И пока большинство из нас обреченно мирятся с этим фактом, находятся энтузиасты, которые в одиночку решают что-то менять. Таких людей собрала у себя Школа хранителей храмов – уникальный проект фонда «Белый Ирис». Самое удивительное – что стать хранителями и заботиться о своих храмах может любой желающий. Рассказываем истории выпускников Школы: преподавателя, дизайнера и программиста, которые, не имея средств, но имея большое желание, восстанавливают сельские храмы в глубинке.
Миссия фонда «Белого Ириса» — спасение храмов в аварийном состоянии. Но их слишком много: по разным подсчетам, в России их сегодня от 5 до 10 тысяч.
Именно поэтому у директора фонда Ольги Шитовой зародилась идея создания образовательного проекта «Школа хранителей храмов», который обучит восстановлению исторических зданий обычных сельчан, мечтающих вдохнуть вторую жизнь в родную достопримечательность. Социальная инициатива была дважды поддержана Фондом президентских грантов.
Этот практико-ориентированный курс позволяет энтузиастам получить необходимые знания для организации работ по восстановлению объектов культурного наследия.
Обучающий курс длится около 10 месяцев. В Москве проходят 2 очных семинара участников: один, 3-дневный, посвящен основам сохранения объектов культурного наследия, второй, 2-дневный, социокультурному проектированию.
Кроме того, проводятся обучающие вебинары по темам привлечения средств, информационного продвижения проектов, формирования сообществ, правового статуса объекта, а также проходят индивидуальные встречи с экспертами-наставниками по всем возникающим вопросам.
Участники курса на старте обучения разрабатывают план-график проведения работ на объекте, которому следовали в процессе под руководством куратора. Коммуникация с участниками проектов осуществляется очно или в специально созданном ТГ-канале. При необходимости архитекторы и инженеры выезжают на объекты для предоставления консультаций и обследования памятников культуры.
В ходе обучения участники проектов предоставляют поквартальные отчеты о работах на объекте. По окончании обучения участники проходят тестирование, составляют отчет о прохождении обучения, прикрепляя к нему опрос местных жителей.
Выпускниками Школы за два года стали 55 человек из 22 регионов России, показавших положительные результаты и динамику в области организации и проведения работ по восстановлению объектов культурного наследия.
Но главное, о чем говорят кейсы выпускников курса, – это то, что вместе с восстановлением храма или усадьбы начинается возрождение социально-экономической системы села. Забота о памятнике культуры объединяет разрозненных сельчан в единое сообщество. Проводятся событийные мероприятия. Разрабатываются новые туристические маршруты. Село получает толчок к развитию.
Счастливейшее лето моей жизни
– Все началось с того, что в наш дом случайно попал старый фотоальбом с дореволюционными фотографиями дальних родственников, – говорит Александрина Вигилянская, филолог, преподаватель русского языка во французском лицее имени Александра Дюма при посольстве Франции в Москве. – Со страниц альбома на меня смотрели священнослужители, о которых я ничего не знала. И я думала: «Кто же вы такие, где же вы служили?»
Сразу выяснилось, что среди них был мой прапрадед, священник Алексей Вигилянский, который служил в конце XIX века в храме Рождества Богородицы в селе Курмыш. С того момента я вдруг оказалась в центре внимания незнакомых мне родных, которые стали осыпать известиями о себе. Понятно, что я должна была сделать что-то в ответ.
Когда я впервые приехала в Курмыш в 2016 году, храм произвел на меня ужасающее впечатление. В нем располагался местный клуб. Огромный восьмерик с куполом в советское время был разобран, колокольня наполовину разрушена. Окна были замурованы, трапезную с двумя приделами переоборудовали под кинозал, в одном из алтарей располагалась кочегарка. Вход в этот Дом культуры шел через алтарь, в котором стоял бильярдный стол, а главный придел был весь разгорожен на этажи и кабинеты.
Я пришла в ужас. Это было самое настоящее позорище: советские годы давно позади, а в храме до сих пор пляшут, устраивают концерты и театральные представления. Что же делать? Я занимаюсь филологией, преподаю. И всегда была далека от того, чтобы что-то возглавлять, искать средства, заниматься строительством. В этом недоумении я решила просто делать то, что в текущий момент нужно.
В тот момент епархию возглавлял епископ Силуан, я поделилась с ним своими волнениями, выяснилось, что вопросом возвращения храма уже занимаются, и довольно быстро клуб переехал в другое здание. Но храм оставался опустошенным и полуразрушенным. Когда я приезжала в Курмыш, то надевала рабочую одежду и выносила мусор – старые шкафы, испорченные пластинки с речами Ленина, какие-то знамена…
Еще одним поворотным моментом стало мое незапланированное выступление на Рождественских чтениях в 2019 году, в секции, посвященной аварийным храмам. Древлехранители из разных епархий рассказывали истории о своих умирающих храмах и селах. Когда речь зашла о Лысковской епархии, то я вышла на сцену, чтобы рассказать о Курмыше. Координаторы чтений стали возражать: «Вас нет в программе!»
В страхе, что меня не выслушают, я буквально закричала: «Курмыш – некогда уездный город, его история насчитывает без малого семь веков, здесь сосредоточен 21 памятник культурного наследия. Не только храм Рождества Богородицы, но и другие старинные здания разрушаются на наших глазах. И никто не занимается их восстановлением!»
В зале сидел протоиерей Михаил Сторонкин из Нижнего Новгорода. Мое выступление произвело на него сильное впечатление. В перерыве он подошел ко мне, мы познакомились, а через месяц он привез в Курмыш архитектора-реставратора Виктора Викторовича Коваля. Он оценил состояние храма и объяснил, что необходимо делать дорогостоящий проект реставрации. По совету отца Михаила, мы стали готовиться к возобновлению богослужений, прерванных на 81 год. Для этого предстояло очень потрудиться.
На платформе «Начинание» я объявила сбор средств на церковную утварь для проведения богослужений, начала собирать деньги на проект реставрации. По заданию архитектора-реставратора мы начали разбирать постройки клубных времен. Работали втроем – я, Евгений Палачев – местный житель, и его друг Алексей Бухтеев. Это невероятно, но за лето мы размуровали арки алтарей, сломали перегородки этажей и кабинетов, построенные в советское время, вывезли мусор.
К тому времени мы заключили договор о проекте реставрации, на деньги, собранные «всем миром», внесли первый платеж, готовились к первому богослужению. Это было счастливейшее лето моей жизни. Оно запомнилось мне очень ярко, потому что, начав работать в храме, мы этим заразили огромное количество людей. К тому моменту я уже перестала куда-либо ездить отдыхать и все свободное время проводила в Курмыше. Это 600 километров от Москвы, чтобы вы понимали.
По совету друзей, в том же 2019 году мы создали благотворительный фонд Святого Алексея Бортсурманского. Не сомневаюсь, вся история моего поиска проходила под водительством бортсурманского праведника – настолько стремительно и чудесно развивались эти невероятные события.
Постепенно в Курмыш стали съезжаться до той поры не знакомые мне люди из Москвы – те, кто читал о наших событиях в соцсетях, жертвовал на храм и радел о его восстановлении. Теперь это мои самые близкие друзья.
А дальше чудеса стали умножаться в геометрической прогрессии. В 2022 году мы запланировали к 650-летию Курмыша открыть краеведческий музей. Положа руку на сердце, тогда создание музея выглядело как чистой воды авантюра.
Рядом с храмом стояли развалины – советские полуразрушенные здания. В них я и запланировала разместить экспозицию. В строительстве я тогда мало что понимала и составила проект для конкурса Президентского фонда культурных инициатив, пообещав отремонтировать эти здания для музея. И этот грант мы выиграли! Честно говоря, пережив первую радость от победы, мы в ужасе взялись за голову: «Какой кошмар! Как мы это сделаем? Что же мы пообещали?» Как что? Музей!
У нас было три месяца, чтобы руины превратить в полноценное здание музея. Каким-то чудом, благодаря помощи ребят-помощников мы привели помещения в порядок. Вторым большим делом было создать экспозицию. Дело в том, что с самого начала храмовых работ местные жители, наблюдая за нашей деятельностью, стали приносить нам старинные вещи. Сначала иконы для храма и прочую церковную утварь, то, что им доставалось в наследство от бабушек, а потом – и другие музейные предметы: коромысла, прялки, книги, старинные монеты.
Параллельно я изучала историю Курмыша, ездила в архивы, находила документы, собирала сведения, покупала старинные курмышские открытки, фотографии. История этих мест, конечно, трагическая. В ХХ веке Курмышский уезд был буквально залит кровью, это земля новомучеников и священномучеников: в ходе становления советской власти здесь были расстреляны сотни людей. Многие имена оказались совершенно стертыми из народной памяти. Эту память и был призван воскресить курмышский краеведческий музей.
Замысел был прекрасным, но его воплощение представлялось очень туманным. И каково же было наше удивление, когда мы увидели, что получился невероятно красивый и очень богатый музей, ничуть не уступающий другим провинциальным музеям! Люди приезжают и удивляются: «Ничего себе, «сельский музей»!»
Сейчас у нас в самом разгаре реализуется уже проект «Семь веков курмышской истории: горизонты памяти»: мы расширяем курмышский музей и создаем Дом-музей святого праведного Алексия в Бортсурманах.
Параллельно продолжаются труды в храме. Мы провели консервационные работы. Заменили крышу за огромные деньги, полученные сборами с миру по нитке, люди жертвовали отовсюду. Имя каждого жертвователя мы гравировали на именных кирпичиках – получилось около трех тысяч кирпичиков. Затем отреставрировали карниз, провели инъектирование трещин, заменили крышу алтаря.
Во многих делах мне помогла Школа хранителей храмов. Конечно, школа, прежде всего, будет полезна новичкам, которые не знают, за что браться в первую очередь. У меня многие шаги уже были пройдены. Но, несмотря на это, я, конечно, была счастлива, что попала в сообщество близких по духу людей из разных уголков нашей страны. Мы очень сроднились! Благодарна я и экспертам «Белого Ириса» за консультации, которые проводились с разбором нашей курмышской ситуации.
Вообще, я заметила, что люди, которые прилагают руки к делу восстановления храма, становятся по-настоящему счастливыми. Это удивительно! Помню, мы ломали в храме печку, построенную в советское время, все были в грязи, в копоти, дышать нечем – окна-то замурованы. А у меня оставались считанные дни до конца отпуска, и надо было возвращаться в Москву. Я выхожу на улицу, чтобы отдышаться, вдохнуть свежего воздуха, смотрю на небо и говорю: «Господи, продли мне этот август!»
Потому что я была в ужасе, что вот-вот лето закончится, мне придется возвращаться к обычной суете. Москва представлялась какой-то далекой – метро, магазины, городской хаос… В Курмыше мне открылся какой-то новый мир. Прошлое хлынуло в мое настоящее. С моими курмышскими дедушками-прадедушками я уже настолько сроднилась, пока сидела в архивах, что они мне стали гораздо ближе, чем многие, кто меня окружает из ныне живущих. И еще я поняла, что все эти прадедушки живы: они тут, рядом с нами, раз им так важно, чтобы о них помнили.
Думали, что все в ужасе разбегутся после первого занятия
Как возникла Школа хранителей храмов? Руководитель благотворительного фонда «Белый Ирис» Ольга Шитова говорит, что фактически идею подсказала сама жизнь: неравнодушные люди часто обращались в фонд с просьбой взять на попечение разрушенный храм.
Всех Ольге было жалко, но всем помочь не получалось – просто у фонда и ресурсов таких нет. Ведь у каждого храма должен быть свой человек, который будет все организовывать, постоянно контактировать с местными жителями и с органами власти.
– И я подумала, что если людей, которые переживают за храм, научить всему, что мы знаем, показать, как мы в фонде работаем, то они справятся и сами. Коллеги меня поддержали. Мы выиграли грант и в 2022 году запустили нашу Школу хранителей храмов.
Интерес к проекту был очень большой! Мы только переживали, что наши ученики разбегутся после первого занятия, разобравшись, что их ждет и сколько времени им предстоит этим заниматься. Но наши хранители ничего не испугались.
В школу каждый хранитель пришел уже с тем храмом, который он хочет восстановить. Обучение, по словам Ольги, построили так: хранитель составляет план работы и в течение всего учебного года старается его выполнять, а преподаватели школы его направляют, консультируют и подсказывают, как избежать ошибок, чтобы в дальнейшем человек мог дальше двигаться самостоятельно. И сейчас в Школе уже два успешных выпуска.
– Меня восхищают эти люди, которые отважно берутся за очевидно безнадежное дело, когда нет средств и административного ресурса. Они просто берут неподъемную задачу и решают ее, причем каждый совершенно по-разному, но всегда творчески, – удивляется преподаватель Школы хранителей храмов, эксперт государственной историко-культурной экспертизы Николай Чернышев. – Например, сколько сделала в Ионо-Яшезерском монастыре Екатерина Кочубей! Там же не было ничего и помочь было некому! Мы на первых занятиях с Екатериной обсуждали – стоит ли волонтерам говорить, что гадюки заползают в сапоги и спальники, не сбежат ли ли добровольцы сразу.
В процессе обучения хранители учатся привлекать деньги, продвигать свой проект в СМИ, а также узнают тонкости восстановления и реставрации храмов.
По словам Чернышова, важно и правильно то, что они обучают не специалистов, а управленцев в реставрации и считает, что это нужно развивать в государственном масштабе.
– Наших хранителей храмов мы научили быть организаторами-заказчиками. Я все время им повторяю: если вы будете делить работу на мелкие части и профессионально заказывать у тех, кому нужно, вы сэкономите на генподряде и на стройке.
Из бесперспективного памятника – в достояние республики
– Вышло так, что я стала хранителем целого монастыря, – объясняет Екатерина Кочубей, дизайнер, иконописец, реставратор. – Я занималась дизайном одежды и преподавала в школе Вячеслава Зайцева. Ни о каком восстановлении храмов даже не думала. Никогда в жизни. Случайно увидела в ленте фотографию развалин Благовещенского Ионо-Яшезерского монастыря в Карелии. Стала читать о них (я люблю Русский Север), нашла их сайт, посмотрела, что у них там происходит. И чем-то меня монастырь зацепил.
Небольшая братия обители (их три человека) живет на подворье в селе Шелтозеро. Написала им, можно ли приехать в сам монастырь, мне сразу ответили: приезжайте! Поехали с подругой просто посмотреть. Только я оказалась на территории монастыря, как сразу ощутила, что приехала домой, к дедушке – там же преподобный Иона Яшезерский лежит своими честными мощами, надеюсь, он простит меня за такую фамильярность. Ну и все. Я пропала.
Разруха там, конечно, была ужасная, построек не видно, а чтобы пробраться в храм, приходилось косить иван-чай, чтобы хоть узенькая дорожка появилась. Никто монастырем не хотел заниматься. Управление по охране памятников считало его бесперспективным, но я сразу поняла: я буду его восстанавливать. Митрополит Петрозаводский и Карельский Константин тогда сказал мне коротко: «Благословляю… и сочувствую».
Мы начали с того, что купили поликарбонат и закрыли окна в храме. Выяснилось, что для того, чтобы вести какие-либо строительные работы, нужно было сделать самоходный понтон – монастырь окружают болота, по которым ни одна машина не проедет. Помогли друзья, они собрали полмиллиона рублей.
Потом я решила написать заявку на свой первый грант. Заложила в него все для создания палаточного лагеря для волонтеров: военные теплые палатки, трапезную, походную баню, плюс материалы для противоаварийных работ. Сумма вышла на шесть миллионов. Мне все сказали, что таких денег мне точно не дадут, я ответила: ну, на все воля Божия. Братия за нас стала молиться. И мы выиграли! Я прыгала от радости.
В первый рабочий сезон мы ставили леса и делали крышу над храмом. Местные жители сначала с недоверием ко мне относились, а когда увидели, что я месяцами в палатке живу, как-то прониклись ко мне, и я им очень за это благодарна. Теперь они сами активно участвуют в восстановлении монастыря, следят за порядком, когда меня нет. Мы полностью законсервировали храм и два келейных корпуса, башни, стены, а на месте палаток у нас сейчас аккуратные бытовки, есть теплая трапезная, можно по-человечески жить. Даже не верится, что за два года все так изменилось.
Нам очень повезло со строителями. Я недалеко от монастыря купила старый заброшенный дом 1872 года, тоже под реставрацию. Позвала местных парней сделать противоаварийные работы, а они оказались такими совестливыми, хорошими ребятами. Теперь в монастыре мы с ними уже четвертый грант реализовываем. У нас же кругом болота, машины не проедут, подрядчики отказываются в таких условиях работать, и эти мои ребята все материалы от гвоздей до блоков в пять тонн на руках по понтону на территорию заносят.
Когда Оля Шитова написала о наборе в Школу хранителей храмов, я сразу попросилась туда. Самое ценное для меня здесь – это живой обмен опытом с людьми, которые занимаются таким же делом. Все делятся какими-то своими находками, знаниями, контактами – получается, что мы помогаем друг другу.
Недавно на территории нашего монастыря появился музей – над фундаментом церкви, которая много лет назад сгорела, мы сделали большой прозрачный павильон, потому что, возможно, там еще будут работать археологи. Материалов для экспозиции много: я работала в архиве, собирала информацию, фотографии. Плюс на территории музея мы находим разные интересные вещи. И теперь в монастырь приезжают туристы, паломники, для которых мы проводим экскурсии и лекции. Сейчас ждем результаты грантового конкурса, чтобы построить еще один павильон – для столярной и плотницкой мастерских.
Братия монастыря собрала средства и установила раку над мощами преподобного Ионы Яшезерского. Они постоянно приезжают в монастырь, проводят службы и молебны. О нас снимают кино, монастырь включили в программу празднования 800-летия крещения карелов, которое будет отмечаться в 2027 году. Так потихоньку монастырь из бесперспективного памятника превращается в достояние республики.
«Можно, батюшка, я выйду и скажу: «Давайте уже что-то делать!»
– Я родился в Москве, но все каникулы проводил в селе Яковлево Ивановской области, где мой дед незадолго до моего рождения купил дом, – рассказывает Александр Воробьев, IT-предприниматель. – В моем детстве единственный храм в селе – Знаменский – использовался под склад, а потом там была конюшня. Помню, как в храм забегали лошади. С годами храм стал никому не нужен и совсем обветшал. И каждое лето я смотрел на эти руины. А несколько лет назад задумался о том, что это не дело – рядом с нами разваливается храм, а мы молча ходим мимо.
В нашем селе есть традиция приглашать батюшку провести молебен. После одного из них, в 2022 году, священник, как обычно, по завершении сказал проповедь, и тут я набрался смелости и говорю: «Можно, батюшка, я выйду и скажу людям: «Давайте уже что-то делать. Надо восстанавливать храм!»
Батюшка благословил, и все меня поддержали.
Но с чего начать, если храм практически разрушился? Долго думали: может, легче новый построить? Ведь ни у кого из нас никаких миллионов на восстановление не было. В какой-то момент поняли, что построить новый храм рядом с руинами было бы, конечно, дешевле и проще, но как служить Божественную литургию, когда рядом разрушается древний храм?
Посоветовались с правящим архиереем, и решили, что если у нас появятся деньги, то лучше их потратить на то, чтобы помочь нашему страдальцу – хотя бы закрыть кровлю. Все-таки меньше будет разрушаться. Владыка благословил также регистрировать приход как юридическое лицо для прозрачного и понятного сбора средств и искать священника.
Так невероятно удачно сложилось, что при поддержке епархии мы довольно быстро и без проволочек зарегистрировали приход как юридическое лицо. Буквально в следующие три недели нам удалось найти и нашего будущего священника! Это чудо какое-то.
Мой сосед был на встрече одноклассников во Владимире, и оказалось, что один из его однокашников только что окончил семинарию, женился и хотел бы в будущем рукоположиться. И действительно – где-то через год отец Михаил стал настоятелем нашего храма.
В 2025 году мы выиграли грант на проект «Трудимся всем миром». Основная часть финансирования должна быть направлена на консервацию и обустройство кровли на храме. И как раз сейчас, летом 2025 года, эти работы активно проводятся.
У нас в селе очень живописные места, и сюда часто приезжают художники. Как-то раз приехала женщина писать этюды, а у нас субботник. Она побросала свои этюды и давай с нами кирпичи носить! Из соседней деревни к нам несколько раз приезжали два парня на мотоцикле, помогали убираться в храме. Как-то ждем их, а они все не едут. Думаем, ну все, передумали с нами в храме трудиться, устали, может, а они вдруг прибегают измученные. Оказывается, бензин по дороге кончился, и они километра три толкали мотоцикл, чтобы к нам прийти. Но пришли! И работали как все!
На следующий грант мы планируем сделать полы и огородить пространство ближе к алтарю. Проект называется «Ангелы поют». Помимо реставрационных работ, хотим организовать детский хор, который будет петь на богослужениях. Заниматься этим есть кому – у меня и мама, и супруга – регенты.
В 2024 году я пошел в Школу хранителей храмов. И она многому меня научила. Главное – не навредить храму. Зальешь пол как-нибудь не так – и у тебя еще быстрее начнется разрушение, потом вообще не поправишь.
Про другое еще скажу. Школа дала понимание, как правильно работать со СМИ, выходить на газеты, телевидение, как правильно с ними общаться. Вроде вся эта информационная открытость мне-то и не нужна, христианин должен делать добро, не афишируя этого, но оказалось, что если не будешь рассказывать, то ничего и не сделаешь. Так я начал вести страницу нашего храма во «Вконтакте». И администрация видит, что происходит, и епархия, и местные жители.
Бывает, что переводят деньги. Один раз жене кто-то на карту прислал 50 тысяч рублей и подпись: «От Елизаветы на храм». Мы так и не выяснили кто это, просто молимся за всех своих помощников.
Ну, а главный плюс Школы знаете в чем? Ты понимаешь, что не один, и перенимаешь опыт: кто что сделал, какие материалы использовал, как взаимодействовал с епархией, какие искал средства и как писал заявки на гранты. Обучение уже закончилось, а мы продолжаем общаться и друг другу помогать.
Конечно, если сторонний человек придет и посмотрит на наш храм, то подумает, что не особо он и изменился, но сделали мы уже много: поставили главку с крестом, вставили окна, поставили леса, чтобы сделать кровлю над четвериком и алтарем, где будем служить литургию.
Несмотря на то, что я москвич, село Яковлево для меня родное. Сейчас там нет ни дорог, ни газа, ни света. Но я уверен, что с восстановлением храма жизнь в селе воскреснет. Точно знаю: начнем служить литургии, начнет в село сходить благодать Святого Духа, и все постепенно наладится.
Коллажи Татьяны СОКОЛОВОЙ
