«Отказался от спиртного, потому что оно стало замещать собой развлечения», – Владислав Грищенко, редактор
– Я впервые в жизни начал работать удаленно, и мне это понравилось. Раньше просыпался по будильнику и час-два не мог отскрести себя от кровати, потому что знал, что нужно встать, одеться, выйти наружу, час трястись на метро. Я морально готовился ко встрече с миром. На эти час-два я и опаздывал на работу.
Я редко ложусь спать раньше двух часов ночи. На удаленке это не проблема: чтобы начать работать мне достаточно встать и нажать кнопку на компьютере. Это сильно упрощает жизнь. Да и свободного времени стало больше.
Поначалу очень нравилось, что люди перестали попусту тратить время друг друга в связи с работой. Потом, конечно, объемы встреч восстановились и даже выросли. Оказалось, что в онлайне люди стали доступнее, потому что мессенджер стал чуть ли не единственным каналом входящих задач. И теперь на сообщения отвечают даже те, кто раньше целыми днями игнорировал сообщения. Но возможно, это мне чудится.
Зато начальство точно стало более нервным, потому что оно не может контролировать удаленно, чем ты у себя дома занят в рабочие часы. Как знать, возможно в хоум-офисах будущего заставят весь свой рабочий день стримить на веб-камеру.
Я практически перестал заниматься спортом. Да, люди на карантине обычно делают обратное. К счастью, мне не нужно. Десятка килограммов за полтора месяца карантина не образовалось. Возможно, потому что я стал меньше есть. Регулярное посещение офиса расслабляло, потому что там была столовая. Дома ее нет, а готовить я не люблю.
Решил от спиртного отказаться, потому что оно начало замещать собой развлечения.
Я обнаружил, что чтобы поддерживать связи с человеком, не обязательно встречаться в баре раз в год. Оказывается, видеосозвон – тоже неплохой инструмент для поддержания отношений с друзьями.
Еще до карантина повышал уровень социализации в крови, развиртуализируясь с товарищами из твиттера. Здесь же захотелось «виртуальных развиртуализаций»: посмотреть другим людям в лицо, услышать звук чужого голоса. Провели пару таких созвонов. Получилось неплохо.
Если я чему-то и научился, так это смирению. И тому, что даже самому ярому поборнику социальной справедливости за две-три недели может настолько надоесть сидеть в четырех стенах, что он сам пойдёт шататься по людным улицам, пренебрегая риском заразиться. Если его не остановить.
Удивило количество безумных конспирологических теорий, которые за время пандемии осели у людей в головах. У одних виноваты Ротшильды, раскачивающие нефть и доллар, у других 5G-вышки, у третьих Билл Гейтс с чипизацией, а четвертые увидели на штанах из магазина магнитную наклейку и кричат, что через нее со спутника будут рассылать сигналы, контролирующие военных.
Главный урок такой: немного стресса – и из людей льётся рекой негатив. Я отношусь к этому сочувственно, потому что сам нашел новую точку равновесия лишь спустя месяц домашнего заключения.
А еще мне кажется, что окажись вирус чуть быстрее и летальнее, мы бы все уже кормили червей. Так что рановато человек возомнил себя царём природы. Если мы однажды и вымрем как вид, то именно так: от непредвиденной и невидимой угрозы, а не от кометы из космоса и солнечной вспышки. Но думаю, теперь мы осознаем эту проблему и почти выработали социальные механизмы, которые позволят нам замедлить этот процесс. С этой точки зрения мы уже стали сильнее.
«Я думала, что адаптировалась, но услышав, что самоизоляция продлится, почувствовала злость и тоску», – Елена Голяковская, кризисный психолог
– Я в самоизоляции с тремя детьми десять недель. В целом это время прошло довольно спокойно, сильного изменения режима не произошло, потому что я предприниматель и не привязана к жесткому графику в офисе.
Очень похожий режим у меня был в декретные времена, когда из дома выйти было настоящей проблемой и каждый поход в магазин был выходом в свет. Очень ярко поймала это ощущение на третьей неделе самоизоляции, выехав в супермаркет, настоящее дежавю. Шла по супермаркету, наслаждаясь людьми вокруг, простору и высоким под небо потолком. Взяла кофе на вынос и долго смаковала его на парковке.
Работы стало больше, клиентов тоже, ежедневную учебу перенесли в онлайн, но и учебу старших детей тоже! Сложности в основном возникали из-за того, кто и где займет какую комнату дома, чтобы остальные члены семьи не мешали работе и учебе.
Это стало толчком к обустройству лоджии – в апреле уже стало тепло, и неотапливаемый балкон мог стать дополнительным рабочим местом! За два дня я вычистила его от барахла, хранившегося там три года, повесила занавески, постелила ковер, поставила кресло со столиком, украсила стену елочной гирляндой – и вуаля! Теперь по утрам мы там по очереди завтракаем с детьми, а днем и вечером балкон превращается в мой рабочий кабинет. Так благодаря самоизоляции я обустроила нам балкон.
Что еще я стала делать больше в это время – готовить! Сначала простые быстрые блюда – не раз в два-три дня под разогрев, а каждый день, свежее, потом все сложнее и мудренее.
На столе появились супы, которые я не любила ни готовить, ни есть больше десяти лет. Потом пироги. Потом хлеб – нашла быстрый и вкусный рецепт домашнего хлеба, потому что первые три недели карантина булочная в соседнем доме, где мы покупаем вкуснейший хлеб, была закрыта.
Это кулинарное безумие было со мной в декретном отпуске, и вот снова вернулось, успокаивая меня самым быстрым образом. Магически простые и выверенные, буквально ритуальные действия руками, с огнем, создавая пищу, которая накормит моих детей.
Стало намного больше работы в центре «Насилию.нет» (признан в РФ иноагентом), где я волонтерю психологом. Тяжелых безысходных случаев больше. Обращений очень много. Но и наша командная работа и супервизорские встречи стали активнее, а взаимная профессиональная поддержка стала крепкой опорой каждой из нас. Это то место, где мы делимся своими тревогами и переживаниями, чувствуем тепло друг друга даже сквозь экраны компьютеров и телефонов.
Я перевела встречи своей группы поддержки «Женские истории» в онлайн, и работа состоялась, встречи были очень живые и бережные, удаленность всех участниц была забыта в первые полчаса и создалась атмосфера уютного безопасного пространства, которой я так дорожу.
Психологические семинары тоже пришлось перенести в онлайн, но мы все очень ждем продолжения живых встреч. Уже хочется пожать руку участницам, видеть сидящего рядом человека и чувствовать заполненность зала в реальной жизни. Очень скучаю по этому.
К концу мая я думала, что адаптировалась, что мне хорошо и спокойно в этих обстоятельствах – но когда знакомый врач на днях порекомендовал нам продлить самоизоляцию до конца июня, я почувствовала страшное раздражение, злость и тоску. Оказывается, начало лета я подсознательно связывала с выходом «на свободу». А это произойдет еще не скоро.
«Главный опыт – жизнь семьей «24 на 7», – Надежда Белякова, старший научный сотрудник
– В период корона-кризиса я на своем опыте почувствовала усиление разделения и неравенства в нашем обществе. Уязвимость многих социальных групп выплыла на поверхность. Одной из таких уязвимых групп стали семьи с маленькими детьми, лишенные загородных домов.
Дети в одночасье из обычной жизни, когда они ежедневно общались со сверстниками, посещали многие занятия, гуляли в парках и на площадках, ходили в гости и на мероприятия, оказались запертыми в маленьких московских квартирах, им запретили общаться с другими детьми, приближаться к людям старшего возраста.
С подростками еще сложнее. Их перевели на обучение онлайн, и они на 24 часа в сутки засели в гаджеты. Как мы будем их выводить в реальную жизнь, – я с трудом сейчас представляю. В моем окружении мамы жалуются, что они уже не могут отправить подростков пойти прогуляться, подышать; налицо признаки депрессии. На фоне общего напряжения и неопределенности у многих детей обострились неврологические проблемы.
Как работать родителям в условиях самоизоляции, когда дети 24 часа находятся с тобой? Как справиться родителям с этими новыми функциями – когда ты оказываешься и преподавателем, и психологом, и уборщицей, и няней, и поваром, и врачом, и тренером? И все это на неопределенно долгий срок.
В первые дни или даже недели мне казалось, что это полный крах, ступор и вся моя научная деятельность летит в тартарары, а это означает, помимо прочего, что я окажусь в будущем на базовой зарплате. Значит, я не смогу в будущем оплачивать дополнительные занятия детей и няню; следовательно — не смогу работать и дальше.
Я переживала о своем незавидном положении, лишающем меня возможности плотно засесть дома, дописать недописанные статьи, а то и книги, о чем писали мои коллеги в социальных сетях. Но, как ни парадоксально, утешила меня публикация в The Guardian, что такая же ситуация с наукой у семейных женщин в разных точках земного шара.
Главной новизной стал опыт жизни семьей, как говорят подростки, «24 на 7». Родители не уйдут утром на работу, дети не уйдут в школу, няня не пойдет с детьми гулять, а учителя не пройдут с детьми эту тему. Понадобилось перераспределять силы и ресурсы.
Мы попробовали с мужем работать посменно, на помощь пришли мультфильмы, обучающие фильмы, видеосвязь и т.д., каждый день я организовывала активную прогулку детям. Однако в нашей семье социализация детей стала во многом виртуальной, и в этом я вижу серьезную угрозу.
Я понимаю, что это была вынужденная мера – мои дети очень общительные, и больше всего в начале карантина они страдали от невозможности встретиться с друзьями и потусить. Я очень надеюсь при первой возможности минимизировать виртуальное общение и вернуть их к реальной жизни.
Наверное, самым трудным и, наверное, не очень удачным, для меня стал опыт в качестве семейного психотерапевта-конфликтолога. Не знаю, насколько мне помогли книги Ю. Гиппенрейтер и Екатерины Бурмистровой, лежащие на моем столе, но хочу честно признаться, что локализовать конфликт отца и дочери-подростка — очень энергозатратная и неблагодарная история. А вот помирить братьев и предложить им общее дело — теперь для меня плевая история.
Наша семья успела поболеть и поправиться, — и это был тоже новый и важный опыт в условиях самоизоляции и отсутствия нормальной работы медицинских учреждений.
Из приобретений в рабочей жизни я могу назвать опыт работы в соавторстве с людьми из разных городов и даже стран по созданию общих текстов, что не так распространено в среде российских гуманитариев, а теперь для меня это стало неотъемлемой частью рабочего процесса. Наш Центр изучения истории религии и Церкви провел успешную он-лайн конференцию по повседневной жизни католиков в СССР, где все доклады были содержательными и строго по теме конференции. Не было формальных выступлений. Не произносилось общих слов.
Какие еще приобретения за это время? Теперь я знаю в лицо гуляющих соседей в наших дворах, здороваюсь с ними, дети знают имена всех молодых собак в округе.
Раньше я никогда не замечала растительность в московских дворах (последние мои воспоминания о московской природе относились к 1997 г., когда я после окончания школы поступала в МГУ и, идя на экзамен, вдруг обнаружила, что на газонах уже выросла высокая трава – я не заметила наступившего лета), а этой весной я отмечала, как распускаются почки, появляются новые бутоны. Выходя на улицу, я поражаюсь пышной буйной зелени, радуюсь, каждому распустившемуся тюльпану на наших пешеходных маршрутах.
«Именно в тот момент, когда я хотела идти навстречу мечтам, карантин закрыл все пути», – школьница, пожелавшая остаться анонимной
– Я впервые сталкиваюсь с такими происшествиями, как жёсткий карантин. В первую очередь поменялось окружение. Стало меньше стресса из-за школы. На карантине я поняла неожиданно для себя, что не умею работать по Skype, пришлось многому научиться.
Больше всего расстроило то, что именно в тот момент, когда я хотела идти на встречу к мечтам, карантин закрыл все пути. Многие планы сорвались! Сдача экзаменов, путешествия, встречи, даже празднование дня рождения надо было отменить.
Но я не теряю силу духа и считаю, что благодаря эпидемии человечество многому научилось. Ясное дело, что отныне люди будут относиться к окружающим с осторожностью и лучше беречь здоровье.
В моей школе наконец-то в 20-х годах научились пользоваться электронными устройствами. Если бы не вся эта ситуация, мы бы ещё лет 6-10, наверное, не знали, как со всем этим работать.
