Как говорится, «собака, покусавшая человека – это не новость. Человек, покусавший собаку – это новость». Но все бы было так смешно, если б не было так грустно. Как показывает практика, до окончательного решения «собачьего вопроса» еще далеко. Действующие на территории РФ законодательные акты, нужные для защиты людей от бродячих животных, на деле не защищают никого, а если человек попадает в ситуацию, когда сам вынужден обороняться от дворняг или защищать кого-либо, то он рискует заполучить серьезные проблемы с законом, а то и вовсе сесть за решетку.
История вопроса: как было и как есть
Проблема безнадзорных собак в Москве стоит уже давно.Впервые ее затронул в конце ХIX века писатель и журналист Владимир Гиляровский.В знаменитой книге «Москва и москвичи», а также в репортаже «Ловля собак в Москве» показана тогдашняя ситуация с безнадзорными псами и то, как столичные власти решали эту проблему. В 1886 году Московская городская дума, обеспокоенная ростом численности довольно агрессивных дворняг, приняла специальное постановление, согласно которому, любой пес, найденный на улице без ошейника и хозяина, отлавливался и «этапировался» на живодерню Грибанова в деревню Котлы (с начала ХХ века – район Москвы). При этом, отлов, согласно тексту постановления, обязательно должен был быть ночным, а обхождение с животными – гуманным. На практике все было иначе. Ловцы предпочитали не рисковать своим здоровьем, ибо вторжение в собачью стаю порой чревато для чужака летальным исходом, а попросту выманивали из дворов породистых псов и похищали их в целях последующей продажи или выкупа. К Грибанову попадали считанные собаки-неудачники, которые не отличались особой агрессивностью, содержались там какое-то время в кошмарных условиях, а потом умерщвлялись с помощью дубины или петли.
В советские времена решение «собачьей проблемы» легло на плечи служб городского коммунального хозяйства. Ограничительной мерой для роста популяции безнадзорных животных оставались отлов и умерщвление, но индустриальный ХХ век внес свои коррективы: животные или умерщвлялись по дороге в приют в специальных «собачьих душегубках», или, после непродолжительного пребывания в приюте, с помощью укола диптилина, вызывающего удушье и смерть. Как водится, работа проводилась без особого энтузиазма, у ловцов наблюдались серьезные нервные расстройства и психические отклонения, а проблема до конца так и не решалась, так как воспитательная работа с населением толком не проводилась. Та же, что проводилась, держалась на энтузиазме отдельных лиц. Итогом стало то, что на месте одного пойманного пса сразу появлались пять новоприбывших, недавно брошенных людьми «пушистых игрушек», ведь выбрасывание домашней собаки или кошки на улицу до сих пор не является наказуемым деянием.
«Ветер перемен» августа 1991 года коснулся и бродячей живности. В демократическом правовом государстве должно быть правовое отношения ко всему, в том числе и к бездомным собакам. Этим руководствовались зоозащитники, когда обращались с петициями к мэрии Москвы. Итогом этих неодкократных обращений стал мораторий на отстрел и переход к программе отлова и стерилизации бродячих собак с последующим возвращением в среду обитания. Таким образом, планировалось убить сразу двух зайцев: дальнейший рост популяции и удерживание стай от проникновения туда чужаков. Наиболее агрессивных дворняг планировалось пожизненно изолировать в приютах, а агрессивные стаи – разделять. Контроль за «мирными» стаями должен был лечь на плечи «общественных опекунов» из местных жителей. Сами опекуны, по идее, рекрутировались из неравнодушных энтузиастов, именно им следовало заботиться о дальнейшей социализации подопечных и о сохранении в районах спокойной экопсихологической обстановки. На практике все обернулось иначе. «Неравнодушных энтузиастов» среди опекунов набрались считанные единицы, а основная задача была в итоге переложена как дополнительная нагрузка на муниципальных чиновников, у которых и без бродячих собак всегда есть, чем заняться.
Чиновники, в свою очередь, всегда готовы «перевести стрелки» на общественных опекунов, а эти опекуны, по большому счету – случайные люди. По словам зоозащитника и депутата Госдумы Ильи Блувштейна, «среди опекунов есть настоящие герои, а есть находящиеся в постоянном конфликте с окружающими и ненавидящие людей» (интервью газете «Мир новостей» от 26 августа 2010 года).
Чиновники же предпочитают или совсем скрываться от журналистов, или отвечать дежурными фразами, вроде «ситуация под контролем, меры принимаются».
Бюджетный пирог с собачатиной
В 2009 году на решение «собачьей проблемы» столичные власти потратили ни много ни мало 1,3 миллиарда рублей бюджетных денег. О том, как была потрачена столь огромная сумма денег, не так давно рассказала бывший начальник отдела городской фауны Департамента по жилищно-коммунальному хозяйству и благоустройству Татьяна Павлова. По ее словам, около 100 миллионов рублей было потрачено на отлов и стерилизацию, и по бумагам вышло, что популяция стерилизована целиком и полностью. Но почему-то в следующем 2010-ом году на аналогичные меры с легкой руки отпустили еще полмиллиарда бюджетных денег. А в 2008 году программа, в разработке которой некогда принял активное участие уже упоминаемый Илья Блувштейн, была развернута в совсем неожиданном виде. Глава комплекса московского городского хозяйства Петр Бирюков распорядился, чтобы собак ловили, но на волю не выпускали, а отвозили в специализированные приюты. Тут же были выделены огромные суммы денег для строительства этих приютов. Кто принял участие в конкурсах на строительство приютов, кто выиграл тендеры, сколько было потрачено на проведение самих конкурсов и последующие мероприятия, – это тема отдельной статьи. А то и нескольких. Полного развития инициатива Бирюкова должна была достигнуть этим летом: дворняги должны были содержаться в приютах до определенного срока, а затем усыпляться. Если бы эти меры не были свернуты Правовым управлением Правительства Москвы, то такие «собачьи Освенцимы» обошлись бы в сто раз дороже обычных отловов-отстрелов. Сам Петр Бирюков предпочитает открещиваться от ранее принимаемых мер и настаивает на созыве совета из защитников животных и специалистов по жилищно-коммунальному хозяйству и благоустройству. Так или иначе, «собачий вопрос» до сих пор остается открытым. Охотников до дармового бюджетного пирога всегда хоть отбавляй. Чем он начинен, никого не волнует.
Что делать, если никто не виноват
Этот вопрос приходит в голову любому человеку, который хоть раз сталкивался с бродячими стаями, а точнее, с сопутствующим человеческим фактором, до сих пор помогающим разгулу бродячих собак. И, что печально, в тон бабушкам-«собаколюбам» подпевают порой серьезные люди из серьезных общественных объединений.
Так что же делать, если никто ни за кого не отвечает?
На нынешний день существуют несколько способов.
Первый: обращаться в местный ДЭЗ, его работники должны принимать меры. Но это нужно делать тогда, когда человек уверен в в своем ДЭЗе и в том, что его поддержат окружающие. Иначе результат окажется нулевым.
Второй: обращаться в частные фирмы, специализирующиеся на отлове. Таких в Москве много, тем более, что по плану Мэрии отлов, стерилизация и содержание бездомных животных должны стать заботой частных организаций. Здесь тоже можно «нарваться» на неприятности с теми, кто в вашем дворе интенсивно подкармливает безнадзорных собачек. На крайне агрессивное поведение таких доморощенных зоозащитников неоднократно жаловались и сами профессиональные ловцы.
Третий способ стоило бы назвать «запрещенным приемом». Пожалуй, его бы вообще не стоило применять никогда. Не стоило бы, если б каждый был уверен в своей личной безопасности и безопасности своих близких. Никому не хочется, однако придется. Выходя из дома, сажайте своего ребенка на поводок, потому что на детской площадке спокойно хозяйничают бездомные псы.
Артур ПРИЙМАК
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
