Давным-давно, когда о детях из детских домов я знала лишь понаслышке, мне было ужасно их жалко. Хотелось кого-нибудь усыновить. Наверное, хорошо, что желание, которое сейчас я назвала бы порывом, столкнулось, как говорится, с обстоятельствами непреодолимой силы. Усыновлять ребенка из жалости нельзя.
Со временем в моей жизни стали появляться вполне конкретные воспитанники детских домов – одноклассники собственных детей, потом ученики. Я никогда не стремилась узнать о том, почему они попали в сиротские заведения, но, тем не менее, иногда мне рассказывали подробности их жизни. Было грустно, но я заставила чувство жалости к ним сначала отойти на второй план, а потом и вовсе исчезнуть, потому что поняла вдруг, что оно мешает мне.
Я не имею права жалеть этих детей, потому что, жалея, ставлю их в исключительное положение по отношению к другим детям. Но будет ли так дальше в их жизни? Будут ли вступительные экзамены в училище или институт оцениваться комиссией с учетом того, что когда-то ребенка бросила мама? Будет ли будущий начальник делать скидку на то, что он вырос не в семье?
Я знаю, что им трудно, но не снижаю для них требований и не завышаю оценок. И, кроме того, они хитрецы. Нередко понимают, что могут «продавить» взрослого, заставить жалеть и делать скидки. Кому-то тяжело учить стихи, но я заставляю его делать это, ставя изо дня в день двойки:
– Почему не выучил?
– Не могу, слишком длинное.
– Выучи до завтра четверть, а потом еще, и еще, и еще
Спрашиваешь каждый день по кусочку, и к концу недели он получает, например, четверку. Если бы я стала действовать из жалости, то сразу поставила тройку. Но он не уважал бы меня и, главное, не научился уважать себя.
Когда мальчик, про которого когда-то говорили, что он необучаем, осваивает правило написания Н и НН в суффиксах причастий и отглагольных прилагательных просто потому, что знает, что требуют с него наравне со всеми, это дорогого стоит. Он, получив положительный результат по самостоятельной работе, приходит на следующий урок другим человеком. А урок этот уже не русский язык, а литература, но он, всегда молчавший и рисовавший в течение 40 минут козявки на полях тетради, вдруг поднимает руку. Ему хочется ответить, он знает, что может. Как пишут в рекламе: «Он этого достоин!» – достоин высказать свою точку зрения.
Интересно, что именно в этот день мы читаем и обсуждаем рассказ О.Генри «Дары волхвов».
– Что же подарили друг другу герои произведения? – спрашиваю я в конце урока.
– Гребни и цепочку. Бесполезные подарки. Ненужные вещи, – наперебой высказываются все.
– Любовь, – говорит он.
Наверное, для кого-то моя точка зрения покажется крамольной, но я уверена, жалость мешает по-настоящему любить. Она делает из доброго добренького, из справедливого справедливенького, из красивого красивенького. Уменьшительно-ласкательный суффикс как бы отнимает качество, придает слову противоположный смысл.
Интересно, что в Библии слово «жалость» встречается лишь один раз в Ветхом Завете в Книге пророка Осии. Позволю себе предположить, что это неслучайно. Тот, кого мы называем отцом лжи, жалостью подменил милосердие, потому что последнее требует ответственности и призывает к труду, жалость же ни к чему не обязывает, она не подталкивает к деятельности. Жалость – подмена любви.
Анастасия ОТРОЩЕНКО
| Об авторе: Анастасия Отрощенко – многодетная мама, учитель русского языка и литературы в Димитриевской школе. Работала редактором программы на радиостанции «Радонеж», редактором рубрики ряда современных журналов различной тематики, литературным редактором в издательстве. Читать предыдущий выпуск колонки Анастасии Отрощенко |
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
