Я не буду рассказывать про культурное влияние мигрантов – оно хорошо известно всякому родителю детей школьного возраста в Москве. Не буду говорить о влиянии мигрантов на криминальную ситуацию, а также о том, что Таджикистан – главный поставщик опиатов на российский рынок наркотиков, в том числе и из-за открытых границ – это также общеизвестно.
Сам текст интервью Карамата вызывает некоторое, скажем так, не очень приятное впечатление. Впечатление такое, что это интервью давал не взрослый человек, а подросток.
В общем и целом оно сводится к жалобам на то, как тяжело, и просьбам сделать полегче, попроще и подешевле. При этом никаких попыток разглядеть причины текущей ситуации, понять, что же собственно происходит и куда идет – не делается. Просто тупо назначаются виноватые – русские – и от них требуют покаяния и улучшения ситуации. Никакой ответственности за то, что система именно такова, сами мигранты брать не хотят – наподобие российских водителей, которые хором жалуются на поборы ГИБДД, но продолжают исправно платить взятки.
Есть в интервью глобальные обобщения, иногда обидные. Есть решения за других – что им нужно.
Но нет никакого стремления взять ответственность за собственную жизнь на себя. Есть стремление эту ответственность переложить на русских, а себя выставить жертвой, и только жертвой бездушной системы, которую создали злобные русские. Полное впечатление, что это пишет не человек, который приехал продавать свой труд, а беженец, у которого нет другого выхода. Но тогда и организация должна называться не «Таджикские трудовые мигранты», а «SOS-беженцы из Таджикистана». В этом случае нормально будет просить к себе жалости, снисхождения к тяжелой жизни и прочего, что полагается убогим.
А если вы гордые рабочие мигранты – то к вам и уровень претензий другой.
Мне сложно отнестись к сочувствием тому, кто приехал сюда якобы работать, но при этом ведет себя как проситель. Если ко мне придет человек наниматься на работу – я спрошу его, что он может делать. Я готов рассмотреть его личные сложности – и как человек, и как директор благотворительного фонда, и я неоднократно брал на работу людей из соображений «надо дать человеку заработать, потому что у него дети, потому что него сложности, потому что он инвалид» – но невозможно нанимать людей ТОЛЬКО из этих соображений. Особенно если их – миллионы.
Не может целая страна позволить себе кормить соседнюю страну только потому, что там плохо живется. У нас тоже тут еще пока не Дубай.
Сама позиция «мне трудно, поэтому мне должны» – разрушительна. Я с ней сталкивался неоднократно, когда подопечный фонда начинает просить все новые и новые лекарства, пожертвования, и иную помощь, но сам не делает ничего ради того, чтобы его жизнь изменилась. Более того, если эта помощь будет вечно оказываться, то и ничего никогда не изменится: зачем работать, если можно просить?
Грубо говоря, зачем таджикам улучшать жизнь в Таджикистане, если всегда можно будет поехать и добыть денег в России?
Если разложить по тезисам, вот что говорит председатель общества «Таджикские трудовые мигранты»:
1. Мигранты делают работу, которую русские делать не будут за такие деньги.
2. Мигрантам плохо и тяжело живется, потому что русские создали им плохую систему.
3. Русские виноваты перед мигрантами, они должны покаяться и сделать жизнь мигрантов попроще и подешевле.
Ни для кого не секрет, в том числе и для уважаемого автора интервью, что мигранты получают значительно меньшие деньги за свою работу, чем это положено россиянам. Именно – положено: нанятый «по-черному» мигрант получает втрое меньше, чем должен получать нанятый «по-белому» русский. Мигранты представляют собой, по сути, рабскую рабочую силу, которой можно почти не платить в силу их незаконного статуса, и которая точно не будет ничем возмущаться. Способом поработить их выступает миграционное законодательство, ставящие на их пути довольно серьезные препоны – главным образом бюрократического свойства и тотальная коррупция, якобы помогающая превратить эти препоны в чисто финансовые.
Эта система выгодна работодателям – можно платить мало, можно не тратиться на социальное обеспечение , можно вообще обмануть с зарплатой – бесправные рабы все равно не пойдут жаловаться. Сколько я таких «кинутых» выслушал – не перечесть. Можно не развивать производство, а просто расширять его: вместо экскаватора за 3 миллиона нанять десять таджиков с лопатами, каждый ценой в 15000 рублей в месяц – это выгодно. Работают дольше, качество ниже, но дешевле. К тому же русскому экскаваторщику придется платить сорок – шестьдесят тысяч, к тому же «по-белому», а значит придется тратиться на бухгалтерию, оплачивать отпуск, больничные и так далее.
Работа – это сделка: кто-то продает свои усилия, время, навыки, ему за это дают деньги. Тот, кто неконкурентоспособен, в силу тех или иных причин, может все же сделать так, что работодатель выбрал именно его. И самый простой способ – это демпинговать, продавать себя задешево. Или пристегивать к мотивации работодателя какие-то иные, кроме чистой выгоды соображения при найме на работу. Совершенно очевидно, уж простите, что в случае конкуренции без демпинга, таджики вчистую проиграют русским или хотя бы культурно более близким мигрантам. Это очевидно в тех областях, где требуется хотя бы минимальное образование: почти на любой стройке землю копают мигранты с южных рубежей, но бригадиры и прорабы точно не азиаты – русские, украинцы, белорусы, иногда кавказцы.
Что же в этой ситуации предлагает Карамат? Он предлагает «создайте нам комфортные условия, чтобы мы могли продолжать демпинговать на рынке труда». Чем это заканчивается, хорошо описано в известном письме руководителя портала Superjob.ru президенту Владимиру Путину.
Система нелегальной миграции, система нелегального труда выгодна не только жадным русским работодателям. Она в равной степени выгодна обеим сторонам процесса: не только работодатели получают рабский дешевый труд, но мигранты получают работу. Невыгодна эта ситуация только русским – не меньше, чем жалоб на плохих русских хозяев я выслушал жалоб типа «Я никуда не могу устроиться, потому что все места заняты очень дешевыми мигрантами, а на большее у меня нет квалификации» (или – я слишком уже старый, у меня судимость, и так далее). Почему-то 30 лет назад дворниками работали студенты, а теперь мигранты. И не потому, что студенты обленились. Просто мигранту можно платить меньше, чем студенту, и в случае чего он не будет жаловаться и бузить. К тому же, в отличие от студента, он может подписаться в ведомости за 40 тысяч, получить на руки 15 и быть счастлив. Куда пойдут еще 25 тысяч, он не будет спрашивать, а если что – никто ему не поверит. Будет рыпаться – придет злая Федеральная Миграционная Служб в красном жилете и отправит его обратно в Таджикистан. Но даже на это мигранты согласны, лишь бы иметь какую-то работу, потому что в самом Таджикистане средняя месячная зарплата равна где-то 40 долларам.
Карамат патетически спрашивает: «Вся Москва современная, за исключением инженерно-технических работ, строилась мигрантами из Средней Азии. Что нам предложили взамен? Спать в подвалах и резиновых квартирах». Дорогие трудовые мигранты – это не вам предложили. Это вы согласились. Потому что очевидно: если бы не эта рабская работа, вы бы на родине просто умирали с голоду. Возникает очень серьезный вопрос: почему таджики едут в Россию, несмотря на то, что тут им столь откровенно плохо? Но раз едут, преодолевая все препоны, выплачивая деньги, страшно рискуя – то или трудности преувеличены, или в Таджикистане такой ад, что оттуда можно только сбежать. И любое изменение ситуации в пользу улучшения жизни мигрантов приведет к тому, что их просто станет больше, а значит их зарплаты упадут еще сильнее. И кончится все тем, что Таджикистан, видимо, переедет в Российскую Федерацию в полном составе.
И перестанет существовать.
Я не люблю лозунгов. Я не люблю и не хочу революций. Но старое доброе предложение «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» – оно ведь возникло не на пустом месте. Ситуация, когда вместо местных работников нанимают приезжих штрейкбрехеров впервые случилась не вчера – и угадайте, кто от нее обычно выигрывает, а кто проигрывает?
Тотальная коррупция, неудобное законодательство, невозможность ничего сделать – не нравятся ни русским, ни мигрантам. Однако если мигранты хотят жить как живут, добиваясь лишь послаблений, а русские готовы лишь огрызаться и не добиваться от власти решений – все останется по-старому и ничем, кроме межнациональных конфликтов, не кончится.
И противопоставлениями, нежеланием встраиваться в социум – проблема только усугубляется. Если экзамен по русскому не нужен – ну так сдавайте его с блеском. Карамат же сказал, что «мигранты язык и так знают». Хотя пары посещений стройки или дворницкой достаточно, чтобы понять, что это, скажем, так, преувеличение. Или так – по данным службы «Среда», даже среди самых законопослушных из мигрантов, которые регистрируются в ФМС, адекватно русским языком владеют лишь 34 процента.
Миграционная проблема – сложна. Невозможно, например, просто закрыть границу, как иногда предлагается – в этом случае на пограничные посты вполне могут пойти пешком женщины и дети и что их – из пулеметов расстреливать?
Но одно я могу сказать совершенно точно: она не решается манипуляциями и выдавливанием жалости. Русские регулярно собирают средства на лечение больных детей мигрантов (вот например, или вот, вот, вот и вот – искал ровно три минуты и только в нашем небольшом фонде), но не решится проблема путем принятия на русские плечи всех проблем многострадального таджикского народа, неспособного на настоящий момент – как собственно и русский – обеспечить себе достойную жизнь в собственной стране.
Это проблема не решается откровенно оскорбительными пассажами вроде «Давайте забудем слово «русские». Русских можно пересчитать по пальцам. Я вот смотрю видео с Русского марша и не вижу русских лиц».
Подобные заявления вызывают только одну реакцию: а давайте забудем слово «таджик», потому что я не увидел таджикских лиц, ибо для меня что узбек, что таджик, что уйгур, что казах – примерно одно и тоже. Так что будем звать всех приезжих с юга единым именем, например, «азиатчина».
Карамат, Вам нравится такое обращение и такое предложение?
Вот и мне Ваше не нравится.
