«После первой химии я попросила папу купить гитару»

Ангелина Корнилова – студентка, учится на художника-дизайнера. Правда, между ее первым и вторым курсом прошло не лето, а целый год: у Ангелины обнаружилась «саркома Юинга».

Заметила, что стала уставать

– Я с детства рисую, в художественное училище поступала на свой страх и риск: родители сочли мой выбор «несерьезным». Но я была уверена, и все оказалось замечательным: творческие занятия по композиции, постановки, мне нравилось все! Правда, жила я теперь не дома, в родном Кириллове, а в Череповце, в двух часах езды.

В середине первого курса, зимой, почувствовала, что почему-то устаю (это в свои тогдашние 16, сейчас мне 18 лет), словно во мне какая-то тяжесть, но решила – питание виновато, уже не мамино, не домашнее, а одни перекусы, готовить-то нормально некогда. А весной 2020 года в нашей жизни появились коронавирус, локдаун, и студентов отправили учиться онлайн. Дома все и случилось – вдруг заболела спина, сильно, и ничего не помогало.

Почему-то с подозрением на коронавирус меня отправили в инфекционную больницу в Вологду. До этого я ни разу в больницах не лежала, а тут с этим ковидом ничего нельзя, маму не пускают. А главное, никто не может понять, что со мной. Рентген, пункция, компьютерная томография – и вот уже везут на операцию сама не знаю чего. Никто ничего не объясняет, я ничего не понимаю, я вообще ничего не понимаю…

О своей болезни я узнала по табличкам в коридоре

Пришла я в себя в реанимации, и опять никто ничего не говорит. Начала потихоньку решать вопросы с учебой – мне же нужно сдать сессию, а на вопрос, сколько я пробуду в больнице, никто не отвечает. Преподаватели писали, что войдут в мое положение, спасибо им.

Через две недели сказали, что меня переводят из реанимации в другое отделение. И вот иду я по этому отделению, смотрю по сторонам, читаю – «онколог», «онкология». А я-то какое ко всему этому имею отношение? Мне никто не намекал даже!

Спрашиваю у врача, что происходит? А она – у вас саркома Юинга, это такая вот болезнь. И рассказала все в подробностях.

Я была в шоке. А кто не будет в шоке после этого? Я смотрела немало фильмов на эту тему, и мне было очень жаль героев – детей и подростков, которые болели раком. В основном они все в этих фильмах умирали, поэтому у меня сформировалось мнение, что раз рак, значит – конец. Врач меня успокоила, она сказала, что все лечится и все у меня хорошо будет.

После я поплакала немного, а потом взяла себя в руки и несколько раз повторила для себя: «Раз мне сказали, что меня вылечат, то меня вылечат». И с этой минуты решила стараться наполнять себя хорошими эмоциями.

«Извини, конечно, а через какое время ты умрешь?»

Сессию я сдала в июле. Пока лежала в больницах, в училище у нас шел период пленэра. Я рисовала вместе со всеми, только на натуру смотрела из окошка, а потом отправляла преподавателям. Я не думала, что лечение затянется так надолго. Казалось, вылечусь к сентябрю и пойду на второй курс. Но каждый месяц у меня была химиотерапия, и я поняла, что не смогу, и осенью взяла академический отпуск.

Кстати, про химиотерапию: я ее очень боялась. Когда мне ставили капельницы, я думала, а вдруг все это лекарство не туда выльется и все мне в организме сожжет? Я рассказала о страхах врачу, она по-доброму посмеялась и успокоила, что все будет в порядке.

К тому, что будут выпадать волосы, я была готова: в кино видела, что происходит с людьми, которые этим болеют.

Да и врач предупредила, что из-за лечения начнут выпадать волосы. Чтобы психологически было не тяжело, я пошла в парикмахерскую и коротко постриглась. А когда они начали выпадать после первой химии, меня это так раздражало, что я просто их сбрила.

К счастью, я не сталкивалась с жалостливым и неадекватным отношением окружающих. Но я знаю, что оно бывает. Во-первых, я вспоминала, что сама думала о раке, что это приговор и так далее. А во-вторых, когда я уже поехала в Москву и познакомилась в больнице с людьми из регионов, слышала истории других ребят, как реагировали на их диагноз некоторые родственники и знакомые.

Одной девочке, с которой мы продолжаем общаться, одноклассница написала: «Извини, конечно, а через какое время ты умрешь?» И людей, которые так неадекватно, до мистического ужаса воспринимают рак, как я поняла, немало.

Не тормозить…

В больнице я стала пересматривать свою жизнь: что делаю, что я успела сделать, что планирую. И поняла, что, возможно, немножко торможу.

И как раз в тот момент, когда мне сказали, чем я больна, я составила себе список того, чему я хочу научиться. И начала интенсивно выполнять задуманное.

Например, я давно хотела научиться играть на гитаре. После первой химии приехала домой и попросила папу, чтобы он мне нашел гитару. Начала учиться играть. Потом мне купили свою, и сейчас я довольно приличный гитарист (смеется). Хотелось научиться водить машину. И этим летом, спустя год после составления списка новых дел, я попросила папу поучить меня.

Но это сейчас я рассказываю все так бодро. Во время болезни были периоды, когда сил ни на что не было, особенно во время курсов химиотерапии, особенно после первых пяти-шести. Меня постоянно рвало, даже рисовать не хотелось. Сдала сессию, и хорошо. Я уже даже не сидела, я лежала плашмя и спала целыми днями.

Я забывала, что нахожусь в больнице

Сначала врачи сказали, что «справимся за четыре курса химии». Я обрадовалась, посчитала, что в октябре буду свободна. Потом добавили еще два курса. Ок. Потом направили в Москву на лучевую терапию. Думала, трех недель хватит, а застряла там на полгода. Правда, со мной уже была мама. После лучевой добавили еще два курса химии.

В московской больнице я узнала, что здесь есть школа «УчимЗнаем», и решила сходить, разведать. Разведка закончилась тем, что я сначала записалась на рисование, причем педагог работала со мной индивидуально, по программе художественного училища. Потом пошла на гусли, на фотографию, на историю искусства. Мне посоветовали радиостудию, но я не решалась, поскольку по природе человек достаточно стеснительный. Однако на первом занятии уже делала упражнения для улучшения дикции и так далее.  

Финалом истории с радиостудией стало то, что я озвучила аудиогид по выставке Музея космонавтики «Первый», посвященной 60-летию первого полета человека в космос.

Теперь мой голос слушают абсолютно чужие люди. Это очень классное ощущение, даже не описать словами. Я была уверена, что такое делают профессионалы, а тут – я. Работала, записывала с невероятным удовольствием.

В общем, каждый день у меня был наполнен занятиями, которые отвлекали от непростого, прямо скажем, лечения, не давали глубоко погрузиться в грусть оттого, что я лечусь целый год взаперти и совсем никуда не выхожу.

Да, бывало плохое самочувствие, да, слабость после той же химии (в Москве, кстати, меня ни разу не рвало во время нее), но я нередко ловила себя на чувстве, что я приехала на курорт, а не в больницу: куда-то все время хожу, занимаюсь интересным, развлекаюсь.

Кстати, и сами врачи понимают, насколько это важно для тех, кто проходит лечение. Например, была такая ситуация: врач говорит, что завтра нужно подойти к ней в такое-то время. Я в ответ: «Ой, не могу в это время, у меня выступление в школе». Врач отвечает: «Ну ладно, приди попозже, после выступления».

После больницы надо принять себя новую

Конечно, я очень радовалась тому, что вновь возвращаюсь к обычной жизни, без химий и больниц: вокруг люди, и я могу ходить рядом с ними, могу гулять в парке, заходить в магазины!

Но то бывшее в больнице ощущение ценности каждого дня, всего того, чем он наполнен, и сейчас никуда не делось.

После выхода из больницы оказалось, что нужно научиться принимать себя новую. Это касается, прежде всего, внешности. В больнице она никого не удивляет, ты такая же, как все. А за ее пределами, думаю, людей поражает, когда ты так выглядишь. Особенно, если девушка без волос. Мне кажется, что я стала ловить на себе больше взглядов окружающих на улице, хотя хожу в парике и сложно понять, что это парик.

Еще оказалось сложным просто ходить пешком: за год, проведенный в больнице, мышцы отвыкли, ведь ты в основном сидишь или лежишь. И даже небольшое расстояние тебе начинает казаться огромной дорогой, после которой ты без сил. Зато после больницы я стала увереннее в себе, и если раньше мне было трудно подойти к человеку, что-то спросить, то теперь я вполне могу это сделать.

Думаю, что страх по поводу пережитой болезни останется со мной. Вот буквально недавно у меня что-то заболело в спине. Сразу заволновалась, позвонила маме, чтобы та связалась с врачом. Врач сказала, что болевые ощущения могут быть еще на протяжении долгого времени, что нет повода для переживаний.

Мне кажется, я сегодняшняя и я до болезни в чем-то – два разных человека. Например, я до болезни не очень разбиралась в людях, не до конца понимала, что такое дружба. Да, моя жизнь изменилась. Очень изменился круг общения. Ведь такие ситуации показывают, кто твой друг, а кто нет.

Много людей просто отсеялось из моей жизни. Например, девочка, которую я считала близкой подругой, отдалилась. Я приезжаю из больницы на неделю домой отдохнуть после химии, зову ее ненадолго погулять, а она – не приходит. Потом наши пути разошлись.

С другой стороны, я поняла, как важна, ценна поддержка других. Конечно, мамы, которая всегда была рядом. Подруга из Петербурга, очень загруженная учебой, звонила мне регулярно, мы делились новостями. В свою очередь и я готова поддержать своих близких, когда им это требуется.

Больница – это то место, где ты, оказавшись вне привычной жизни, гораздо чаще остаешься наедине с собой. И как нужно и в себе самой находить поддержку, оптимизм, а не отчаяние и безысходность.

Теперь я не просто плыву по течению, а сознательно и созидательно проживаю каждый день, стараюсь, чтобы он не прошел впустую, стремлюсь осуществить свои мечты. В живописи мне бы очень хотелось найти свой стиль, чтобы донести до других людей, что я думаю, чувствую. Пока еще не нашла, только понимаю, что не люблю прямолинейность, художественные заявления «в лоб», мне ближе символизм, недосказанность. Конечно, есть амбициозные мечты – сделать что-то новое в искусстве, то, что еще до меня никто не делал.

Я не только рисую, но и уже давно занимаюсь фотографией. Мне важно, чтобы на фотографии обязательно был человек, даже если я фотографирую пейзаж. Просто снимать природу мне скучно, а вот связь человека и окружающего его мира – другое дело.

Себе, той, которая услышала о диагнозе, которая не может прийти в себя во время очередной химии, я бы сейчас сказала: «Подожди, все пройдет, это временно». А всем, кто услышал о подобном диагнозе, я бы сказала одну фразу, которую приписывают Черчиллю: «Никогда не сдавайтесь – никогда, никогда, никогда…»