Может быть, здесь кого-то что-то ужаснет, но тут нет ни одной моей мысли – только то, что видела и слышала – если действительность покажется грубой – простите, ничего лишнего, одни цитаты и факты… Все имена, кроме Елены (о которой прошу помолиться) и вокзальных жителей, изменены.
Мы разговорились случайно, в самом конце зимы, на «трехвокзальной» кормежке. Я громко призывала бездомных выбрасывать одноразовую посуду в мешки для мусора.
– Мусорить – это неуважение к себе! – вещала я. – Вы же люди!
– Нет, мы не люди… Какие же мы люди?- послышалось рядом тихое…
Ее звали Лена, 41 год, вид у нее был опухший, слегка нетрезвый, жалкий. Она попросила какое-нибудь лекарство от почек:
– Мне менты правую почку отбили. Болит…
Потом – очень робко и без особой надежды – попросила найти ее родных. Она жила уже больше года на Казанском вокзале…
Продиктовала адрес матери, старшей сестры. Телефонов мобильных не помнила, стационарных у них нет – село. Дома я отыскала в интернете ее населенный пункт, потом телефон сельской администрации. Отделения милиции там не было – только в райцентре, поэтому решила звонить прямо в администрацию, в случае чего – дадут телефон милиции. На следующий день в администрации ответила секретарь, я описала ситуацию кратко и спросила, нет ли у них таких-то?
– Ой, да, была у нас такая, пропала, говорят, без вести. И маму ее, тетю Н., знаю. А Маша с Зоей – да, есть, ее сёстры… У них нет телефона, мобильных не знаю… Ну давайте Ваш запишу, передам.
***
На следующий день позвонила старшая сестра Лены – Зоя:
– Спасибо вам, что нашли Лену!!!!!!!!!! Мы же ее больше года ищем, она же без вести пропала! Она в федеральном розыске у нас, но нам сказали, что ее никто искать не будет, – найдут, мол, когда об нее на улице споткнутся… Как она? Где она??? Ой, спасибо вам! У нее же дочка старшая вчера вечером внука родила!!!!! А Лена и не знает! И что дочка замуж вышла – не знает… Вы передайте ей – у нее внук родился!!!! Еще суток не прошло, как родился!
Сквозь этот бурный поток осторожно спрашиваю:
– Если мы ее домой отправим, вы ее примете? Она ведь в тяжелой ситуации сейчас, в стрессе, ей ваше особое внимание понадобится.
– Конечно, примем!!! Как же не принять-то??!! У нее ведь младшенькая, Олечка, в школу пошла, там у всех есть мамы, а у нее нет. Она к нам часто приходит, мы в соседнем селе живем, «можно, – говорит, – я тебя, теть Зой, мамой буду называть? А то ведь я уже сирота? Да?» Нам вот как сказали сегодня, что Лена нашлась, Олечка радостная такая стала, смеется, поет! «Нет, – говорит, – не буду тебя мамой называть! Я свою маму дождусь!» Какое же вам от нас от всех спасибо! А то не знали ничего – без вести пропала….
Мы договорились с Зоей, что как только я Лену встречу – позвоню ей.
***
Но Лена пропала. Не приходила… Мы созванивались с Зоей, я говорила, что пока ничего нового. Возможно, Лена попала в больницу. Зоя утешала и благодарила, что теперь они хоть знают, что Лена жива и что они все равно очень нам благодарны. Потом я заболела, и Лену из Н. области искали уже все наши добровольцы. Однажды с точки позвонили наши – нашлась Лена.
Я по телефону вывалила ей, что у нее есть теперь внук, что дочка по ней скучает и что все ее ждут домой… Она заплакала…
Мы договорились встретиться через несколько дней.
***
Встреча не состоялась. Терпеливые родные не теряли надежды, ждали, молились. Ведь теперь Лена не была без вести пропавшей! Мы договорились, что со своей стороны они напрягут милицию, будут звонить, говорить, что Лену видели на Казанском…
***
Прошло еще больше месяца. На каждой кормежке мы искали Лену, просили передать, чтобы она пришла. И вот, в день, когда я решила объявить, что нашедшему Лену куплю большую шоколадку, Лена пришла – ей передали. Она была опять пьяная, лицо опухло от аллергии на моющее средство в бане для бездомных, к тому еще на щеке были какие-то загноения – я бы ее не узнала… Она сама подошла ко мне. Это было в Страстную Среду.
***
На следующий день я шла к бане для бездомных в назначенное время, гадая, увижу ли Лену, и в каком она будет состоянии. Лена там была, чистая, почти трезвая. При ней был еще какой-то грязный обросший мужик, опиравшийся на палку.
Мы с ней прошли в медпункт, к Марине Елисеевне (замечательному социальному работнику). Марина Елисеевна поняла, что в таком виде Лену домой отправлять нельзя, поэтому позвонила в «Люблино» и договорилась, что там Лену на неделю возьмут. В медпункте нашу пропавшую без вести помнили – недавно с панкреатитом в больницу клали.
– А да, ты у нас была недавно! Помним, у нее хорошие анализы – ни сифилиса, ни туберкулeза, ничего такого нет.
Когда мы с направлением вышли на улицу, Лена сказала:
-Теперь надо от Али отвязаться.
– А это кто?
– Да мы с ним вместе ходим, он меня к вам не пускал…
Али сказали, что я везу Лену в больницу, а его грязного туда не пустят, пусть подождет на Казанском – и побежали. Надо было успеть в «Люблино» до 18-00.
– Я была там однажды 4 дня, милиция туда привезла. Но Али меня нашел и уговорил уйти, я – дурра – поддалась.
– А милиция проверяла тебя? Ты же в розыске как без вести пропавшая.
– Недавно остановили на Новослободской. Проверили и говорят – ты в федеральном розыске, тебя родные ищут. Я говорю – отправьте меня домой, я домой хочу – они говорят, мы этим не занимаемся. И заставили заявление написать, чтобы меня с розыска снять.
– А хотя бы позвонить родным ты просила?
– Просила, они меня послали.
– Когда это было?
– Где-то с месяц назад.. Потом еще остановили, недели полторы назад, говорят – ты была в федеральном розыске – и тоже прогнали.
-Чего этот Али от тебя хочет? Он типа муж?
– Нет, что ты! Мне этого не надо! Ты не поверишь, наверно, но я за все это время – ни с кем ничего! Меня и били за это мужики, но я – ни за что. Вот анализы-то все в порядке. А с Али мы просто ходим вместе, давно, бутылки собираем, я по-честному деньги делю. Он тоже приставал и бил даже, я не сдалась. Да ему главное – «давай выпьем, давай выпьем..»…. Однажды мы с двумя еще женщинами спали – чтобы тепло – они были старше меня, умерли потом…
– Умерли?
– Да, с таджиками пошли пить, и они им что-то подмешали. Дурочки, не надо было пить с таджиками…. Вот мы с ними спим, тут вдруг налетают трое – узбеки – хватают меня и поволокли. Затаскивают во двор рядом с вокзалом. Я говорю: «Только я по-честному вас предупреждаю: у меня СПИД и сифилис». Они остановились. Один помоложе, спасибо ему, говорит (а я немного понимать на вокзале стала их язык): «Давайте, может, лучше ее отпустим». Ну, я оттуда как бежать! Смотрю, деды лежат, спят, все грязнющие, но мне уже все равно. Я говорю им: «спрячьте меня, за мной гонятся». Они меня пустили, укрыли там чем-то, чтобы одежду не видно было, так с ними до утра пролежала, утром встала – вся во вшах, но уже не важно. Потом благодарила их, как увижу, бутылку им принесла…
За разговорами мы дошли до «Люблино». Я оставила там Лену, строго наказав ничего без моего ведома не предпринимать. Надо было поскорее ее отправить, пока опять Али ее не утащил на вокзал, но в Люблино сказали – не раньше вторника, надо было сдать какие-то анализы.
Вечером, наконец, было, что сообщить родным! Зоя от имени всех родственников, приглашала нас в гости:
– Приезжайте к нам! Муж мой любит охоту, рыбалку – у нас такие места! И хозяйство свое – две коровы. Приезжайте, будем очень рады, вы нам Лену вернули.
– Погодите, пока еще не вернули, вот когда она будет дома, тогда и будет «спасибо» – но тогда уж вам придется над ней потрудиться.
***
В Светлую Среду Лена ждала меня в своей комнате – чистенькая, с зажившим лицом, веселая:
– Меня тут звали и на рынок, и выпить, и отговаривали ехать даже – я ни в какую! Я обещала добрым людям, говорю, не могу их подвести. Даже на концерт праздничный не пошла – только бы тебя не пропустить… Одна женщина стала мне говорить – да что ты поедешь, кому ты там теперь нужна, дома одни проблемы… И за водкой меня посылала (меня не проверяют при входе) – но я «нет» говорю и все! Ни за что.
***
По дороге на поезд я попросила Лену рассказать, как же так получилось, что она осталась на вокзале и прожила тут более года.
– Да бабка меня здесь подставила… Я приехала на заработки. Но не сложилось. Позвонила домой с Казанского сестре, говорю – с работой не получилось, я на вокзале, еду домой. А я одета так хорошо была, куртка красивая, золотые украшения на мне, телефон, все такое… Иду по вокзалу, смотрю, бабка стоит, просит, чуть не плачет, я деньги достаю, подала ей. Потом время прошло, эта бабка (ее Шура зовут, я потом узнала) ко мне подходит, давай выпьем, говорит. Я говорю, нет, у меня поезд в полдвенадцатого, не буду пить. Она еще уговаривала, но я отказалась. Отошла от нее, и вдруг – раз! – удар по голове… Очнулась где-то за вагонами – ни документов, ни золота, ничего, вещи хорошие тоже сняли…
– А в милицию обращалась?
– Попыталась, да только меня прогнали, даже слушать не стали. Я уже ведь не в таком виде, в голове рана, грязная вся. Хожу так по вокзалу, меня бомжи стали к себе звать, выпить дали. Я и поплыла по течению… Не так давно стоим с Али у палатки, мимо два мужика идут, вроде нерусские, но говорят по-русски. Один говорит другому: «О, смотри, как она за год изменилась! Знаешь, какая куколка год назад была? Ты бы жениться на ней захотел!» Второй спрашивает: «У этой что ли ксиву забрали?» – « У этой, и все остальное. Спасибо Шуре»…. Я эту Шуру видела потом, подхожу, говорю, «Что же ты со мной сделала? Души у тебя нет!»..
– А к нам кушать она приходит?
-Иногда приходит. Такая грузноватая, всегда чистая. Шапка такая, с козырьком….
– А по мужу ты соскучилась?
– Не знаю даже… Очерствело у меня тут сердце…
Подъезжаем к Казанскому вокзалу, начинаю беспокоиться:
– Лен, тебя если кто увидит, не бойся. И не поддавайся, если что, я с тобой.
– Да есть тут один, Шамиль, он меня часто бил, деньги отбирал…
– А вон ту женщину видишь (Лена показала на довольно симпатичную молодую женщину почти приличного вида)? Она пила раньше, а сейчас колоться стала. Зашел как-то разговор у нас, почему она тут, она сказала, не надо трогать за больное… Я и не стала спрашивать…
Приехали мы рано, еще поезд не подали, позвонили Зое, и они с Леной поговорили, договорились, что родные приедут к поезду за ней. Лена еле сдерживала слезы:
– Вы меня, наверно, не узнаете…
Шамиля мне Лена показала, но издали, он тоже к нам приходит иногда. Потом подали поезд. Когда отправляешь человека и сидишь с ним уже в вагоне – это самые незабываемые и душевные минуты. Говоришь и не можешь наговориться, и человек на прощанье рассказывает свою жизнь или что-то важное из жизни…
В поезде
– Я ведь несколько раз могла уехать, но болото это меня не пускало. Все «давай выпьем»… Я и пила-то, чтобы этого не видеть и не думать. Вот после Люблино тогда вернулась на вокзал, опять все эти рожи увидела и так мне противно, так плохо на душе стало! И от этого еще больше напилась… Лишь бы забыться.
– Однажды мы с нашей компанией бомжей поехали в парк бутылки собирать, они там все куда-то пошли, а я не пошла с ними. Подходит ко мне приличный такой пожилой человек, а у меня-то синяк во всю щеку.
– От чего такой синяк?
– Это я за девушку вступилась, тоже Лену, потому что она возрастом как моя дочка. Вот мне и досталось, я зубы потом по кускам вытащила, корни сейчас мешают… Потом я ее видела тут на вокзале – совсем не в себе какая-то стала, погубили ее… Ну вот, этот человек в парке подходит и говорит: «Мне от тебя ничего не надо, просто давай с тобой посидим, поговорим». Мы с ним водочки взяли, он еды еще мне купил, мы на скамейку сели и до самого вечера говорили. Он мне все рассказал про себя – женился на женщине с сыном, прописал их, а теперь сам живет на кухне, зарплату в шкаф вынужден запирать… Сам инженер, хорошо зарабатывает… Потом мне еще еды купил и говорит, что завтра придет с деньгами и купит мне билет домой, на поезд посадит, договорились встретиться… Не встретились, как оно всегда бывает, – не пустили, выпили… Поэтому вам спасибо, особое, одни вы смогли…
Мы проговорили полчаса в вагоне, только за 4 минуты до отправления поезда я вышла из вагона под недовольные взгляды проводников, мол, все провожающие уже давно должны быть на перроне.
Подошла к Лениному окну, перекрестила ее на дорожку… Она расплакалась, терпела долго, но уж не выдержала, плакала, крестилась. Наверно, «главные» слезы были еще впереди… У меня был с собой фотоаппарат, возникла мысль сфотографировать ее слезы и показать всем тем ментам, которые МОГЛИ ее найти и отправить домой, но только издевались над ней, били и отбирали деньги… Но я не решилась достать фотоаппарат, Бог видит – и больше ничего не надо…
Родные встретили Лену, все прошло благополучно. Зоя позвонила и дала трубку Олечке. В трубке послышался смущенный детский голосок:
– Спасибо вам за маму.
***
Виктор Борисович – гражданин?
Так получилось, что в свои 47 лет Викотор Борисович ни разу не получал паспорт. Первый раз сел в 16 лет, потом еще раз – паспорт ему так и не выдали. По тогдашним законам, Виктора выписали из дома, потом родные умерли. За это время Виктор стал инвалидом – операция на легкие, следствие туберкулеза – рак легких.
Два года он пытается получить паспорт по месту своего рождения – в Краснодаре. Собрал целую папку бумаг, свидетельство о рождении, медицинские документы, справку о том, что весь 1992 год находился на территории России, ответы депутатов и прочих важных лиц о том, что ему ДОЛЖНЫ выдать паспорт. Даже есть решение суда, чтобы ему выдали паспорт… Когда он получит паспорт, то – по закону – ему ОБЯЗАНЫ вернуть старое или выделить новое жилье.
Но местный милиционер, насколько я поняла, начальник паспортного стола – сказал:»Иди отсюда или у тебя найдут наркотики!»
Виктор спрашивал нас:
– Я все понимаю, я виноват во многом, но я все долги государству отдал! Я отсидел, стал уже инвалидом! Я могу получить паспорт? Я – гражданин?
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
