В нашей культуре кажется сложным показать, что бескорыстие – инвестиция в сегодняшний мир, отмеченный глобализацией. Эту задачу я поставил перед собой в докладе, доверенном мне сегодня.
Решение действовать в истории, исходя из любви – эту мудрость христиане стараются подарить жизни общества во все времена. Такой способ действий исходит из глубокого убеждения: любовь – это бескорыстие, необходимое миру. В этом суть подлинного гуманизма. А значит, у нее есть своя «политическая» сила. Ей удается вложить в историю человечества действенную закваску, чтобы общая жизнь людей развивалась в достоинстве всех, в мире и справедливости.
Но начнем с глобализации. В глобализированном мире люди и народы живут в положении, которое франко-болгарский ученый Цветан Тодоров хорошо определил как «оторванность от корней». Я хотел бы подчеркнуть этот угол зрения: люди эпохи глобализации часто оторваны от корней, потеряны. Зигмунт Бауман посвятил много размышлений влиянию глобализации на людей и на их одиночество. Я попробую только кратко вспомнить некоторые из них: преобладание потребителя над гражданином, а также ослабление восприятия себя как нации, кризис народного представительства и политики, кризис самого города. Но главное – в глобальном мире господствует чувство неуверенности перед лицом холодных ветров, идущих издалека (будь то финансовые кризисы, или мигранты, или другие явления). Однако никогда в истории мир не был столь безопасным. И Бауман приходит к выводу: «сегодняшняя неуверенность похожа на ощущение, которое испытали бы пассажиры самолета, узнав, что кабина пилота пуста…». Автор имеет в виду отсутствие общего плана действий, который частично был у идеологических систем до 1989 года, или же о повседневности жизни, открытой холодным ветрам мира без границ?
Ален Турэн, исследователь постиндустриального общества, в 2004 году опубликовал книгу, название которой так переведено на итальянский «Глобализация и смерть социального». Следствием этого мира с ослабленными границами стал индивидуализм, ослабивший социальные и общинные связи и искоренивший массовые движения, типичные для ХХ века. Бауман настаивает: «Не быть вместе, а избегать друг друга и быть отдельно – это стало основными стратегиями выживания в современных мегаполисах…». Это кризис многих форм сообществ, от исторических массовых партий, до города, даже до семьи, понимаемой как измерение жизни человека. Все это реализуется как тенденция нашего общества, способная сосуществовать со вчерашними учреждениями и моделями жизни, часто не разрушая законодательных и социальных рамок. В общем, тихая антропологическая революция. Все более одиноки, оторваны от корней или потеряны в большом мире.
Глобализированный человек по своей сути индивидуалист. С религиозной точки зрения, он ищет ответы в том, что стало «рынком религий и духовности». Не столько общины, сколько религиозный индивидуализм. Это видно на Западе в оторванности от Церкви и в бурном распространении сект на Юге. Нужно понять Церковь в глобализации, и это не первая глобализация в истории. Более того, христианство рождается как глобализация веры, выходящей за пределы этнических границ. Сегодняшняя глобализация деструктурирует общину и близость: кто-то говорил о смерти понятия ближнего. Это неприемлемо для христиан.
Христианство в Европе долго считалось с реальностью и с категорией секуляризации, но меньше – с новой глобализацией. И это, по моему представлению, смысл нашего сегодняшнего размышления.
Мы живем в мире, где господствуют законы финансов и экономики. И законы эти часто остаются в тени для большинства. Что делать, чтобы найти человечный путь, где человек со своими решениями и своим выбором может еще влиять на свое будущее и будущее мира?
Нашему богатому, развитому, обращенному в будущее миру часто не хватает «дополнения» души. Откуда взять его? Церкви не перестают напоминать верующим, что «дополнение» души может придти от Воскресенья, дня бескорыстия и благодарности. Воскресенье для христиан может предстать днем спасения.
Но сегодня кажется, что спасение должно придти откуда-то еще. В общем сознании «бескорыстие» и «рынок» выглядят как противоположные, не сочетаемые термины. Рынок представляется регулятором сегодняшнего мира, в то время как бескорыстие, составная часть дара, кажется исключающим всякую рыночную перспективу, а следовательно – старомодным. Принцип «ты мне, я тебе», – свойственный логике рынка, полностью чужд бескорыстному поведению, которое не только не требует, но даже исключает взаимность.
Однако сегодня есть те, кто считает, что бескорыстие, по своей высоте, никак не может войти на уровень экономики, и тем более рынка. Дискуссия об этом, тем не менее, вошла и в круг исследователей экономики и рынка, в частности, благодаря мысли Бенедикта XVI, выраженной в энциклике «Caritas in veritate».
Нужно пояснить, что смысл дара, а значит, и бескорыстия, не требует ни взаимности, ни чего-либо взамен, но не любым образом. Бескорыстие, а значит, и дар, хотя и не требуют немедленного ответа в плане «ты мне, я тебе», однако намереваются действовать внутри истории, влиять на отношения между людьми в направлении, противоположном рыночной логике взаимообмена. Тот, кто дарует бескорыстно, действует для построения нового общества, более братского, не основанного на рыночной логике. А значит, бескорыстие и дар исключают эгоцентрический интерес личной или групповой пользы, но в то же время стремятся, и стремятся решительно, созидать общество, в котором отношения солидарности займут первое место, значительно более важное, нежели собственный индивидуальный или групповой интерес. И подобная перспектива не абстрактна, она очень конкретна и вкладывает в общество новые силы, новую закваску солидарности.
Необходимо по-новому переосмыслить сложные отношения между экономикой, политикой и другими учреждениями общества относительно общего блага для всех. Это новый горизонт, ведь ответственность за общее благо не принадлежит исключительным образом ни одному учреждению, но всем общественным институтам, от экономических до политических, от религиозных до культурных. И гражданскому обществу тоже. И во всех их должна утверждаться как основа, вдохновляющая эту новую модель развития, не сила эгоизма, как утверждали отцы капитализма, которая ведет к замкнутости на собственных интересах, но сила милосердия, любви, альтруизма, которая предусматривает «дар», «бескорыстие», а следовательно – способность идти дальше себя самих. Это условие, при котором можно иметь то видение, нехватка которого чувствуется в наше время – общее благо всей семьи человечества.
Дар и рынок
В наше время утверждается то, что Андреа Риккарди назвал диктатурой материализма. Это не идеологический материализм, но обычай, широко распространенный в обществе. Это не принуждение, не вызывающая анти-истина, против которой можно бороться. Это диктатура без диктатора, от которой трудно уйти. Говорят только об экономике. Все покупается и все продается. Гуманистическая культура, кажется, движется к исчезновению. Кажется, что будущее мира связано с будущим банков и финансов. Даже страхи людей связаны с этими темами. Настоящее положение противоречиво: говорят о ценностях, но не считают возможным сменить модель. Люди боятся нестабильности, но предлагаемая работа не постоянна. Вопрос труда остается центральным, потому что касается человека и прочности социальной ткани. Но сегодняшняя экономика не представляется способной гарантировать столь основополагающее право человека – право на труд. И страх только увеличивается.
Подобные ощущения пронизывают современных людей и в их повседневной жизни: люди хотели бы жить вечно, но боятся старения больше всего, и в результате желают себе короткой жизни! Превозносят внешнюю красоту, но разрушают природу! В сильном с научной и технологической стороны мире живут психологически хрупкие люди… которые хвалятся тем, что современные, но боятся будущего!
Все это так и в бедном мире. Диктатура материализма чувствуется и в Африке, где предложений работы и возможностей значительно меньше. Перед лицом денег и логики выгоды, другие ценности – человеческие, семейные, нематериальные – теряют свою привлекательность. Так происходит во всем глобализированном мире. Достаточно подумать об Азии и о тяжелом труде, которого требует мир азиатского производства. Можно было бы назвать это жизнью без воскресенья. Сегодня жизнь миллионов людей, на богатом Севере и бедном Юге, по необходимости, из страха потерять возможность, склоняется перед диктатурой материализма, от которой трудно уйти.
Бескорыстие
Жизнь для себя советует не растрачивать сил на бескорыстие. И так человеческое, бескорыстное, семейное, лучшие традиции культуры… растворяются. Кризис семьи рождается отсюда: что может быть более бескорыстного, чем мир семьи, где все дается, не ожидая ничего взамен? Или по крайней мере должно было бы быть так? Но сегодня кажется, что главное – это индивидуум.
Культура бескорыстия вновь вводит человеческое в сердце жизни людей нашего времени. Она возвращает место милосердию, состраданию и чувству общей судьбы. Можно было бы сказать, цитируя французского православного богослова Оливье Клемана, что через дар верующий может «призвать духовное в сердце событий». Бескорыстие отвечает на потребность истины, потому что всех делает более близкими, включенными в общую историю. Оно освобождает современного человека от чувства отчуждения от другого, страха и недоверия. Оно показывает общность судеб и указывает общее будущее. Оно отделяет от одиночества страдания человека (подлинные или предполагаемые) и творит более широкое чувство.
Оно воссоздает тот гуманизм, в котором мы нуждаемся. Павел VI в энциклике Populorum progressio писал: «Нужно продвигать планетарный гуманизм. Что все это значит, если не развитие всего человека и всех людей? А потому нет подлинного гуманизма, если он не открыт к Абсолютному».
Я упоминал, что во многих частях мира мы встречаем кризис гуманистической культуры. Нужно реагировать. В этом смысле жизнь бескорыстием хранит человечность среди мира, сметенного бурным вихрем, хранит мир среди людей и народов.
Ученики Христовы всех времен знают, что действовать по Евангелию значит делать бескорыстно. Всем им сказал Господь Иисус: «Даром получили, даром давайте» (Мф 10, 8). Уже два тысячелетия это слово Христа звучит в ушах и сердцах христиан всех времен и мест. Нет христианина, который не был бы вовлечен в жизнь этим выражением Господним, если он действительно христианин. Община святого Эгидия захотела воплотить эти слова Господа в повседневную жизнь многих своих членов. Работа каждого из них с бедными основана на бескорыстии, везде, где есть Община: от Европы до Африки, от Америки до Азии. Эта бескорыстная работа вызывает вопросы во многих странах и культурах, где живет Община святого Эгидия, но стала и опознавательным знаком ее членов. Только один пример: лечение СПИДа в программе DREAM, действующей в десяти африканских странах, полностью бесплатно для пациентов. Во всех центрах DREAM и лабораториях молекулярной биологии висит надпись: «Здесь все бесплатно». Я увидел революционную силу этого в июле текущего года в Киншасе, в Демократической Республике Конго, где мы торжественно открыли местный центр программы DREAM. Что значит бескорыстие в Конго…
И мне приятно напомнить, что самая известная песня Общины святого Эгидия называется «Мы с тобой не очень богаты». Она отсылает к отрывку из Книги Деяний Апостолов, в 3 главе, где Петр и Иоанн исцеляют хромого у ворот Иерусалимского храма. И вот, прежде чем исцелить его, Петр говорит: «Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи». Что имею, то даю тебе. Вот что значит для нас бескорыстие. Дать то, что имеешь, благодарно осознавая, как много мы получили. В начале нашей истории это была помощь в учебе детям в бараках на окраине Рима. Что могли дать детям благополучные студенты римских лицеев, если не культуру?
Проблема христиан, вчерашних и сегодняшних, в непонимании важности бескорыстия, которое лежит в основе отношений между Богом и бедными, а значит, и между бедными и Иисусом. Это бескорыстие, которое является в великой духовной свободе, объясняет поведение двух женщин, которых хвалит Господь в Евагелии: бедной вдовы в храме и Марии, сестры Лазаря, в Вифании. Они дают что-то важное и необходимое (две монетки, что было очень много для той вдовы, и драгоценное миро на триста динариев, что немало для Марии!). Обеих женщин восхваляет Господь сильными и убежденными словами, подчеркивающими их широкую меру их бескорыстия, и в то же время короткий и мелкий взгляд учеников, неспособных мерить обильной мерой. Да, ученик не может не принимать во внимание бедных. Иисус говорит: «Нищих всегда имеете с собою».
Все это приводит нас к последнему размышлению: в опыте жизни Общины святого Эгидия учителями бескорыстия являются бедные.
Бедные – учителя бескорыстия
И я объясню почему. В наше время, когда все продается, когда все причитается по праву, когда логика экономизма господствует над жизнью, когда привязанность к вещам кажется спасением, когда деньги занимают все более важное место, ценность бескорыстия – в том, чтобы жить, не надеясь всегда получить что-то взамен. Это кажется парадоксом, но это не так. Прежде всего мы замечаем, что уже получили гораздо больше, чем отдали и могли бы получить взамен. И здесь входят бедные со своим учением. Они, кажется, ничего не могут дать нам взамен нашей заботы. У них нет важных связей, которые могли бы нам помочь. Нет большой культуры. Они не привлекательны из-за той бедности, которая сразу просвечивает во внешности и в одежде. Порой их даже презирают. Однако – и здесь есть тайна – тот из нас, кто встретил бедного, кто прошел часть пути с ним, кто остановился послушать его и стал его другом, получил то, чего никогда не мог бы себе представить согласно общепринятым течениям мысли. Так и св. Франциск Ассизский после встречи с прокаженным сказал, что Господь превратил в сладкое то, что казалось ему горьким. Но это может произойти в жизни каждого из нас.
Почему? Потому что встреча с бедными высвобождает много сил добра, а главное – освобождает нас от навязчивой необходимости всегда что-то получать взамен.
Взгляд на бедных рождает огромную потребность в надежде и в видениях будущего. Учит Отец Церкви, святитель Иоанн Златоуст, тонкий гуманист: «Если устранишь бедных, то устранишь и великую надежду нашего спасения». Убрать бедных из жизни, из общества, защищаться от них – это, несомненно, приводит к спаду надежды. Устранение бедных делает более варварским общества и полагает конец бескорыстию. Общество без бескорыстия бесчеловечно. От близости к бедным исходит чувство человечности. Так было в истории христианства, когда францисканское движение гуманизировало жестокие времена.
Мы не можем удовлетвориться материалистической культурой, которая доверяет будущее «провидению» рынка. Павел VI в энциклике Populorum progressio сказал прекрасные слова: «Мир страдает от отсутствия мысли». Бенедикт XVI в социальной энциклике говорил о необходимости «нового гуманистического осмысления мира». Мысль, гуманизм не возникают только в академиях или в игре масс-медиа. Движение друзей бедных, сложное и разнообразное, свободное и работающее, показывает, что бедные прекрасны, и их местом в обществе определяется мера человечности самого общества. Бедные являют красоту бескорыстия.
Тот, кто поддерживает связь с бедными, даже в смутные периоды не теряет пути человечности. Бедные – надежный компас в культуре человечного.
Частная встреча с бедным открывает к универсальному. Бедные – мера универсальности. Чтобы быть человечными, жизнь – а также политика или культура – должны быть с бедными. Каждый человек, особенно бедный, как говорит св. Григорий Двоеслов, «выражает подлинную универсальность, ибо в нем каким-то образом заключена вселенная».
Новое гуманистическое осмысление мира бескорыстно, способно показать красоту, человечность, даже поэзию мира бедных. Оно дает голос тем, у кого нет голоса, и кому есть что сказать богатым и тем, кто всегда говорит. Дает услышать голос бедных, которые живут с теми, кто рад быть их другом, то есть со смиренными. Гуманизм исходит из радостного и бескорыстного союза бедных и смиренных. Быть друзьями бедных – это не долг, дружба эта становится радостью. Это не только этический факт, она становится творцом искусства, поэзии, культуры, чувства человечности. Гуманизм дружбы с бедными несет в себе чувство универсальности: он касается всех и хранит все общество от возврата к варварству. Мы должны дать голос бедным и дружбе с ними: из нее исходит воистину человечное и гуманистическое послание для всех.
Европейцы часто оказываются как бы «заблокированными» в жизни для себя. Поэтому они мало знают счастье. Нет счастья без щедрости. Да, счастье не бывает без щедрости. И в нашем обществе Севера мира есть много черт несчастья. По сути, европейцы боятся потерять что-то, свой мир, свое благополучие. Это видно в отношении к иммигрантам, приезжающим на наш континент. Нельзя только закрывать границы. Иммигранты, приезжающие в Европу,- знак чего-то, что происходит за ее пределами.
Европейцы боятся не только других, приезжающих «извне». Они боятся и тех, кто страдает от болезни, старости, инвалидности.
Вот почему в начале своего доклада я говорил, что бескорыстие – инвестиция в наши общества, на всех широтах. Бескорыстие делает мир человечным.
И я бы хотел завершить доклад образом, дорогим Общине святого Эгидия – рождественским обедом с бедными в соборе святой Марии в Трастевере в Риме и во многих местах мира. Обед с бедными был и в соборе святого Петра во времена Паолино да Нола (4-5 вв.). Святость церкви, места богослужения, придает силу рождественскому «исключению», показывая, что бедность и братство святы. Это мечта, исходящая от Второго Ватиканского Собора, 50 лет с начала которого празднуются в этом году: бедные в сердце Церкви, в самом прекрасном месте – в храме Божием.
Рождественский обед являет современный Вертеп, творческий и богословский образ, говорящий языком людей – это евангельский гуманизм. Это образ бескорыстия: все, что нужно для обеда (еда, подарки, украшения) приносят в дар. Но это и образ счастья, счастья сидящих за столом и счастья служащих. Я привел в пример Рождественский обед, но есть бесчисленное множество проявлений красоты и человечности, когда ставят в центр бескорыстие.
