Как ролевые бизнес-игры ресоциализируют детдомовцев

Лидер проекта «Полдень» Владимир Молодых объясняет, почему детдомовцы не могут устроиться в жизни, как с помощью деловых игр он учит их желать достижения своих целей, и почему проект вдохновлялся Стругацкими.

Генеральный директор компании WWPass Владимир Молодых, лидер и автор образовательного проекта «Полдень» рассказал нам, почему вместо того, чтобы зарабатывать деньги, он по десять часов в неделю играет с детьми в ролевые игры

– В чем вы видите основную проблему детдомовцев?
– Я все время думал, что у нас проблема с детскими домами в том, что у них ничего нет, детям нечего есть и так далее. На практике, благодаря усилиям государства, НКО и корпоративных отделов по социальной ответственности, эта ситуация, как минимум в Москве и крупных городах, преодолена. Бывает даже так, что у детей есть телефоны, игровые приставки и плазменный телевизор в столовой. А когда ребенку нужны деньги на серьезное лечение, то так или иначе их чаще всего собирают.

Это очень большой шаг вперед, и здорово, что это произошло. Но сейчас мы переходим к следующему этапу, и оказываемся подготовлены к нему очень слабо – как помочь ребенку не материально, а как дать ему необходимые инструменты, чтобы стать нормальным человеком.

Самое частое – такие дети не умеют ставить себе цели и хотеть их достижения. У них не было резона этому учиться, потому что от их желания мало что зависело. Не умея этого, дети не умеют и добиваться поставленных целей. За них всегда все делают, они чаще всего плывут по течению. У детей нет навыка коммуникации на равных, они привыкли смотреть на вторую комуницирующую сторону, обычно воспитателя, снизу-вверх. У ребенка нет опыта поведения в массе жизненных ситуаций. И нет инструментария, чтобы этот опыт получить. На лекциях этому не научишься.

Поэтому важно, чтобы сейчас как можно больше творческих усилий вкладывалось в решение этой проблемы. К сожалению, до сих пор существенная часть работы с сиротами – это приехать, сфотографироваться, подарить подарки и уехать.

На практике, после определенного момента, когда ребенок перестает себя чувствовать совсем заброшенным, это оказывается скорее вредно. Это формирует у детей ощущение, что они все получат бесплатно, что все им обязаны. Но они выходят во взрослую жизнь, и никто с ними уже не носится, а факт того, что человек детдомовец, при устройстве на работу чаще всего является существенным минусом.

– Чем игра может помочь в ресоциализации сирот?
– Первое. Игра дает возможность в игровой форме получить опыт реальной жизненной ситуации. Пусть это будет модель, но это лучше, чем ничего.

Второе. Игра дает внутреннюю мотивацию к обучению. Пример. Обычно человек решает, что он хочет работать инженером и идет в технический вуз. У него есть мотивация учиться в вузе, чтобы стать инженером в дальнейшем. Ребенок в детдоме не хочет, и очень часто мотивации к обучению не имеет. А игра дает ему такую мотивацию – я хочу удачно выступить на игре, достойно выглядеть в глазах друзей. Ребенок разбирается в игре и тем самым осваивает материал, который игра ему предлагает.

Третье. Когда мы говорим не о классических знаниях, а о компетенциях, то простое обучение не срабатывает. Нельзя, грубо говоря, рассказать про цели, чтобы человек научился ставить цели. Нельзя подготовить настоящего переговорщика на лекции. Эти компетенции вырабатываются практическим образом. И как раз здесь интерактивный метод дает возможность актуализировать знания и превратить их в компетенции.

Мой любимый пример. В свое время мы делали в МГУ игру «Капитал» про финансовые пирамиды. Студенты полгода ходили на лекции по макроэкономике, рассматривали как возникают экономические пирамиды, поведение людей, которое приводит к их возникновению. Все они знали материал в теории. Потом для студентов провели игру. В игре они хотели успешно выступить, чтобы получить зачет автоматом. И вообще, это интересно, азарт, соревнование. И 80% студентов попались в ловушку – вложили деньги в пирамидальную структуру и прогорели. Несмотря на то, что они знали теорию.

– Почему вы решили заняться проблемой ресоциализации сирот?
– Есть Центр интерактивных образовательных технологий МГУ, который занимается интерактивными методами образования в высшем образовании и бизнес-образовании. Лично у меня, еще с тех пор, когда я был студентом Мехмата МГУ, в область интересов входило математическое моделирование экономических и социальных систем. Я начал сотрудничать с Центром, в том числе занимался разработкой моделей для их интерактивных образовательных модулей и, в общем и целом, был в курсе метода. Более того, этот метод мне нравился и я участвовал в некоторых деловых и сюжетно-ролевых играх, это многое мне дало. Но самое главное, что мне интересно этим заниматься.

green410.livejournal.com

В какой-то момент я разговорился с другом, который постоянно занимается детскими домами, он мне рассказал о проблемах выпускников. Поскольку я был в курсе интерактивных методов, я понял, что это именно то, что нужно для помощи таким детям.

– Чем ваш проект лучше семейного устройства? Ведь это тоже способ решить проблемы детей.
– Ни одного преимущества нет. Хорошая семья однозначно лучше, и если бы можно было устроить всех детей в хорошие семьи, «Полдень» был бы не нужен. Но пока они не устроены или в кризисных семьях, приходится действовать так. Это костыль, который на порядок лучше, чем ничего, но на порядок хуже, чем нормальная семья.

– Какие результаты были получены, и каким образом вы оцениваете эффективность проекта?
– Единственный релевантный способ оценить результат – это взять этих детей через 10 лет и сравнить с аналогичными детьми, которые программу не проходили. Тогда мы увидим, сколько из них создали семьи, нашли работу и сколько, наоборот, стали алкоголиками и наркоманами.

Десять лет ждать для того, чтобы предъявить первые результаты – это довольно неосмысленно. Поэтому мы используем методы промежуточного контроля результата, применяемые в интерактивном образовании. Это кейсы, которые мы даем нашим детям и другим детям, не участвующим в программе, и потом сравниваем результаты с нашими. Мониторинг компетенций. Педагогическое наблюдение и общение с воспитателями и детьми. Это звучит довольно абстрактно, поэтому давайте я приведу пример.

Вот какой можно провести тест. Берем пять детей и сажаем их в разные комнаты, чтобы они не могли слышать друг друга. Каждому даем по рации и по пять разноцветных шариков, у каждого набор цветов свой. Задача каждого ребенка за фиксированное время понять и записать – у кого какой шарик. На практике, как только мы даем детям рации, начинается хаос: они друг друга не слушают, перебивают и ничего не выходит. Хотя понятно, что нужно сделать, нужно сказать: «Стоп, никто ничего не говорит, говорю я, вы записываете. У меня то и то. Ты как понял?»

Провели тест, посмотрели за какое время и с каким количеством ошибок дети с ним справились. Провели для контрольной группы, которая курс не проходит. Потом через год провели похожий тест снова для детей, участвующих и не участвующих в программе, но теперь вместо шариков дали, например, короткие отрывки текста. И сравниваем результат.

По итогам всех наших действий по оценке эффективности мы считаем, что по тем единицам содержания, которые мы даем – целеполагание, коммуникация, задача – ребенок дотягивается до среднего школьного уровня практически во всех случаях, иногда и выше.

– Почему «Полдень»?
– Название взято из цикла романов братьев Стругацких «Полдень, 22 век». «Полдень» – это цикл произведений, обладающих полезным набором ценностей: приоритет труда, бескорыстной помощи, выбор из всех решений самого доброго и т.д. С ценностями детей надо работать постоянно, поэтому часть игр рассматривают ситуации из «Полдня». Плюс мы выросли на этих произведениях и во многом ощущение необходимости бескорыстной помощи мы взяли из них.