Иерей Евгений Осяк: «Хочешь помощи? Хорошо. Вот тебе швабра, вот тебе тряпка»

Про харизму

Кроме всего вышеперечисленного, о.Евгений – настоятель еще одного храма и организатор крупнейшего в Ростовской области Центра гуманитарной помощи. Иерей Евгений Осяк «просто не видел для себя иного пути», кроме как священнического. Семья священника Иоанна Осяка, отца  иерея Евгения, известна на всю Ростовскую область. И не только потому, что у них 18 детей. Протоиерей Иоанн, благочинный приходов Западного округа Ростовской и Новочеркасской епархии, построил в Ростове четыре храма, епархиальное училище и воскресную школу. Социальные проекты, которые он организовал и возглавил, долго перечислять.

Первый храм, в котором отца Евгения поставили настоятелем, оказался «сложным». В Покровском соборе на Северном кладбище Ростова-на-Дону отпевают покойников и утешают плачущих. Отец Евгений сразу ввел правило – после каждого отпевания обязательно разговаривать с родными умершего.

Сначала было тяжело, гробы шли потоком. Не успевали заколачивать. Отпевание – похороны, отпевание – похороны… Настроение в храме соответствующее. Тогда о. Евгений распорядился служить там каждый день литургию. И все встало на свои места: жизнь и смерть. Пошло утешение. «Я Богу очень благодарен за все моменты в жизни. Я никогда ни о чем не жалею, никогда не унываю».

Когда стало ясно, что поток беженцев, прибывающих из Донбасса, не прекращается, рискуя выходом из под контроля, отец Евгений объединил вокруг своего Отдела «хорошие, серьезные организации». Умение объединить вокруг Церкви что-то серьезное – тоже харизма о. Евгения. Среди таковых был фонд продовольствия «Русь», известный своими «Народными обедами». Чтобы хранить собранную помощь, Отдел арендовал помещение  под гуманитарный склад, который очень быстро превратился в крупнейший в Ростовской епархии церковный Центр гуманитарной помощи.

«Почти всю работу по фасовке «народных обедов» сделали сами беженцы, ставшие моими добровольными помощниками. Они нафасовали их более 300 000. Я даже  удивлялся, когда по утрам видел очередь из беженцев, не пришедших за помощью, а желающих помочь. Люди вроде сами нуждались …», – недоумевал о. Евгений.

Сейчас беженцы работают на строительстве нового храма – совершенно безвозмездно.

В Центре помогают не только беженцам, помогать приходится всем, кто обращается. Только в начале сентября было зарегистрировано около 9 000 адресных заявок. Помощь отправляется адресно, или выдается в руки. Всего удалось ответить на более чем 50 000 заявок, не считая помощь, которую развозили по храмам Ростовской области.

Про жалость

Бывает и так, что просят помощи люди, у которых все всегда «не слава Богу» – «хроники». Отец Евгений таких тоже жалеет. «У них всегда виноваты во всем все, кроме них самих. Вот, государство плохое, тот плохой, этот плохой… Я сразу таким говорю: Ты Бога благодари, что, жив, здоров, что руки, ноги есть, голова есть, и крыша над головой есть. Но им тоже надо помогать, потому что такой человек нуждается в утешении, участии, сострадании».

Но эти люди для о. Евгения – не «бедненькие». «Я их жалею, но не так, чтобы дать ему прямо вот все, сложенное в пакетик. Я с такими общаюсь. Они говорят: «почему вы только беженцам помогаете, а другим нет». А я им: «Хорошо, ты хочешь помощь получить? Вот тебе, пожалуйста, швабра, тряпка, веник, у нас площадь огромная, надо помыть».

Официальную зарплату в Отделе получают совсем немногие. Остальные работают добровольцами. Отец Евгений никого не увольняет, но и никого не держит. С одной стороны, он притягивает людей своим оптимизмом, а с другой стороны, люди могут и не вынести его рабочего ритма. Команда вокруг батюшки сформировалась не сразу, был период текучки кадров. «Не знаю, какой я начальник, требовательный или нет, но без дела сидеть сам не могу и другим условий не создам, – говорит он. – Если человек не подходит, он отсеивается сам. Но, слава Богу, уговаривать остаться добровольцев еще не приходилось».

Про Церковь и Range Rover

Центр гуманитарной помощи «чисто церковный». Там «государственного нет вообще ничего». Потому что, считает отец Евгений, для людей важно – от Церкви они помощь получают, или от государства. Он бывает на складе почти каждый день. «Однажды подъезжает Range Rover. Номера украинские. Вылезает солидный мужчина с пакетиком, идет на склад. А у нас же, как в большом супермаркете: заходишь – полочки стоят, идешь, берешь, все это накладываешь в корзину, подходишь на стол, оформляешь – и поехал. Вот он набрал и начинает оформлять.

Меня это смутило. Не выдержал, подхожу к нему, и говорю: «Вот скажите, пожалуйста, вы на таком дорогом автомобиле приехали, наверняка квартиру снимаете где-нибудь, и у вас есть возможность какая-то существовать?» А он мне: «А почему вы мне этот вопрос задаете?» Я говорю: «Вы взяли очень много. А посмотрите в зал. Видите, люди копошатся в «бэушных» вещах? Вам разве такие вещи нужны?» А он отвечает: «Ну, и что теперь? Вы обязаны выдавать «гуманитарку» – вот и выдавайте!». Я говорю: «А с чего вы взяли, что мы обязаны?» Он говорит: «Ну, вы же – Центр гуманитарной помощи». Я говорю: «Церковный Центр, не государственный. Мы – не политическая организация и никому не обязаны и государство нам не помогает. Нам помогают спонсоры, фонды и все те, кто неравнодушен к беде людей. Вы видите, какие тут женщины и бабульки копошатся в ношеных вещах? Вы разве такой?».

Он посмотрел, говорит: «Так я, значит, здесь у Церкви беру?», – подумал, отдал все обратно, сказал «простите» и ушел. А я сижу, и как-то на душе больно: все-таки, думаю, не надо было так. Если человек приехал, надо было ему дать.

И что вы думаете? Часа через два подъезжает этот Range Rover обратно на склад. Меня зовут: «Батюшка, батюшка, приехал тот мужчина!» Я подхожу, сам в волнении – ну, сейчас разбираться будет, наверное. Он выходит из машины, открывает багажник и начинает выгружать мешки: сахар, макароны, рис. Все заносит на склад. «Вот, – говорит, – для беженцев». И такие случаи у нас часто бывают».

Про кризис

Недавно у о. Евгения открылся новый проект – «Социальное такси». Для тех, кого нужно перевезти из дома в какое-то медицинское учреждение, в храм или еще куда-то, при Отделе теперь существует группа добровольцев с машинами. Сейчас их больше 50-ти. Кто эти добровольцы? Прихожане храмов, беженцы в том числе, социальные работники храмов…

«У нас есть телефон горячей линии. Мы сначала узнаем поподробнее о человеке, который обратился за помощью. Когда достоверность этой информации подтверждается, за ним высылается машина», – объясняет о. Евгений. Митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий всю работу Отдела контролирует лично. О. Евгения митрополит благословил на это послушание, когда тому было 24 года. За три года работы о. Евгений поработал с многими людьми. Социальное служение Церкви – довольно новый проект, поэтому «кадровых сотрудников» брать было неоткуда, их обучение шло в процессе.  «Я сам выучил своего секретаря, ведь Отдел – структура серьезная, с большой отчетной деятельностью и документооборотом. Пишутся рапорты, письма, ведется работа с просителями, так что человек должен быть грамотный, ответственный, бдительный».

Про людей

Работа в «социалке» для отца Евгения – разгрузка. На ней он не устает. Наверное, сыграла роль преемственность, ведь до о. Евгения Социальный синодальный отдел епархии почти пятнадцать лет возглавлял его отец, протоиерей Иоанн Осяк. «Мне всегда очень нравилась его работа, я ездил с ним почти на все мероприятия, меня это заводило… Мне нравится работать с людьми, слушать их, разговаривать, понимать, вникать в их нужды».

Омрачается радость общения с людьми только тогда, когда приходится их ругать. К этому отец Евгений все никак не привыкнет. «Ведь хочется, чтобы все думали так, как ты думаешь. Но ведь часто начальник оказывается прав. Если Господь дал начальнику мозги – значит, что-то в этом есть? А порой, бывает, требуешь от человека, а вот как об стенку горох! Не слышит тебя, и все. Делает по-своему, и все, а потом приходится переделывать. Вот от этого я устал. А от всего остального – нисколько».

Кабинет о. Евгения полон людей, не только просителями, но и желающими помогать. «Бывает, человек только заходит в кабинет, еще ничего не успел сказать, а уже становится понятно, куда его поставить. Я даже удивляться перестал».

Про труд

У отца Евгения два храма, и при каждом живет и трудится какой-нибудь «бедолага», иногда несколько. «Бездомные совершенно. Каждый из них пришел ко мне в кабинет и говорит: «Дайте мне помощь. Поддержку дайте мне». Я говорю: «Вот территория храма, (я ж на кладбище служу, а там большая территория), иди к садовнику, бери косилку и коси». А он мне говорит: «А вы мне одежду дадите?» Пьяный стоит, сам синий, ноги синие, вот просто страшный. Я говорю: «Я тебе вещей дам, накормлю тебя, одену, не переживай. Иди, трудись». Он идет. Выходит на улицу, ложится на газончик, спит. Буквально минут сорок встает. Я смотрю в окно, что он делать будет. Смотрю – трудится. Мне уже вечером уезжать из храма, ко мне подходит сторож и говорит: «Батюшка, а как с этим человеком быть?» – «Ну, вот лавочка у нас есть, вынесешь подушки, положишь ему. С утра его искупаете, оденете, и пускай трудится». Все. Уже два года прошло, как он при храме живет».

Часто приходят люди с уголовным прошлым. «И тоже – пошлешь работать, и если согласится человек, пойдет, смотришь – восстанавливается».

Про семью

«Я был футболистом раньше. Чего в голове только ни творилось! Сейчас совершенно по-другому к жизни отношусь. Чувствую, как меняет меня семья, жена.

Я не загадываю, но как я просил первого мальчика, вторую девочку, так Бог и дал. Вот в сентябре месяце будет вторая девочка», – рассказывает о. Евгений. О том, чтобы и у него родилось 18 детей, он пока не думает.

Матушка отца Евгения доучивается в университете, но работать не собирается. «Ну, это для диплома. Вот я приезжаю домой – и у меня всегда ужин есть. И я никогда ни о чем не переживаю».

В семье Осяков, кроме отца, протоиерея Иоанна, священниками стали три сына, а родителей здесь традиционно называют на «вы». «Я единственный из семьи, кто не получал ремешка, это точно. При этом я ни разу в жизни не повысил голоса на отца и на мать, никогда. Это для меня было бы все равно, что помереть – вот настолько я их люблю».

Семья Осяков пережила три пожара, смерть одного из детей. Когда надо было кормить семью, строить дом, Иван Осяк и тюльпаны на продажу и перепелов и тушканчиков каких-то выращивал, и чем только не занимался. «Моей самой младшей сестре Настеньке только пять лет. Отцу еще много детей поднимать. Поэтому от родителей помощи не жду, моя семья живет самостоятельно. Но, конечно, помогаем друг другу кто чем, так что опыт общинной жизни большой».