Кто есть кто в российской благотворительности? Мы продолжаем публикацию интервью с руководителями благотворительных фондов. Предыдущие выпуски
В 2002 году в Москве появился фонд, специализирующийся на врожденных заболеваниях сердца у детей. По мнению создателей«Детских сердец», именно узкая направленность способна сделать работу благотворительных фондов эффективной.
Одно из самых больших достижений «Детских сердец» на сегодня — это организация врачебных скрининг-поездок в отдаленные регионы России для диагностики детей с ВПС. Результатом стали успешные операции для десятков детей. В 2006 году директор фонда
Фонды, о которых мы уже писали: |
|
«Детские сердца» Екатерина Бермант стала одним из организаторов «профсоюза» для столичных благотворительных организаций, цель которого — обмен опытом и ресурсная поддержка друг друга. Так появилось благотворительное собрание «Все вместе». О разных вопросах благотворительности мы поговорили с его руководителем Екатериной Бермант.
— Как появились «Детские сердца»?
— Фонд появился почти девять лет назад, причиной послужило письмо мамы пятилетней Кати Кацаповой из Нижегородской области, которое я вслух обычно не читаю, потому что я тут же начинаю плакать. С тех пор я получила много писем с просьбами и помощи, но такое правильное я получила один раз в жизни. Мы получили это письмо и решили, что соберем деньги на операцию этой девочке.
— А куда и кому пришло тогда это письмо?
— Оно пришло на фирму, где работал мой отец. Все его прочли, все очень расчувствовались и решили, что соберем эти деньги: с семьей, по друзьям и так далее. В общем, мы собрали эти деньги, оплатили операцию. Катя жива, здорова и мы с ней переписываемся время от времени. Тогда ей было пять лет.
А потом произошло то, что и должно было произойти — прошел слух, что в Москве есть Катя Бермант, которая дает деньги, и мне начали писать. Второй раз мы собрали уже с большим напряжением, в третий раз это было совсем тяжело, в четвертый я пошла в газету «Большой город» и написала объявление. С тех пор я стала работать в фонде. Сначала я полгода работала волонтером, потому что пыталась совмещать это с прежней работой (я дизайнер). А потом я поняла, что надо выбирать: либо одно, либо другое — все вместе не получается и, в общем-то, довольно легко выбрала. Потому что какой бы хороший журнал я не делала, это все равно результат не сравнимый с живым ребенком. Живой ребенок приятней. С тех пор я этим и занимаюсь.
За год мы помогаем примерно 200 детям — это около миллиона долларов. Не потому, что нуждающихся всего двести, а потому что столько о нас узнает. Наша главная проблема — это проблема коммуникации. Люди в принципе добры и если им доходчиво объяснить, что происходит, они всегда помогут. Как только люди узнают, что какому-то ребенку нужна помощь — деньги собираются. Но для этого надо до них каким-то образом эту мысль донести. У нас очень мало возможностей, потому что радио, телевидение, газеты и все прочие не очень интересуются нашими проблемами.
— А в какой момент вы решили создать собственный фонд?
— Тогда же — восемь лет назад. Мы решили, что это поможет. Сначала не помогало (улыбается). Теперь уже помогает!
— Вы помогаете только детям?
— Наш фонд помогает детям до 18 лет. Недавно мы как сообщество «Все вместе» инициировали создание фонда «Живой» (http://www.livefund.ru/), который помогает взрослым, то есть от 18 лет и до пенсионного возраста. С этим очень сложно, потому что взрослым помогать никто хочет — они жалости не вызывают.
— У вас на сайте сейчас размещены три фотографии мальчиков- подростков, нуждающихся в помощи. Вы как-то специально отбирали детей по возрасту ?
— Нет, мы не отбирали. Это те, кто обратились, то есть получилось так, что сейчас им 14, 16 и 17 лет. Это проблема — на них собрать трудно. Шестнадцатилетний мальчик фактически взрослый. Вот если это будет пятилетняя голубоглазая русская девочка, тогда деньги соберутся за один день. Чем симпатичнее ребенок, тем легче собрать на него деньги, а в 16 лет мальчики редко бывают хороши собой.
— Почему вы остановились именно на сердечных заболеваниях?
— Потому что первая девочка, которая попросила у нас помощи, была именно с сердечным диагнозом. И я твердо уверена, что фонды должны быть узкоспециализированными, тогда они эффективнее работают.
— Как Вами была придумана программа «Детские сердца ТТК» с выездом врачей в дальние города?
— Это произошло очень просто. Где-то на третий год нашего существования, мы решили на карте обозначить места проживания наших детей и мы поняли, что эти красные точки скапливаются где-то в европейской части России, вокруг Нижнего Новгорода, Питера, и в Сибири вокруг Томска, Красноярска и Новосибирска. И что-то нас насторожило в странном расположении точек, ведь дети наверняка болеют по всей стране. Так почему же они едут к нам именно отсюда? И стало понятно, что в других местах им просто не ставят диагнозы, поэтому они и не просят помощи.
| Директор фонда «Детские сердца» Екатерина Бермант |
Диагнозы эти дети получают только после смерти, при вскрытии. И мы решили, что гораздо эффективнее и дешевле будет послать врачей туда, чтобы они проводили скрининг, например, всех детей республики Кабардино-Балкарии или Мордовии, чем пытаться согнать всю Мордовию в Бакулевский институт. Вот поэтому была придумана эта программа. Транстелеком тогда не имел никакой своей крупной благотворительной программы (была только спортивная) и они подхватили наше начинание и стали оплачивать поездки. Эта одна из самых удачных программ в нашей благотворительности. Мы приезжаем на 3-4 дня в Кабардино-Балкарию, врачи там уже предупреждены и они в одно место приглашают всех детей, у которых возможно есть сердечные пороки. А иногда случается, что старшая сестра привела младшую, осмотрели обоих, и оказалось, что у старшей как раз проблемы, а у младшей все в порядке. И так полностью осматривается вся республика, даются сразу же направления в Бакулевский центр, мы оплачиваем те операции, которые не входят в квоту или если квоты кончились.
— А как местным врачам удается собрать всех этих детей?
— Сначала наши врачи связываются с Минздравом республики или области, они обзванивают тех людей, кто у них на подозрении по сердцу и вообще делается широкое уведомление и многие родители приводят здоровых детей, чтоб просто их проверить.
— Сколько уже существует эта программа?
— Около пяти лет.
— Я заметила, у вас на сайте много баннеров известных организаций: ВТБ, Аэрофлот, Эхо Москвы…Это ваши спонсоры?
— Это не спонсоры, к сожалению. Это компании, которые один или два раза нам чем-то помогли. Как правило, речь даже не о деньгах. Радио «Эхо Москвы» в начале нашего существования несколько раз давало объявление о сборе денег для детей. И это было очень важно — большинство людей, которые до сих пор нам переводят деньги, это как раз те, кто услышали о нас тогда. Вообще, спонсоры — это те, кто дает деньги в обмен на рекламу, поэтому спонсоров у нас в принципе нет — мы никого не можем прорекламировать, даже если б хотели.
— Вы также устраиваете с какой-то периодичностью мероприятия для детей: мастер-класс по флористике, «Рождество на Винзаводе»…?
— Да, но это не праздники для детей, а скорее праздники для людей, которые могут дать нам деньги. Это некоторые благотворительные активности. У нас была масса всего. Мы постоянно устраиваем фотографические выставки, выставки картин, был мастер-класс по флористике, приготовление еды какой-нибудь — да все время Москву развлекаем (улыбается).
— Успешно ли на таких мероприятиях собираются деньги?
— По-разному. Нельзя сказать, что на нас после каждого праздника обрушивается вал денег. Но тем ни менее, самая главная цель — известность и донесение до людей проблемы — достигается.
— Как вы распространяете информацию о собственном фонде помимо сайта?
— Ну, я стараюсь пролезть во все журналы и газеты, во все радио и телевидение, которое существует — это трудно, но я это делаю.
— Почему это так сложно?
— Во-первых, есть такое слово «формат». Наша тема как правило не «формат». Очень в немногих журналах и газетах есть рубрика с названием «Благотворительность». Во-вторых, им обычно нужна журналистская история, например: многодетная семья, у которой сгорел дом, семеро детей больны и каждый с какими-то проблемами, при этом у папы рак, а у мамы я даже не знаю что…глаукома! Вот! Это ужас-ужас и об они напишут. А лучше, чтоб на их дом еще упал самолет. А нормальные истории: «жил-был, заболел» или «родился больным» неинтересны. И это правда неинтересно — о чем тут говорить.
— Как сами больные находят вас?
— В основном по интернету. Либо врачи, которых мы по все стране уведомили о своем существовании, дают им наши координаты.
— Опишите основные трудности, которые имеются в данный момент?
— Основная трудность — это невозможность говорить с обществом. Государство не поддерживает благотворительность как явление. Например, на свадьбе принца Уильяма и Кейт в аббатстве было 1900 человек. Сто из них личные друзья Уильяма и Кейт, 50 человек — члены королевской семьи, 40 — члены иностранных королевских фамилий, треть — члены правительства и дипломаты, а остальные 80 имеют отношение к благотворительным организациям, которые курирует принц. Восемьдесят человек — это огромное количество! Мало того, молодожены попросили не дарить им подарки, то есть подарки им имели право подарить только очень близкие люди, а всех остальных они просят переводить деньги или подарки на адрес этих благотворительных организаций. Вот это называется государственная поддержка. Собственным примером.
— В некоторых магазинах вы ставите ящики для пожертвований, в каких именно?
— Да, у нас стоят в одном книжном PRIMUS на Покровке и в двух фитнес-клубах Gold’s Gym. Мы не «Подари жизнь», к сожалению, которая охватила ящиками всю Москву.
— Сложно ли договариваться об этом с магазинами?
— Сложно. Это сложно как юридически, так и практически, потому что ящик с мелочью нужно каким-то образом превратить в деньги — банки этого не любят. Плюс нужно договор писать — это никому не нужно, у магазинов и так хватает своей головной боли.
— Расскажите про ваше сотрудничество с «Билайном»?
— Это программа частных пожертвований сотрудников «Билайна», то есть у них вывешивается информация о наших детях и они добровольно перечисляют какую-то часть денег из своей зарплаты в фонд. На одного ребенка, двух, они в итоге собирают. Это хорошая, очень правильная программа, дающая людям возможность участвовать в «проверенном» проекте.
— Как на ваш взгляд изменилась за последнее время ситуация с благотворительностью в России?
— — Лучше, конечно, стали жертвовать. Потому что нас стало больше, и мы стали громче и опытнее и так далее. Тем не менее ситуация непростая. Благотворительность существует только в крупных городах, а их всего пять, в остальных она отсутствует, да и в тех крупных, которых она есть, о ней знают 3-4% населения. А между прочим только благотворительные организации конкретно нацелены на помощь людям.
— Как вы думаете, со временем у нас будут появляться фонды для взрослых людей?
— Я думаю, что их всегда будет очень мало. Это огромная проблема. Взрослых не жалко, поэтому это совершенно провальная тема. Изменить ситуацию настолько тяжело, что вряд ли кто-то будет за это браться, это должен быть человек, который нацелен на подвиг.
— А что касается Европы, США — там это имеет место быть?
— Конечно. Там другая структура благотворительности, она очень разнообразная: там есть церковь, есть общины, разные комьюнити, есть благотворительность при больницах, при крупных университетах…То есть там все разнообразно и цивилизованно. А главное привычно и естественно.
— Поделитесь последними новостями фонда?
— У нас будет 12 мая в Сахаровском центре в семь часов вечера собрание «Все вместе» — приходите, посмотрите на всех живьем! Это первое и единственное такое объединение, туда входят 30 благотворительных фондов.
— Что удалось сделать и изменить НП благотворительному собранию «Все вместе» за время его существования?
— Самое главное, что произошло с момента создания «Все вместе» — это общее информационное поле. Мы делимся друг с другом машинами, памперсами, шоколадом, идеями и возможностями. Это братский союз, основанный на уважении, дружбе и взаимном восхищении. Можно ли не восхищаться фондом «Вера»? Нюта Федермессер занимается самой сложной проблемой — пытается вернуть давно утраченное в обществе уважение к человеческой жизни. Братья Берхины, создатели фонда «Предание» — никогда не занимавшиеся благотворительностью ребята, с места в карьер рванули так, что не многие «старые» фонды могут за ними угнаться. Лена Смирнова из «Созидания» одевает всю стану. Какие собесы могут рядом стоять? Я горжусь своими друзьями — они лучшее, что есть в этой несчастной стране.
Алена ГЕТМАН
Предыдущие выпуски:
Как выглядит корпоративная благотворительность?
Другие стороны благотворительности
В помощи нуждаются все дети подопечных нам отделений, а не вот эта девочка с голубыми глазками
Кто и как в России заботится о социальных сиротах?
Владимир БЕРХИН, фонд «Предание»
