Фермер-инвалид не отдал больницу гастарбайтерам

Первого апреля в деревне Колионово закрыли экономически невыгодную больницу. Через десять дней в освободившиеся корпуса должны были въехать трудовые мигранты, но помешал местный фермер-инвалид (или воцерковленный дауншифтер из Москвы — это как посмотреть). Михаилу Шляпникову стало жалко, что больницу разрушают, и он предложил вложить четыре миллиона рублей в то, чтобы в течение месяца снова ее открыть. «Если мы начнем делить больных на выгодных и невыгодных, то и школы окажутся «невыгодными», следом библиотеки, музеи и т.д.», — уверен Михаил. Он уже восстановил храм поблизости и организовал прибыльное фермерское хозяйство. В больницу его не пускают — какой же чиновник бесплатно уступит экономически выгодное общежитие?

Остановка как метафора сельской жизни
На остановке возле закрытой больницы объявление: «открылся новый магазин ритуальных услуг». Уехали врачи, приехали гробовщики — логично. На остановке непривычно чисто — Михаил два года каждый день тщательно убирал и подметал ее. Зимой расчищал снег, весной мыл из шланга, летом выкашивал траву. Не стеснялся иногда возвращать брошенные на остановку как на свалку пакеты с мусором обратно владельцу, прямо через окно машины последнего. К хорошему привыкли, и мусорить перестали, даже обгорелую спичку суют назад в коробок. Из земли, цепляясь за веревку, тянет свои ростки к остановке молодой виноград — тоже Михаил посадил. Встречи побегов с козырьком он может и не увидеть, у него неоперабельная опухоль. Журнал НС уже писал про Михаила Шляпникова в 2009году. В Колионово тот приехал умирать, и просто хотел успеть побольше сделать, пока не пошли метастазы. Организовал крестьянское хозяйство – на ста гектарах выращиваются зерновые, картофель, газонные травы, декоративные и плодовые деревья. Каждое утро на планерке лично разводит работников по заданиям. Один храм восстановил практически самостоятельно, помогает еще двум по соседству. В тяжелые времена приходилось даже платить содержание батюшке. Себе построил теремок, из спальни которого видны и хозяйство и все три церкви. Смерть, видя такую бурную деятельность, как бы в нерешительности замерла в нескольких шагах от фермера.

Из окна его дома видно было и больницу, что стоит через дорогу. Каждый день на прием приезжало около 30-ти человек. Больных обслуживал штат в 26 сотрудников. В лучшие времена здесь была и стоматология и родильное отделение. Михаил помогал этой больнице: отремонтировал крыльцо, для больных купил телевизор, для лаборатории – анализатор крови, на территории высаживал необычные растения из своего питомника. В канун Нового года регулярно привозил подарки. Он видел, как последние четыре года в больнице последовательно сокращали персонал и закрывали отделения, сужая спектр предоставляемых услуг. Перед самым закрытием первого апреля в больнице медицинские услуги фактически не оказывались, оставалось только 20 стариков на «коммерческих» койках. И вот, наконец, больницу закрыли, а корпуса передали в муниципальную собственность, а если конкретно, то Юрцовскому сельскому поселению Егорьевского района во главе с Морш Ниной Александровной. После чего из больницы вывезли медицинское оборудование, мебель и инвентарь, отключили отопление (в т.ч. у нескольких стариков, до сих пор проживавших на территории больницы) и перекрыли воду. В деревни начались перебои с водоснабжением. Был назван новый владелец корпусов и котельной – объединенная велосипедная сборная Узбекистана (sic!). Одиннадцатого апреля новые жильцы должны были въехать в бывшую больницу.

Социальная ответственность фермерства
Помешало общественное внимание, которое привлекла к ситуации запись фермера в блоге. Блоггеры «поднимали в топ», интернет-СМИ возмущались, телевидение приезжало. С тех пор мало что изменилось – чиновникам здесь больница не нужна. «Превышение норматива коечного фонда. Министерством здравоохранения московской области рекомендовано уменьшить количество коек», — комментирует начальник управления здравоохранения Егорьевского района Татьяна Лобанова. Жителям окрестных деревень (это до 50 тысяч человек в летний период, по подсчетам Михаила) предложено ехать за 19 км. до Юрцово, где расположена участковая больница. Из Колионово до Юрцово идет три автобуса в сутки, все строго до часу дня. Своей машины скорой помощи у больницы нет, «скорая» есть в райцентре за 40 км от Колионово. И эта скорая помощь, как убедились местные жители, в том числе и 90-летняя ветеран войны, к пациентам старше 60-ти ездит очень неохотно.

«Администрация предлагает для улучшения уровня жизни собирать лечебные травы, — говорит Михаил. — А мы предлагаем абсолютно реальное дело. Не фонд, не абстракция какая-нибудь, а реальная больница, в которой люди будут получать медицинскую помощь. Сейчас на пациентов смотрят с точки зрения коммерции — выгоден-невыгоден. Есть деньги на подгузник — поменяем. Нет денег — лежи грязный. Мы же предлагаем вернуть то, что было хорошего в советской медицине, и соединить это с человеческим отношением к пациентам, которое было те времена, когда государство было христианским. И мы с батюшкой это делали до закрытия — соборовали в больнице, причащали, исповедовали. Это как раз и есть та социальная ответственность бизнеса, о которой сейчас говорят». Основная идея — обеспечение местных жителей бесплатной медицинской помощью за счет платных больных из той же Москвы. Посоветовавшись с врачами и партнерами (в свое время он занимался поставами медицинского оборудования в Россию и реабилитацией чернобыльцев), Михаил пришел к выводу, что коммерческими больными в данном конкретном случае могут стать «инсультники». На сегодняшний день существует явная потребность в реабилитационном центре для людей, перенесших инсульт. И в Колионово все необходимые условия для открытия такого центра есть. В своем блоге Михаил описывает жизнь будущей больницы так: «Жилье для врачей и их семей. Местный персонал. Тихие пожилые больные, гуляющие по яблоневому саду, грядки зелени для пищеблока, небольшое подсобное хозяйство с курами и козами, цветники, рыбалка на больничном пруду. Чай с липовым цветом, шахматы в беседке, книжки в кресле качалке, белки, птички… В результате получили бы классическую чеховскую или булгаковскую сельскую больницу со всем присущим ей колоритом». На лето, предлагает Михаил, можно было бы приглашать в два дома на территории как на дачу специалистов с семьями. Допустим, офтальмолога и стоматолога. Жить они будут бесплатно, с утра стакан парного молока и стол с огорода — зелень, мясо, овощи. Немного денег. А они за это все лето смотрят местное население. Раньше сельские больницы так и открывали. Местное купечество вскладчину выкупало больницу, выписывало из Москвы специалиста — учителя или врача, строило ему дом, обеспечивало деньгами и просило, чтобы он обеспечивал медицинскими или образовательными услугами куст ближайших деревень. Столичный врач, плюс фельдшер из местных и местная авторитетная бабка-повитуха — вот костяк, вокруг которого складывалась купеческая больница, становившаяся именной.

Универсальный алгоритм по спасению больниц и школ
«Для Колионовской больницы разработан бизнес-план, согласно которому больница сможет лечить в среднем 500 человек в год. Собственная амбулатория, терапевтическое отделение на 20 коек для местных жителей. Койки сестринского ухода, Коммерческое отделение реабилитации после инсульта еще на 20 коек с достаточно приемлемой сегодня ценой – примерно 20 тыс. рублей на трехнедельный курс. Клиническая и биохимическая лаборатории, некоммерческая аптека. Со временем будет минимальная диагностика в приемном отделении, собственная карета скорой помощи, гипсовая, перевязочная. Хотелось бы, чтобы врач мог оказывать помощь и детям. Вот где может реализоваться семейный доктор. Это не сложно разобраться в разбитых коленках у детей дачников и решать, то ли мазать их зеленкой, то ли отправлять медицинским вертолетом в Москву. А противостолбнячные уколы, профилактика энцефалита», — расписывает будущее больницы Михаил. И это не фантазии, у него есть опыт открытия подобных учреждений. Сам ликвидатор последствий на Чернобыльской АЭС, он основал два фонда помощи чернобыльцам. На средства фондов были открыты два реабилитационных центра для чернобыльцев в Чехии, один в Сингапуре, один в Африке. Все они быстро вышли на прибыль и переросли свой первоначальный статус, став успешными в коммерческом отношении структурами. Есть договоренность с партнерами, которые готовы вложиться в проект. Есть два врача-добровольца, которые готовы жить и работать в больнице (один из них при этом уйдет с хорошей зарплаты в Америке). Дело за малым — найти способ передать остатки закрытой больницы Михаилу. Можно было бы и арендовать их на общих условиях, или полулегально захватить больницу, но Михаил на это не пойдет. Ему хочется сделать все официально и по закону. Ведь как ни больно за сельскую больницу, Михаилу нужна не она. Он просит у администрации решение о передаче больницы в оперативное управление для того, чтобы создать прецедент. Боле того, на основе этогопрецедента разработать открытый алгоритм, который позволит сохранить закрываемые по всей России сельские больницы через их передачу профессиональным коллективам или инициативным группам. Если Колионовская модель сработает, то Михаил будет делиться своим опытом со всеми желающими. Со всеми теми, кто не может спокойно смотреть, как у них на глазах разоряют больницу или школу. Понятно, что применительно, скажем, к коллективу больницы, речь не может идти о покупке здания больницы, и нужна именно передача. «Нельзя жать то, что не сеяли», — комментирует Михаил.

Почему чиновники не отдают больницу
А где гарантия, что больница не уйдет каким-нибудь недобросовестным людям, мошенникам? — спрашиваю я у своего собеседника. Он отвечает, что такой гарантии не существует. Но альтернатива рискам — небытие. На одной чаше весов возможный злой умысел инициативной группы, на другой — полное закрытие учреждения. Если говорить о данном конкретном случае, то в корыстные мотивы заварившего всю эту кашу Михаила верится слабо. Нынешний приходской староста еще недавно ползал по дому на локтях — последствие авто аварии, в которой у него был сломан позвоночник. Ему дали инвалидность и вживили титановый имплант, после чего он снова встал на ноги. Потом было семь онкологических операций, в ходе которых ему вырезали опухоли из нескольких органов. Человек, как кажется, уже не боится смерти, только хочет успеть побольше сделать полезного. Юрист по заданию Михаила уже подготовил несколько вариантов законной передачи корпусов, но пока создается ощущение, что главе Юрцовского сельского поселения Нине Морш и начальнику управления здравоохранения Егорьевского района Татьяне Лобановой это все не интересно.

«Сдохла казенная лошадь — выбросили после нее ненужный хомут. Через некоторое время вдруг нашелся крестьянин, который готов этот хомут приладить к делу. Тут же начался крик – не трожь, нельзя, выкупи-выкуси! Деньги заплати и еще спляши перед нами вприсядку!» – так в двух словах описывает свою ситуацию Михаил в заключение разговора. И в этом видится что-то из чеховских, а может быть пелевинских рассказов.

Корпус изнутри. Фото пользователя deviant-man

В котельной. Фото пользователя deviant-man

Портрет фермера и инвалида, приходского старосты и дауншифтера, мецената и охотника Михаила Шляпникова

Земля крестьянского хозяйства «Колионово», всего 100 гектаров.

Остановка у закрытой больницы. Три автобуса в сутки. Зато открыли магазин ритуал.

Въезд в больницу на замке, ключей у Михаила нет. В заборе есть дыра, через нее проходим на территорию.

Один из корпусов.

Крыльцо больничного корпуса.

У фельдшера в ожидании приема Загорский Н.П. 1886, ГТГ.

Кирилл МИЛОВИДОВ