Споры об эвтаназии не утихают, лишь становятся все горячее. Но всегда ли мы знаем, о чем спорим? Ведь эвтаназий, по сути дела… две. Аргументы против одной и за другую приводит врач Анна СОНЬКИНА, врач-педиатр, консультант по паллиативной помощи Православной службы помощи «Милосердие», врач выездной службы паллиативной помощи детям службы «Милосердие».
В последние годы вновь и вновь в России, как и в других странах, возобновляется дискуссия о легализации эвтаназии. Уже несколько лет назад социологические опросы выявляли, что 50% россиян поддерживают легализацию эвтаназии, то есть хотели бы, чтобы она стала доступной практикой в нашей стране. По всей вероятности, эта цифра только растет, и будет расти.
Как всегда в начале рассуждения, полезно определиться с терминами. Эвтаназией в современном понимании считается активное убийство человека, исполненное по его просьбе, путем введения специальных лекарственных препаратов. Именно эта эвтаназия уже 10 лет легально практикуется в Голландии и некоторых других странах, и именно по ней мы высказываем свою позицию в первой части этого сообщения. Во второй части речь пойдет о других решениях в конце жизни, которые не являются эвтаназией, хотя внесены в ее российское определение, и имеют совершенно иное этическое значение.
Недопустимость эвтаназии
Для верующих христиан достаточно одного аргумента против эвтаназии, основанного на заповеди «не убий». Одновременно с этим светская этика тоже предлагает несколько очень весомых аргументов, более понятных секуляризованной части общества.
Ценность человеческой жизни как деонтологический концепт. Каждый человек обладает изначально присущим достоинством, которое не позволяет одному человеку отнимать жизнь у другого.
Возможность альтернативы (паллиативная помощь). Просьбы об эвтаназии в большинстве случаев вызваны невыносимым страданием от боли и других симптомов тяжелых, неизлечимых заболеваний. Современная медицина располагает огромными возможностями для уменьшения страданий, что является предметом такого направления, как паллиативная помощь. Эффективное и доступное всем нуждающимся лечение боли, одышки, депрессии может если не устранить, то на порядок снизить количество просьб об эвтаназии, что показано на примере многих стран. В России количество страдающих и не получающих должной помощи огромно, и пока мы не исполнили долг эффективной и доступной паллиативной помощи перед ними, мы не имеем морального права говорить об эвтаназии. Даже такие достижения, как растущее количество хосписов, появление проекта приказа о паллиативной медицинской помощи и начавшаяся работа по увеличению доступности обезболивания не приблизили еще всех страдающих от неизлечимых заболеваний нашей страны к тому качеству жизни, которое возможно в современном мире с современными знаниями.
«Наклонная плоскость». Допущение эвтаназии может быть очень опасным для общества. В классической концепции, принятой в Голландии, эвтаназия допускалась только в терминальной фазе заболевания, в ситуациях, когда врач убежден, что пациент невыносимо страдает и когда пациент может принять осознанное решение. Однако признав право на эвтаназию, общество может встать перед искушением расширить эту концепцию: разве не страдают порой люди, не находящиеся в терминальных стадиях заболеваний? или не страдают те, кто не может принять за себя решение (дети, больные без сознания или в коме)? Разве не должны быть вправе близкие решать, что в интересах больного, или даже врач? Таким образом, создается пространство для злоупотреблений, которые могут носить фатальный для общества характер – особенно в России, где соблюдение законов и судопроизводство далеки от идеала.
Социально-этический урон для культуры. Легализация эвтаназии может создать новую утопию, идеал контроля над смертью, который недопустим для большой части общества. Кроме того, она может обесценить культурные предпосылки для поиска смысла страданий, трудностей, испытаний – важнейших двигателей, особенно для страны с таким трудным прошлым и неопределенным будущим, как у России.
Иное решение: естественная смерть
Согласно определению, закрепленному в федеральном законе 323, к эвтаназии относится и, следовательно, запрещено прекращение мероприятий по искусственному поддержанию жизни. Несколько десятилетий назад в мире существовал термин «пассивная эвтаназия», обозначающий отказ от мер по искусственному поддержанию жизни (вентиляции легких, искусственного питания, реанимации) или прекращение этих мер, влекущее за собой смерть пациента. Серия судебных исков и этических рассуждений привели к тому, что термин «пассивная эвтаназия» был изъят из оборота, а практики, относившиеся к ней, были признаны этически допустимыми и, в ряде случаев, юридически дозволенными. Речь идет о двух принципиальных типах решений:
Решения об отказе от лечебных мероприятий, принятые и закрепленные заблаговременно. Развитие медицинских технологий привело к тому, что пациенты с неизлечимыми заболеваниями зачастую становятся заложниками медицинской машины, настроенной на борьбу за жизнь. Несмотря на то, что смерть при многих заболеваниях ожидаема, люди умирают в отделениях интенсивной терапии на фоне реанимационных мероприятий, а не в собственном доме в окружении близких. Между тем, во всем мире давно признано право человека на достойную смерть, подразумевающее право на выбор места и обстоятельств смерти в случае, когда эта смерть неизбежна и ожидаема. Пациенты (или в случае детей – их родители) в США и Европе, имея диагноз неизлечимого или угрожающего жизни заболевания, могут составлять и подписывать директивы, в которых заранее высказывают свои желания относительно объемов медицинской помощи, которые будут оказаны при ухудшении их состояния, и эти желания должны быть в обязательном порядке соблюдены. При этом если человек отказывается от интенсивных мер и реанимации, ему не должен быть закрыть путь в стационар, и в любых условиях (стационар, хоспис, дом) должно быть доступно лечение, направленное на максимальный комфорт и уменьшение страдания. Важно отметить, что при многих заболеваниях (муковисцидоз, нервно-мышечные заболевания, хроническая сердечная, легочная недостаточность) нет четкой и понятной границы между курабельностью и инкурабельностью (какая есть в онкологии), поэтому реализация автономии пациентов – единственный способ для медицины не узурпировать смерть человека. Реализация права человека на достойную смерть требует сложного этического и юридического регулирования, которое в России, к сожалению, отсутствует.
Решения о прекращении уже начатых мероприятий по искусственному поддержанию жизни. После того, как этическая наука объявила допустимыми решения по отказу от лечения, серия новых судебных исков привела к рассуждениям о том, что делать в ситуации, если лечение уже начато. Практическая сторона этих решений (тот факт, что смерть наступает сразу после прекращения мероприятий, например отключения от аппарата искусственной вентиляции легких) делает их психологически трудными и ставит перед искушением отнести их к эвтаназии. Однако то, что смерть следует за действием, не означает, что смерть является следствием этого действия. В случае неизлечимых заболеваний смерть является следствием заболевания, которое не удалось вылечить даже самыми интенсивными методами, и таким образом прекращение лечения просто приводит к естественной смерти, и, следовательно, ничем этически не отличается от отказа от лечения. Разные страны по-разному подходят к решению этой сложной проблемы: как следует поступать с пациентами, чья жизнь полностью зависит от искусственного поддержания жизненно важных функций (дыхание, питание), чье качество жизни при этом очень низкое, а вероятность выздоровления отсутствует либо ничтожно мала. Особенно в ситуациях, когда желание пациента неизвестно или не может приниматься во внимание (маленькие дети, люди с психическими заболеваниями). Простого и однозначного ответа на этот вопрос быть не может, и тем более важно, чтобы исследования и дискуссия на эту тему велись, критерии для допущения таких решений разрабатывались, а главное – чтобы такие действия перестали, наконец, называться эвтаназией.
