Евгений Бунимович: здоровые дети не будут задерживаться в домах ребенка

20 ноября – Всемирный день прав ребенка. Решение отмечать его было принято ООН в 1996 году. Если родители по каким-то причинам не могут позаботиться о детях, их права приходится защищать государству. О том, как это делается в Москве, рассказал детский омбудсмен Евгений Бунимович.

Уполномоченный по правам ребенка г. Москвы Евгений Бунимович:

Фото с сайта http://ria.ru

«Специалисты в один голос говорят, что дети-сироты должны жить в семье, а не в детдоме. Но, чтобы не пришлось изымать ребенка из семьи, важно вовремя ей помочь. Сейчас в Москве предпринимается ряд действий в этом направлении. Я рад, что с департаментом соцзащиты, который выстраивает систему помощи, мы говорим сейчас на одном языке.

Можно сказать, что в течение двух последних лет у нас происходит коренное изменение всей системы помощи сиротам, полная перезагрузка. Процесс этот длительный, но сейчас он набирает достаточно серьезные обороты. Изменения происходят на всех этапах. Вариант, доставшийся нам в наследство от советских времен, выглядел так: ребенка изымают из семьи, передают в дом ребенка, затем в детский дом или интернат.

Абсолютное большинство сирот у нас – социальные сироты, т.е. при живых родителях, поэтому главным вопросом становится работа с кровной семьей, попытка ее сохранить. Помощь кризисной семье, как правило, требуется комплексная – социальная, юридическая, педагогическая. Опыт специалистов говорит о том, что такая работа длительная, до нескольких лет, и далеко не все семьи в результате вернутся в норму, но начинать надо именно с этого, точнее, даже раньше – с профилактики. У органов опеки в нашей стране сейчас не лучший имидж, поэтому семьи охотнее впускают к себе специалистов некоммерческих организации. Сейчас департамент соцзащиты начинает сотрудничать с некоммерческими организациями, имеющими опыт сопровождения таких семей, с некоторыми уже заключены договоры, список можно найти на сайте.

Статистика по московскому региону за прошлый год говорит нам о том, что случаев лишения родительских прав у нас в 10 раз больше, чем ограничения в родительских правах. Но понятно, что должно быть ровно наоборот: если уж есть серьезные проблемы и не получается работа с семьей, то сначала ограничить родителя в правах, а уж если исключительная ситуация – лишать. Нужно перевернуть эту пирамиду, чтобы ограничение родительских прав стало крайней мерой, а лишение – уж совсем исключительной.

Если дети будут воспитываться в семьях, кровных или приемных, детских домов станет меньше. Что касается домов ребенка, мы рассчитываем, что здоровые дети не будут там задерживаться, а сразу перейдут в семьи. Сейчас у детских домов и интернатов меняется функционал, они превращаются в центры содействия семейному воспитанию. Дело не только в смене вывески, хотя это тоже важно, но и в смене функции, можно сказать даже – идеологии. Главной задачей становится не содержание ребенка в учреждении, а поиск для него вариантов семейного устройства. Это не значит, что в таких центрах не будет детей, понятно, что там будет какая-то временная группа, дети бывают разные и далеко не всем просто сразу найти семью.

Вопрос, насколько быстро смогут переориентироваться сотрудники детдомов, сложный. Конечно, нужно готовить и новых сотрудников, но многие из людей которые уже работают в этой системе – хорошие специалисты, зачем с ними расставаться. Но если раньше главное в работе воспитателя было – работа в больших группах, то теперь многих нужно переориентировать на семейное устройство и сопровождение семей.

Фото: Валерий Шарифулин/ИТАР-ТАСС

Семья может быть проблемная кровная, приемная, замещающая, но к приходу ребенка ее нужно подготовить. Будут развиваться разные формы семейного устройства – от форм гостевых до усыновления. Но, если относительно здоровых маленьких детей от года до трех практически нет в городе проблем с усыновлением, то с детьми более взрослыми и более трудными, часто с серьезными проблемами здоровья, которые остаются в детдомах, все сложнее.

70% детей, которые сейчас находятся в детдомах – старше 10 лет, это – дети с различными проблемами от психологических сложностей до тяжелой инвалидности, воспитание таких детей это работа, для которой нужна профессиональная подготовка. Дай Бог, чтобы семьи брали таких детей, но пока это не очень получается, семьи просто не готовы их принять. Я думаю, что постепенно мы снова придем к какой-то форме профессионального семейного устройства, к этому подталкивает реальность. Но, конечно, вопросы семейного устройства – очень тонкие и, конечно же, должны решаться в каждом случае отдельно.

В оставшихся детских домах идет перестройка по семейному принципу – группы небольшие, человек по 6, круглосуточные воспитатели, их называют «социальными мамами», но мне это слово не очень нравится. Понятно, что при переходе на малые формы потребуется пересмотр некоторых нормативов. Сейчас идет борьба с Роспотребнадзором за то, чтобы в группах можно было готовить. Сейчас у нас в ходу нормы предыдущей эпохи, по которым в детдоме должен быть один пищеблок, а мы хотим сделать по-другому. Я привел только один пример, а их много, менять в детдоме надо все, начиная от архитектуры.

Предполагается, что при новой системе в детских домах останутся только те дети, которых не удалось устроить в семьи. Спор по поводу размеров детских учреждений у нас с департаментом соцзащиты продолжается. Сейчас все регионы отчитываются о сокращении количества детских домов, зачастую это происходит за счет их укрупнения. Я считаю, что это неправильно. Что касается последнего звена цепочки – социализации выпускников детдомов, то пока похвастаться нечем, изменения здесь будут не раньше, чем изменится система, пока как-то достойно устроится в жизни удается 20-30% выпускников.

Еще один важный момент – сейчас все учреждения, занимающиеся проблемами сирот в столице, постепенно переходят в департамент соцзащиты. Раньше ведомства бесконечно «передавали» сирот друг другу, однотипные учреждения вроде детских домов и интернатов могли подчиняться одному из четырех разных департаментов.

Например, сейчас департамент здравоохранения передает в ведение соцзащиты дома ребенка, при этом вся медицинская часть там, естественно, остается. Так на наших глазах постепенно выстраивается единая система помощи сиротам от младенческого возраста до взрослого состояния.

Практика показывает, что «белые пятна» возникают на стыках работы ведомств и с каждым таким моментом приходится разбираться. Сегодня я обратился к руководителю Департамента образования по поводу детей-сирот, которые недавно в массовом порядке пошли в обычные школы. С точки зрения прав детей – это абсолютно правильно, сироты не должны быть закрыты в своем учреждении. Но очевидно, что у ребенка из интерната в школе могут возникнуть проблемы, самые разные – от отставания в учебе до адаптации в коллективе, причем трудности могут быть не только у самих сирот, но и в связи с ними. Категории «дети-сироты» в обычной школе до сих пор почти не существовало, каждый случай рассматривался штучно, сейчас таких детей стало много и проблема требует решения. Это пример того, что с каждым новым шагом возникает новый комплекс проблем. На самом деле вопрос об «особых категориях» в обычной школе еще шире – это и дети мигрантов, и одаренные дети, и дети с проблемами здоровья, и дети с девиантным поведениям. Надеюсь, что департамент образования будет решать эти вопросы.

Фото с сайта http://deti.nnov.ru

Перезагрузка системы помощи сиротам ставит перед нами множество проблем, и их количество увеличивается с каждым шагом. Например, привлекая некоммерческие организации для социального сопровождения семьи или подготовки приемных родителей, мы согласно закону о госзаказе должны выбрать самый дешевый вариант… Дело даже не в том, что грамотные опытные специалисты стоят дорого. Организация с хорошей репутацией сразу скажет, что 30 семей одновременно специалист вести не сможет. А от тех, кто согласится на такие условия, помощи будет немного.

Сейчас нашу систему, закостеневшую даже в своих лучших проявлениях, нужно менять, и это – серьезная проблема. Процесс перезагрузки системы помощи сиротам уже происходит во многих регионах, модели отличаются. Каждое столкновение новой модели помощи с нашей законодательной базой, с традициями, с привычками приводит к проблемам, конфликтам, которые приходится решать. Можно изменить стандарты, подготовить семьи и воспитателей и специалистов сопровождения, но окончательно все изменится только со сменой психологии, представлений в обществе и профессиональной среде, а это вопрос не одного дня и не одного года.