Друзья милосердия помолились святителю Иоанну Шанхайскому и Сан-Францисскому

Православные приходы в Америке можно разделить на этнические и американские. Как правило, американские приходы занимаются какой-то социальной деятельностью. Этнические – в гораздо меньшей степени. О жизни православных в Америке Друзьям милосердия рассказал прот. Петр Перекрестов, составитель книги о святителе Иоанне Шанхайском и Сан-Францисско, ключарь кафедрального собора в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» (Сан-Франциско). Добровольцы службы «Милосердие» и Друзья милосердия встретились с ним 8 сентября в храме св. блгв. цар. Димитрия. Встреча началась с молебна свт. Иоанну – небесному покровителю службы добровольцев. Отец Петр привез с собой из Сан-Франциско масло от мощей святителя и помазал им присутствующих.

Сбор пожертвований на программу Друзья милосердия составил 2 500 рублей.

Публикуем расшифровку беседы.

Я думаю, все знают, кто такой святитель Иоанн. Я думаю, что владыку Иоанна надо рассматривать не просто как особое явление в жизни Русской Церкви XX века, но в контексте Русского Зарубежья, в контексте тех условий, в которых он находился, в той среде… Это был особый мир Русского Зарубежья, сейчас он уходит. Это была Россия вне России. Это была отчасти царская Россия с ее традициями, с ее достижениями, и вместе с тем, это были люди, которых жизнь очень смирила. В древности самой высшей мерой наказания была не смертная казнь, а ссылка. Русским людям, оказавшимся за границей, пришлось очень смириться, очень часто они жили в бедноте, в том числе и владыка Иоанн, его семья была очень бедной. На Украине они были помещиками, а в Югославии они жили очень бедно. Студент богословия Михаил Максимович продавал газеты. Современники помнят, как он приходил на уроки и сразу засыпал. Он просыпался, что-то писал неразборчивым почерком, потом опять засыпал. Никто этих его записок не видел, и не мог разобрать.

За границей тоже образовались определенные традиции.

Я сейчас участвую в Межсоборном присутствии, в комиссии по вопросам приходской жизни и приходской практики… Очень интересна практика Зарубежной Церкви, потому что она сформировалась в других условиях, нежели здесь, в России. В России были открытые гонения, в таких условиях надо было как-то выжить и существовать. А за границей были другие условия – мы жили в инославной среде, с людьми, которые не всегда нас понимали, подчас над нами смеялись. Когда я учился в школе, если я говорил, что я русский, меня дразнили «коммунист, коммунист». Если что-то происходило в политической жизни, это отражалось и на нас. Так что наша приходская жизнь в какой-то мере сложилась иначе, чем здесь. Богослужебная жизнь была та же самая, но появились свои традиции.

Вот в этих условиях жил владыка Иоанн. У нас в Сан-Францисско он служил всего лишь три года, но до сих пор хранятся некоторые традиции, богослужебные порядки, которые он ввел. На клиросе находятся богослужебные минеи, и на полях этих миней можно найти собственноручно написанные владыкой Иоанном тропари, кондаки, некоторые из которых он находил в других книгах, некоторые сам переводил с греческого.

Мне было бы проще отвечать на ваши вопросы. Можно задавать вопросы о нашем приходе, о Зарубежной Церкви, жизни нашего духовенства, о нашей молодежи. Можете задать вопросы об Америке, потому что Америка, которая представлена на экранах телевизоров, и реальная Америка – вещи довольно-таки разные.

Очень интересна динамика Православия на североамериканском материке. Сейчас там Православие на подъеме. Например, за последние десять лет один афонский старец, ученик старца Иосифа Исихаста, а тот был ученик старца Паисия Святогорца, архимандрит Ефрем, в течение десяти лет открыл семнадцать мужских и женских монастырей с афонским уставом. Сейчас в эти монастыри приезжают молодые люди, и образуется новая армия Христова. Это люди, которые читают святых отцов, постятся, и очень сознательно относятся к своей церковной жизни. Потом они возвращаются на свои приходы, и меняется характер приходской жизни. В греческой Церкви – несомненно, в лучшую сторону. Есть приходы Антиохийской Церкви, Американской, и между ними есть определенные взаимоотношения… Все очень интересно, мы живем в очень интересное время.

– Батюшка, почему Вы взялись писать книгу о святителе, какие события подвигли Вас к этому?
– Я приехал в Сан-Францисско почти тридцать лет тому назад. Родился и вырос в Канаде, год служил диаконом. В Сан-Францисско неожиданно скончался священник, и меня пригласили туда. В Зарубежной Церкви порядок назначения и перевода более «семейный», потому что многие священнослужители работают на гражданской службе и им трудно переехать в город, где они не смогут найти работу, поэтому архиереи обычно обсуждают этот вопрос с кандидатом – возможен ли переезд. Мы с матушкой тоже обсуждали: ехать – не ехать, составили такие списки – «плюс и минус». Этот город отчасти имел, и имеет плохую репутацию. Это место, где началось движение хиппи, там землетрясения, там очень много «голубых». С другой стороны, это самый красивый город в Америке – стоит на холмах, окружен водой, морем, мороза нет, жары нет, можно выехать за город – три с половиной часа езды, и плавать в озере, а в горах еще лежит снег. А больше всего нас привлекало то, что там была самая большая на тот момент русская колония, хорошая богослужебная жизнь. Мы с матушкой сперва поехали на разведку посмотреть город. Приемником владыки Иоанна был замечательный архиерей – архиепископ Антоний (Медведев), он тридцать три года служил на Западно-Американской кафедре. Двери его покоев всегда были открыты, можно было придти в любое время. Когда мы посетили Сан-Францисско, он пригласил нас к себе. Он очень любил обслуживать людей. У него не было келейника, у него не было секретаря, у него не было автомобиля. Мы туда пришли с матушкой, он говорит «садитесь-садитесь», и начал суетиться, готовить чай, и прочитал молитву. Потом мне матушка сказала, что она никогда не видела, чтобы человек перед едой так молился – он не молился, он разговаривал с Богом, и после этой встречи она сказала: «С этим архиереем можно в любую точку мира переехать».

И вот мы переехали в Сан-Францисско, я был молодым, глупым, неопытным священником. Если бы тогда я спохватился, я мог бы очень много материала собрать, потому что еще многие люди помнили владыку Иоанна, у них были фотографии. И были люди, которые еще помнили новомучеников. В монастыре преподобного Германа Аляскинского в Платине, монахи были постарше, и они занялись собиранием материалов о старцах, о монастырях и о мучениках. Я люблю фотографии, мне приносили какие-то фотографии, материалы и я их годами потихонечку собирал, не имея в виду составление книги.

Лет пять тому назад вышла книга о владыке Иоанне на французском языке. Ее написал Бернард Ле Каро, француз, проживающий в Женеве. Это самая полная, самая трезвая, самая обширная биография святителя Иоанна. И когда я увидел эту биографию, я подумал: сейчас надо книгу издать. К тому времени я уже выпустил сборник проповедей владыки Иоанна, и еще к двадцатипятилетию его кончины выпустил сборник воспоминаний о нем и его проповедей. В итоге книга состоит из биографии, написанной Бернардом Ле Каро, ее перевела с французского матушка Иулиана Рахмонская, из проповедей, и в нее включены новые чудеса. Таким образом просто биография подтолкнула меня заняться этим делом.

В этой книге ничего моего нет. Как собирается конструктор «лего», так и Господь помог собрать все в книге, и, по-моему, она пользуется популярностью, потому что уже выходит третье издание. Когда вышло первое издание, я попросил: «Когда будет второе, дайте мне знать, чтобы я внес поправки». Мне сказали: «Ну, это долгое дело…» А сейчас уже третье выходит. Наверное, четвертое будет исправленное, и немножко дополненное.

– Расскажите, пожалуйста, как со стороны выглядит динамика развития приходской жизни в России.
– В вашем приходе выглядит очень хорошо. Но, пожалуй, это исключение из правила. Мне трудно судить о том, что происходит в России. Из того, что я видел, меня радует, что сейчас можно говорить о приходских общинах. У людей есть выбор: либо приход-конвейер, либо приход-община. Там, где приход-община, она притягивает людей, постоянных прихожан. Там, где конвейер, выполняются какие-то требы, службы идут, слава Богу, но о качественном росте, вероятно, трудно говорить.
В книге Деяний Святых Апостолов говорится о том образце приходской общины, когда люди друг друга знали, когда друг друга тяготы носили. Такую общину создал св. прав. Алексий Мечев со своим сыном свмч. Сергием. И вот такие сильные общины после революции выжили, община сохранилась, хотя многих людей ссылали, многие люди были в тюрьмах, но внутренняя связь общины сохранялась всю жизнь. Я не знаю, может быть, сейчас нет, но еще несколько лет назад были живы мечевцы, которые помнили общинную жизнь, и таким образом жили.

Приход – это не проходной двор, приход – это семья. Естественно, что в семье должны все друг друга знать. Что такое Божественная литургия? Божественная Литургия – это Тайная Вечеря, а на ней все друг друга знали: Иисус Христос знал всех апостолов, и они Его знали, и все знали друг друга. На Тайную Вечерю никто не опаздывал. Если бы опоздали – вышли бы с грязными ногами. Только один апостол покинул собрание раньше. Тайная Вечеря для нас образец, это и есть Божественная Литургия, а Иисус Христос с Его окружением и первые христианские общины – это для нас пример приходской жизни.

Чем сильнее община, тем сильнее Церковь. Первая ячейка Церкви – это семья. Апостол Павел называет семью домашней церковью, и вот эта маленькая домашняя церковь вливается в приходскую общину. Если приходская община сильная, тогда и епархия сильная. Если епархия сильная, тогда и вся Церковь сильная.

У людей, пришедших первый раз на исповедь, я всегда спрашиваю: «Почему Вы решили придти». И обычно они рассказывают про какое-то несчастье, они пришли, чтобы что-то получить. Святитель Николай Сербский говорит, что мы обращаемся к Господу как к пожарнику. Вот когда у меня проблема с папой, с мамашей, с работой: «Господи, приходи, потуши пожар – все гибнет»… И на этом все… Мы редко ставим перед собой вопрос: что мы можем сделать для Господа, что мы можем сделать для своей общины?

Когда человек приходит в храм, что он хочет, что человека привлекает? Он не задает вопрос, какие тут канонические правила, он даже не задает вопросы вероучительные. Человек обычно сердцем что-то чувствует. Если он чувствует любовь, если он чувствует, что люди молятся, чувствует доброжелательность, он хочет быть частью этого.

В Америке очень хорошо проводят всякие социальные опросы, и я иногда собираю материалы, касающиеся вопросов приходского роста. И вот, был проведен опрос среди людей, которые когда-то ходили в церковь, и перестали ходить, и потом начали опять ходить (опрос проводился среди прихожан не православных церквей). Им задали вопрос: «Почему Вы начали опять ходить в церковь, и почему вы выбрали именно этот приход?» В большинстве случаев люди ответили, что мы пошли в Церковь опять, потому что нас кто-то позвал, кто-то пригласил, кто-то сказал «приходите к нам на службу», или на какое-то мероприятие, на детский праздник. Личное приглашение повлияло на их решение пойти в Церковь, а когда они уже оказались в такой дружелюбной среде, решили там остаться. Один американский журналист провел такой опыт: он в течение десяти воскресных дней посетил разные храмы, в православном он, кажется, не был. Он хорошо оделся, был в чистом костюме, и в конце службы он шел по этим храмам: посередине, между скамейками, к алтарной части, потом обратно, потом с одной стороны и с другой. И он вел счет. Если кто-то с ним поздоровался – 5 очков. Если кто-либо подошел, и сказал: «Здравствуйте, приветствую Вас» – 10 очков. Если сказали: «Милости просим, пройдите к нам в трапезную на чашку чая» – 20 очков. Если кто-либо сказал: «Мы очень рады Вас видеть. Хотите ли Вы познакомиться с нашим настоятелем?» – 50 очков. Максимум, сколько очков можно было получить – это было шестьсот или семьсот. И 90% этих приходов получили меньше ста. Если бы он провел это в Русской Церкви, я не знаю, сколько баллов он набрал бы. Конечно, это не самое главное, но, тем не менее, я лично убежден в том, что надо стремиться к сильной общине, что будущее Церкви именно в сильных общинах.

– Один известный московский священник считает, что сейчас не время общине замыкаться в семейности, а они должны быть открыты миру. И он предложил образ не семьи, а горящего костра: кто-то сидит, подбрасывает туда поленья, люди идут мимо, подходят к этому костру, греются, если им не нравится, то они могут уйти куда-то в ночь… Какой образ Вам ближе: семьи или костра?
– Община есть костер. В Лос-Анджелесе есть священник отец Исаия. Он американец, доктор исторических наук, написал диссертацию о святителе Иоанне Златоусте, принял Православие двадцать лет тому назад, служит в Антиохийской Церкви. Сперва он служил в Мексике. Он попросил самый бедный приход в Северной Америке, но потом, когда у него уже родился шестой, или седьмой ребенок, ему стало тяжело там жить, и его перевели в Лос-Анджелес. Лос-Анджелес – такой город, можно сказать, вавилонского типа. Отец Исайя получил место в маленьком приходе, где было двенадцать семей. Он служить там около двадцати лет, сейчас в его приходе четыреста семейств. Тридцать процентов этих семей дают десятину, сейчас строится новый храм. Я его спросил: «Отец Исаия, если надо выбирать между количеством и качеством – где делать акцент?». И он ответил: «Только с качеством будет количество». То есть, качество не губит количество. У него приходской совет – это люди, которые действительно стараются жить по-евангельски. И это как огонь, который охватывает людей.

Когда у вас был сбор помощи для погорельцев, было трудно не участвовать, пройти мимо.

– Когда родился Иоанн Шанхайский? Знали ли Вы его лично?
– Я не помню. Он умер в 1966 году, ему был семьдесят один год. Я его лично не знал. Он был у моей матушки дома, я с восточного побережья.
Святитель Иоанн иногда приезжал в Нью-Йорк. Он основал один приход в Вашингтоне. Это было, когда он вывел свою паству из Китая, он ездил в Вашингтон, чтобы хлопотать о беженском статусе для этих людей. Это заняло почти два года. Его молитвами и старанием эти было сделано, и потом большинство из этой паствы переехало в Сан-Францисско. Вообще, святитель Иоанн – глобальный святой. Он родился в Российской Империи, потом учился и жил в Европе, был архиереем в Китае, вывел паству на Филлипины, он один день был в Японии проездом, служил в Западной Европе, служил в Америке, ездил в Канаду.

Я был с чудотворной иконой на одном канадском приходе, ночевал в семье бывшего настоятеля. Матушка меня поместила в комнату, где ночевал владыка Иоанн, и она ясно помнила: «Я ему приготовила кровать… Тут подушка лежала… Утром я пришла – все не тронуто». После меня – было тронуто – я не хотел ее обидеть.

Родители святителя Иоанна жили в Южной Америке, так что он и туда ездил. Он не был только в Австралии, и не был в земном Иерусалиме. Сейчас он в Небесном Иерусалиме.

Меня моя супруга ругает, что я слишком много времения провожу перед компьютером. Я был в Вашингтоне и матушка отца Виктора Потапова рассказывала, как она была в лагере Витязей во Франции. Она была маленькой девочкой, а владыка Иоанн туда приезжал, служил, и иногда жил несколько дней в палатке в некотором отдалении от лагеря. Ее что-то к нему тянуло, и она просто приходила, сидела возле его палатки, и он весь день что-то печатал, бросал ей орешки, и ничего не говорил.

– Как относятся американцы к православным?
– На такие вопросы очень трудно ответить, потому что в провинции по-одному, в городах по-другому. По большому счету в Америке людям все равно, только их не надо беспокоить. На одной улице может быть католический храм, англиканский, баптистский, православный, и все живут своей жизнью, никто друг другу не мешает, и, как правило, нет антагонизма. Если в каком-то маленьком городке появится православный храм, может быть, первоначально будет некоторое опасение со стороны населения, но потом они привыкнут, и, в общем, я бы сказал, будет доброжелательное отношение.

Я всегда хожу в подряснике, бываю в разных городах, и, как правило, люди хорошо относятся, иногда задают вопросы, иногда уступают место священнику. Иногда католики подходят, и говорят: «Как приятно видеть, что священник похож на священника». Иногда даже кто-то из молодых, с красными волосами, с проколотым пупом, говорят: «Здравствуйте, батюшка» – по-английски «Hello, Father». Может потому, что у меня длинные волосы, они чувствуют, что я один из них, старый хиппи?

Некоторые воспринимают Православие как нечто экзотичное. Когда я лечу в самолете, я никогда не говорю про Православие, если люди не зададут вопрос. Если рядом со мною кто-то сидит, всегда здороваюсь, спрашиваю о чем-то простом, например, куда Вы летите. Мы можем говорить о чем угодно, а уж если меня спросят: «Почему Вы так одеты? Почему у Вас такой крест?», и тогда уже начинается какая-то беседа о Православии.

В Европе и в Канаде отношение хуже. Канада есть Канада, но за последние двадцать лет она очень изменилась, стала очень секулярной страной, похожей в мировоззрении и психологии на Швецию. И когда я бываю в Монреале, я чувствую негативное отношение. Французы, как правило, антиклерикалы еще со времен французской революции.

– Известен ли процент религиозного верующего населения в США?
– Он довольно высокий, если посмотреть количество храмов, людей постоянно их посещающих. Конечно, у них, как у большинства протестантов, служба только в воскресение. Еще бывают какие-то библейские собрания, мероприятия. В Америке принято ходить в храм, обычно люди ходят в храм семьями. Это хороший тон, знак порядочности. Все президенты ходят в церковь. В воскресные дни берут свои Библии, куда уж они ходят – не знаю, но во всяком случае, даже если они делают вид, то все-таки идут на службу до конца.

Когда американцы переходят в Православие, они также посещают православные богослужения семьями, и, как правило, с начала и до конца. Православные американцы очень хорошие. Американская почва очень хороша для православных, как ни странно. И если американцы были протестантами, и давали десятину, они и в Православной Церкви дают десятину. Сейчас у нас довольно много англоязычных приходов, состоящих из новообращенцев, мы их называем convertable, это самые сильные общины. В русских и греческих общинах есть этнические элементы, то есть «мы ходим в Церковь потому что мы русские», а американцы ходят потому, что это истинная вера, вера Христова. Это немножко другая психология, они гораздо более заинтересованы в миссии, и в социальной работе.

– На каком языке – русском или английском говорит большинство православных в Америке?
– Я не проводил никаких опросов, но мне кто-то недавно сказал, что Православие – самая быстрорастущая христианская деноминация в Америке. Конечно, нас не очень много – несколько миллионов, так что если увеличивается количество на сорок процентов, пятьдесят, это не так заметно. Но процент определенно высокий.

В Америке много юрисдикций. Самая большая Правсолавная Церковь – Греческая (больше шестисот приходов по всей Америке). Потом идет Антиохийская (около пятисот приходов). В Американской Православной Церкви около четырехсот приходов, в Русской Зарубежной – двести. Есть еще Сербская Церковь, есть Карпато-Русская.

В Зарубежной Церкви, если русский приход, то служба совершается на церковнославянском. У нас в соборе обычно все на церковнославянском, Евангелие и Апостол читаются на двух языках. Духовенство проповедает на двух языках. У нас очень много посетителей. Очень много румын, сербов. Румыны очень набожные, и, наверное, больше всего паломников в нашем храме румынского происхождения.

Между собой, допустим, мое поколение, дети русских эмигрантов, больше говорят по-английски. Наши дети между собой больше говорят по-английски. А, конечно, новые эмигранты из России – больше по-русски.

У нас в епархии более сорока приходов. Около половины духовенства – это американцы, перешедшие в Православие, примерно половина из них служит в русских приходах по-славянски, и, подчас, и проповедают по-русски. Есть несколько приходов, полностью англоязычных.

– Какой помощи сейчас ожидают в Америке от православных приходов? Приходы оказывают социальную помощь?Какие самые острые социальные проблемы?
– Можно разделить в Америке приходы на этнические и американские. Как правило, американские приходы занимаются какой-то социальной деятельностью. Этнические – в гораздо меньшей степени. Этнические озабочены сохранением языка, культуры, площади общения сербов, русских, греков. Соответсвенно, они устраивают приходские школы – русские, сербские, греческие. Американцам не нужна американская приходская школа – их социум это и есть вся страна, и они больше занимаются социальной деятельностью.

Есть проект, когда молодые люди едут в Мексику, и помогают бедным людям строить дома.

В Америке немало бедных длюдей, бездомных. Причины этому очень разные, часто из-за наркомании, или люди не хотят работать, или психически больные. Один священник из Антийохийской Церкви собирает молодых людей, девушек, как правило, из обеспеченных семей, готовит их, они молятся вместе, накануне проводят вечер вместе, и на следующий день, они идут в эти районы. У них есть деньги, и они должны сами подойти к какому-то бедному, и пригласить его на завтрак. На эти деньги они должны сидеть с ним за столом, угостить его завтраком, разговаривать с ним.

– А зачем?
– С одной стороны, казалось бы, чтобы угостить их завтраком, помочь. Но после этого опыта почти все молодые люди говорят: «Мы гораздо больше получили, чем мы дали.» Они понимают, что есть другой мир, они видят в этих людях есть образ Божий. Они видят, что у них было предвзятое мнение. И после этого опыта священник опять проводит с ними беседу, они этот опыт рассматривают в контексте Священного Писания и учения Христова. И эта программа очень успешна. То есть молодые люди должны сами собрать деньги на этот проект, и если в первый раз трудно получить деньги, во второй раз и среди родственников, и среди прихожан очень легко находят спонсоров.

– Какие эпизоды из жизни святителя Иоанна для Вас наиболее важны, ценны? Есть ли в Вашем исследовании его жизни какие-то особенно ценные для Вас, как исследователя, факты, истории, моменты?
– Владыка Иоанн – с одной стороны был очень простой, но и очень сложный. Я знал одну матушку, очень набожную. Ее муж служил при владыке Иоанне, но она всегда была недовольна владыкой. Владыка Иоанн всегда опаздывал, казалось, что он не понимает нужды семейного духовенства. Она рассказала такой случай, он не вошел в книгу. В какой-то год Великая суббота и Благовещение совпали. Владыка опоздал на службу. И не на десять минут, а, наверное, минут на сорок. Шла служба, большой хор, больше тысячи людей в храме, такой подъем, Благовещение, Великая суббота, а архиерей опаздывает. И когда он зашел, он начал стучать посохом. Она говорит: «он всем настроение испортил». Я начал думать: может быть он был настолько расстроен, что он пропустил часть службы, какие-то стихиры, что это был своего рода праведный гнев? А, может быть, он это делал, чтобы люди его ругали? Может быть, это был его подвиг, чтобы все его поругали в этот день?

Был один архимандрит, который служил с владыкой Иоанном, он мне сказал так: «Со святыми упокой, но не дай Боже, с ними жить». Так что было не просто.
С другой стороны, очень многие люди вспоминают, что он любил детей. Он давал молодежи деньги, чтобы они устраивали вечеринки, чтобы они танцевали, чтобы они проводили вечер вместе, потому что он очень хотел, чтобы были православные семьи. Ведь если просто в храме встречаться, люди там друг друга может быть заметят, может у них что-то в голове будет происходить, но должен быть какой-то контакт вне храма. Владыка это сознавал, и это очень поощрял.

Какие факты?.. Меня попросили в 2003 году приготовить доклад на тему «Отношение святителя Иоанна к Русской Церкви в XX веке», и у меня уже был план работы, у меня уже были готовы выводы, я думал, что я ознакомился с материалом, и все подгоню к своему заключению. Когда я начал читать то, что владыка Иоанн писал, я был просто потрясен. Например, он никогда не называл Церковь в России советской церковью, а в некоторых кругах Русского Зарубежья это было очень принято. Ни в одном месте у него нет термина «сергианство». И поэтому заключения моего доклада были совершенно иные, чем я предполагал. И это на меня тоже очень повлияло, до этого у меня было несколько иное отношение к Церкви в России, и потом началась некая метаморфоза, владыка Иоанн помог мне в этом процессе очень многое осознать.

– Шутил ли владыка Иоанн? Правда ли, что он ходил босиком?
– Я не думаю, чтобы владыка шутил, но он улыбался, и особенно, когда дело касалось детей. Например, на выходе из храма его могли ждать высокопоставленные лица, и если он видел детей, он мог с ними полчаса разговаривать. Он мог сесть на кафедру и с ними беседовать, а все люди ждали. Однажды он вышел из храма после всенощной, и его при входе встретили члены приходского совета, и сказали ему: «У нас сейчас было заседание, и необходимо для юриста подписать документ». Он сказал: «Вы во время всенощной заседали? Я никакие документы не подписываю». И ушел.

Я спрашивал протодиакона Николая, которого рукоположил владыка Иоанн, отец Николая весит около ста шестидесяти килограмм – такой русский богатырь. Владыка Иоанн во время рукоположения сказал ему: «Смотри, волосы никогда не стриги». Отец Николай работал на гражданской службе, и иногда ему надо было договориться о каких-то встречах, или конференциях, и у него борода была очень аккуратно подстрижена. Он ее брал в руку, и сжигал все лишнее – ему ведь владыка сказал не стричь. Я его спросил: «Отец Николай, Вы возили владыку, владыка, наверное ведь говорил, «Давай остановимся покушать»? А отец Николай говорит: «Боже упаси! Никогда» В машине он обычно засыпал, и он всегда вез с собой какие-то богослужебные книги. Допустим, он ехал из прихода в город, с ним были прислужники, он им давал часослов, и говорил: «Читайте часы», и в это время спал. Если они делали ошибку, он просыпался и исправлял.

Очень многие люди помнят, что владыка Иоанн был очень теплым человеком. То есть, с одной стороны, он был очень суровым, но в каких-то жизненных ситуациях он был очень милостивым, и очень сердечным, и принимал сердечное участие в жизни очень многих семей, особенно тех семей, где страдание, болезнь.
Ходил ли он босиком? Насколько я понимаю, ходил в сандалиях, но на босу ногу. И кто-то мне сказал, что у него были больные ноги, всякие раны, и ему было неуютно носить носки.

Фото Екатерины СТЕПАНОВОЙ
Благодарим Александра АКИМОВА за помощь в расшифровке

Сделать пожертвования по программе Друзья милосердия можно на этой странице