Православный священник спасает отверженных Брайтона
Если вам скажут, что Брайтон-Бич — это район Нью-Йорка, не верьте. Брайтон — почти полумиллионный город на юге Бруклина. Примерно 15 кварталов вдоль пляжа, большая часть из которых тянется под железнодорожным полотном и по бродвоку спускается к океану.
Говорят, что до 1970-х годов здесь обитала шпана из соседнего Кони-Айленда. Но сегодня Брайтон-Бич — это рестораны, кафе, концертные залы, русскоязычные теле- и радиостанции, редакции газет и школы. Здесь даже если задашь вопрос по-английски, непременно ответят по-русски.
Здесь покупают книги в магазине «Санкт-Петербург», игрушки — в «Детском мире», а продукты — на «Русской базе». Здесь едят селедку под шубой, предпочитают бородинский хлеб и щелкают семечки звучной марки «Вездеплюйка».
Здесь дядя Миша делает ключи по одной болванке. А если ключ не подходит, Миша что-то подрубает, и ключ странным образом открывает заветную дверь.
Это — Брайтон благополучный. Но есть еще Брайтон запредельный…
Октябрь 2002-го в Бруклине пах свежесваренным кофе, громыхающим над головой железом вагонов метро и облетающей листвой. Церковь в честь новомучеников и исповедников Российских на 18-й авеню. Купол храма — не выше соседних двухэтажных домиков, рядом с китайскими магазинчиками и русской продуктовой базой, где та же икра, осетры, соленая семга по доллару за полкило, апельсины из Флориды и «советский» пломбир.
Публика здесь веселая, любопытная и неголодная. Но этот Бруклин отец Вадим, а тогда еще просто Вадим Арефьев, недолюбливал. Он жил с семьей на краю леса, в воспетой классиками одноэтажной Америке. Но помочь священнику основать церковный приход было его мечтой, и он приехал в Бруклин.
Однажды во время службы в храм вбежала еврейская девушка. Она не была сведущей в церковных правилах и потому буквально залезла на амвон и громко вопросила: «А вы знаете, что всего в получасе езды отсюда, на Брайтоне, ваши единоверцы погибают от голода и холода?» Словам ее мало кто поверил. Среди тех, кто поверил, был дьякон Вадим Арефьев (в иммиграции успел поработать официантом, трактористом, грузчиком, развозчиком пиццы…)
Отец Вадим по сей день помнит свой первый выход на Бродвок. В переводе с английского «бродвок» — «широкая дорога для прогулок», а проще — «разгуляй». Там, под эстрадой, на углу Брайтон-авеню и Оушен Паркуэй, жили бездомные. В тот вечер к нему из подворотен подошли, да что там — выползли! — 15 человек.
Первыми, кого отцу Вадиму удалось пристроить в общежитие для матросов, были два бомжа — Олег Рыженький и Валерий Климов (когда-то ходили на рыболовецких судах). По дороге на постой разговорились. Бродяги не могли поверить: «Мы здесь столько лет умираем на улице. Протестантов видели, католиков… Иудеи были, а православные… Нет…»
В Нью-Йорк Валерий Климов приехал из Одессы на заработки. На родине осталась семья. Все шло хорошо до тех пор, пока на стройке не сорвался с лестницы. Получил серьезную травму позвоночника, долгое время не мог работать, потерял жилье, начал пить и побираться.
А тут — православный дьякон предложил жилье, пусть и в общаге.
«Сначала нашей задачей, — вспоминает отец Вадим, — было просто пристроить бездомных куда-нибудь на ночлег, а потом уже попытаться привести их в Церковь, найти работу».
Но из гостиницы они сбежали. И тогда отец Вадим снял подвальчик в Си Гейте. Он приходил, проповедовал, они слушали. Но стоило ему уйти, как приглашали братву с Бродвока и начинали пьянствовать. Во время одной из таких вечеринок собутыльники напоили Валеру до одурения, и у него остановилось сердце. Похоронили на православном кладбище монастыря «Ново-Дивеево», самом большом в Русской Америке, там, где покоятся люди с великими именами: княжна Вера Константиновна, дочь классика Александра Львовна Толстая, князья Голицыны, Мусины-Пушкины, Волконские, вдова и дочь генерала Врангеля…
…А еще через неделю сгорела Наталья. Она спала на Бродвоке, закрутившись в одеяло, и, чтобы согреться, закурила. И эта смерть была той зимой не последней. И отец Вадим начал пристраивать алкоголиков и наркоманов в больницы, чтобы за ними был хоть какой-то присмотр.
Но что дальше? Первые два года помещения для тех, кто возвращался после лечения, не было, а снять — не хватало денег. И тогда отец Вадим поехал в Вашингтон, к известному в зарубежье и даже в бывшем Советском Союзе по «Голосу Америки» — протоиерею Виктору Потапову.
В один день батюшка собрал три с половиной тысячи долларов. Отец Вадим добавил свои деньги, этого оказалось достаточно, чтобы снять часть дома для приюта «Дом трудолюбия» и построить часовню во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского, основателя Санкт-Петербургского общества трезвости. Убранство домового храма: иконостас, жертвенник — все сделано руками бывших алкоголиков.
Реабилитация говорит по-русски
Сейчас в приюте живут 8 человек в возрасте от 38 до 55 лет. Прежде чем попасть сюда, все бродяги проходят в госпитале 4—7-дневный курс детоксикации — в зависимости от состояния.
«За время существования Дома трудолюбия через него прошло около 100 зависимых от алкоголя и наркотиков русскоязычных бездомных, не только православных, но и представителей других вероисповеданий, было даже два атеиста, — рассказывает отец Вадим. — Для всех есть два незыблемых правила: человек не может употреблять спиртное и наркотики и обязан посещать программу реабилитации. С 2002 года мы сотрудничаем с местным госпиталем «Кони-Айленд», единственным в стране, который уже четыре года предоставляет программу для алкоголиков и наркоманов на русском языке с русскоговорящими консультантами-психологами. Подобных курсов реабилитации в США много, но рассчитаны они в основном на англо- и испаноязычную публику.
Чтобы стать участником программы по реабилитации, не требуется ни страховки, ни других документов. Есть направление после курса детоксикации — и с тобой будут работать профессиональные наркологи, психологи, социальные работники. Более того, город выделяет деньги на такие программы и обеспечивает бесплатными лекарствами».
Среди тех, кто занимается с русскоговорящими, консультант Александра Гурвич — социальный психолог и специалист по работе с нарко- и алкоголезависимыми, Стаж — 17 лет.
«Мы не только лечим, но и помогаем человеку адаптироваться, настроиться на адекватное принятие нового статуса в новой стране, — поясняет суть программы бывшая одесситка Александра Гурвич. — Эмиграция — жестокая штука. Это перестройка всего организма, психологии и привыкание к новому социальному статусу, часто более низкому, чем на родине. Мы пытаемся донести до наших клиентов, что теперь уже нельзя ориентироваться на те понятия, какие были «там». Нужно учиться выживать здесь и сейчас».
После реабилитации в «Кони-Айленд хоспитал» и духовного просвещения в Доме трудолюбия стойкий положительный результат достигнут у 25—30 процентов бывших бездомных алкоголиков и наркоманов. Для сравнения: в обычных медицинских учреждениях хорошей считается реабилитация 6 процентов.
P.S. Каждый вторник в 7.20 вечера отец Вадим, захватив походный иконостас, отправляется на брайтонский Разгуляй спасать людей. Отец Вадим верит в чудо:11 сентября 2001 года он находился на первом этаже одной из башен-близнецов, когда в нее врезался управляемый террористами самолет.
Татьяна ВЕСЕЛКИНА
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
