Начну с главного. Я уверен, что без развития добровольчества РПЦ не сможет сколь-нибудь ощутимо и системно откликнуться на запрос общества. От церкви ждут конкретных дел в социальной сфере. Плохо это или хорошо, другая тема. Должно ли церкви включаться в «социальную работу» или нет, – тоже. Церковь уже включена, прежде всего потому, что уже много лет провозглашается принцип: церковь отделена от государства, но не отделена от общества и народа, а значит, от бед и скорбей, наполняющих нашу жизнь.
По опыту знаю, что за годы возрождения церковной жизни многие люди устали от нотаций, морализаторства и демагогии. Люди хотят увидеть христианство действенное не только в храмостроительстве, религиозном культе и душепопечительстве, они ждут примера деятельной любви. Настала пора переходить от проповеди благой вести словами к проповеди делами.
На что опереться?
Тут даже сильно раздумывать не надо. Не отрицая ничего, надо утверждать, что опереться необходимо на молодежь, доверяющую церкви. Она активна, полна сил, наиболее свободна. Некоторые особенности современности дают возможность подросткам и молодежи иметь почти абсолютную социальную и даже финансовую независимость. Во-первых, городская среда являет нам общество достатка (можно при желании прожить, полагаясь только на себя). Во-вторых, родители очень глубоко «включены в производство», днем и ночью добывают «хлеб насущный», семья слишком часто стала придатком к работе, – подростки предоставлены сами себе. В-третьих, существует интернет – как сфера полной вседозволенности. В итоге молодежь оказалась вне контекста семейных и культурных связей и имеет, как минимум, одно пространство (виртуальное, если в реале не получается) для полноценной самореализации. Юноши и девушки давно превратилась в самостоятельный «ресурс», в «лакомый пирог», съесть который хотят очень многие, начиная от бизнеса и властей и заканчивая разного рода религиозными, в том числе сектантскими организациями.
Из опыта работы я вижу, что есть два условия церковной работы с молодежью. Сейчас особое время. Все менее значимой в жизни молодых становится традиция, носитель которой – старшее поколение. Одобрить такое положение трудно, но это факт. Молодые люди все меньше доверяют старшим, все меньше хотят учиться, все меньше обращаются за советом и помощью. «Яндекс» и «Google» заменили им родителей: есть любая информация, можно найти и завязать контакты с профессионалами в любой области, за считанные минуты можно найти сообщество сверстников, разделяющих твои интересы и т.д. Молодежь давно уже варится в собственной среде. И тут со стороны старших, чтобы не прервать хоть какого-то диалога, необходимо доверие молодым, не порицание и поучительство свысока, а доверие в делах и служении. И тогда молодые сами смогут понять важность традиции и родительского опыта. Поэтому первое условие молодежной работы – доверять молодежи и делегировать ей ответственность и полномочия. Сверстники слушают сверстников. Таким образом, во многом именно через молодых помощников, доверившихся Церкви мы можем достучаться до сердец современной молодежи. Молодежное служение предполагает, прежде всего, диалог с юношами и девушками, предполагает в том числе и стремление чему-то научиться у молодого поколения. Важно отказаться от требовательного надменного тона, нельзя навязать молодежи что-то, надо помочь ей созреть, помочь проявиться инициативам, поддержать и обучить ту молодежь, что откликнулась на призыв Церкви и способна стать лидерами, что готова идти к таким же молодым, как и они, с христианским служением.
Есть мнение, что прежде чем выходить на церковное служение, необходима духовная зрелость, нравственное совершенство, чуть ли не святость. Но на практике такой подход грозит нам остаться на «обочине жизни» в ожидании таких делателей. Я думаю, и опыт нашего молодежного центра это показал, что достаточно искренней веры во Христа, стремления жить по Его заповедям, желания учиться и познавать православную традицию. Поэтому второе условие – необходимо опираться на неофитствующую молодежь. Два-три года осознанной церковной жизни достаточно, чтобы активному человеку, желающему послужить церкви, доверить то или иное служение соответствующее его талантам и духовному уровню. Не стоит таких во всем контролировать, главное, быть с ними в доверительном диалоге.
Форма служения – добровольчество
Я убежден, что традиционные для православия модели братств, сестричеств останутся «штучным товаром». Основанные на иерархии власти, пусть и оправданной, на единоначалии, на достаточно жесткой регламентации жизни, будучи включенными в церковную структуру, они не стали и не смогут стать массовым явлением. Внося свой вклад в общее дело христианского служения, «относительный вес» сестричеств и братств был и будет невелик. Я уверен, что потенциал молодежи, так или иначе доверяющей церкви, гораздо выше. Вопрос лишь в том, как организовать добровольческие движения?
Жизнь, среди прочего, дала две модели сообществ, которые можно условно назвать «добровольческая община» и «добровольческое движение». Я думаю, что именно они наиболее перспективны в развитии православного добровольчества в городах.
Добровольческое движение – это некоторое объединение добровольцев со своей структурой, отличающейся, как правило, отсутствием или очень малым количеством «профессионалов», работающих в движении. Важной отличительной чертой движений является то, что они предоставляют некоторые конкретные «добрые услуги», оказывают конкретную помощь нуждающимся. Отсюда вытекает четкость практических целей и наличие технологий их достижения, а также достаточно формальные отношения с опекаемыми.
Община – это нечто вроде большой семьи, сообщество, в котором жизнь основана на глубоких личных отношениях, на дружбе, доверии и любви. В этом смысле общины – не группы добровольцев, а содружества, где живут или общаются все на равных.
Когда мы говорим об инвалидах, о слабоумных, то должны понимать, что невозможно их вылечить, нельзя значительно изменить их жизнь, но несмотря на это их жизнь может стать осмысленней, радостней, не менее полноценной, чем у других людей. Для этого можно дружить с ними и разделить с ними их жизнь.
Отличие дружбы от служения в том, что делать что-то полезное, правильное, нужное могут далеко не все, а вот дружить может каждый, даже тот, кто ничего особого не умеет, тот, у кого ничего нет. Дружить могут и больные, и здоровые. Тут важен каждый человек сам, как он есть.
Добровольческие общины – могут быть нерелигиозными, но христианскими. Парадокса тут нет. Цель общины не в религиозном культе, не в трансляции вероучения, а в совместной жизни с теми, кому сейчас трудно, кто болен. Но в основе таких общин лежит опыт христианской жизни, и состоят они из христиан, которых объединяет одно понимание человека, одна вера. Вера не только в Бога, но и в людей. Среди прочего члены общин обязательно молятся и вместе и порознь, молятся друг о друге, о своих совместных делах.
Сила христиан не в техниках и не в КПД, а в христианстве и тех плодах, что оно дает. Для меня это, прежде всего, общинность, единство вокруг Христа, вера в человека, признание уникального пути каждого. Это ни в коем случае не отрицает «технологичного» пути служения в добровольческих движениях. Многообразие форм и методов дает возможность одним учиться у других, дополнять друг друга, неся добро во всех его формах и откликаясь на разные нужды.
На практике опыт добровольческих движений уже достаточно развит в обществе: давно не исключения движения из нескольких тысяч человек. Но вот опыт нерелигиозных добровольческих общин – это пока нечто совсем новое и достаточно сильно отторгаемое православной средой явление. Достаточно вспомнить, что православная общественность до сих пор ожесточенно борется даже с группами самопомощи. Поэтому, я думаю, что на практике наиболее перспективна форма организации христианского служения ближним в форме добровольческого движения с элементами общинности. Звучит это несколько непривычно. Ниже я поясню о чем речь.
О богословском основании
Христианское служение ближним требует не только знания заповедей. Заповедь сама по себе, вне контекста воспитания и совместной жизни может давить, подталкивать, но не притягивать. Служение происходит от «преизбытка сердца», имеет своей основой полноту и даже преизбыток милосердия, любви к ближним и Богу, веры в человека. Господь говорит, что хочет от людей милости, а не жертвы. Служение будет наиболее глубоким и плодотворным, если оно будет милостивым даром, а не истощающим и порой даже испепеляющим понуждением себя. Констатацией заповедей и цитатами отцов, воспитанием чувства вины за неучастие в служении тут ничего не достигнуть. Нужно настоящее воспитание, нужен живой пример, опыт совместного доброделания.
Воспитание не может висеть в воздухе, оно всегда основано на антропологии. Наиболее популярная в наши дни аскетическая антропология не подходит. Ее главный тезис о глубоком поражении всего человека и о примате духовного внутреннего делания по борьбе со страстями, выраженный в известном выражении «стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся», будучи верным по сути, не работает педагогически в развитии христианского служения.
Думаю, своего часа ждет развитие и популяризация «социального богословия», если можно так выразиться, или точнее «богословия христианского служения». Трудно говорить, что оно должно из себя представлять. Есть близкие к этой теме рассуждения современного христианского философа Александра Филоненко.
Филоненко отмечает, что в рамках православного богословия XX в. можно выделить два направления. Первое – это неопатристический синтез (В. Лосский, о. Иоанн Мейендорф, о. Георгий Флоровский), который на данный момент занимает ведущие позиции. Условно говоря, это направление богословской мысли выводит на первый план аскетическую традицию, но не дает этики. Тема социального служения в этом течении не представлена. На фоне акцентирования аскетики обретает вторичный статус литургика и, как следствие, активная ответственная в том числе социальная позиция христиан.
Второе направление условно можно назвать «евхаристическим богословием», где основное внимание обращено к литургической экклезиологии, а не к аскетике (о. Николай Афанасьев, м. Мария Скобцова, митр. Антоний Сурожский, о. Александр Шмеман, С. Аверинцев, о. Георгий Чистяков). В этом направлении есть место и христианскому социальному служению: раскрыты такие понятия как «евхаристическое собрание», «община», «народ божий», «служение мирян», и граничащие с темой служения понятия «личной веры», «религиозной встречи», «личного общения», «благодарения», что дает основу для развития социального богословия.
В рамках «социального богословия» надо постулировать важность развития системы христианского служения ближним в том числе в форме добровольчества; необходимо осмыслить эту систему вне контекста сложившихся стереотипов моделей, укорененных в опыте XVIII века; необходимо развить в том числе тему добровольчества в контексте православной антропологии и тех социальных запросов, что предъявлены церкви с учетом сложившихся форм добровольческого служения; важно христианское социальное добровольчество определить как регулярное служение ближним и окружающему миру, как божьему творению и указать, что оно почти не связано с тем, что называется разовыми акциями и PR.
Настала пора популяризировать идею «вкладывания средств» в людей, а не только в «адресную помощь» и «храмовое благочестие». Условия нашей страны таковы, что адресная помощь обусловлена недоверием всем и вся. Но все же пора переучивать доверяющих церкви людей. «Купола», «колокола», «иконостасы» – это важно, но настало время удержать хоть каких-то профессионалов, вкладываться в обучение, в создание «команд» в профессиональный рост добровольцев.
О добровольчестве как профессиональном деле
Думаю, стоит ожидать развития православных добровольческих движений с элементами общинности. Я не вижу предпосылок для развития православных «добровольческих общин». Сразу оговорюсь, речь идет о городских добровольческих движениях. Их особенность в том, что посвящают себя служению, как правило, люди из разных частей города, из разных приходов. Это значит, что их движение часто и есть место их встречи и общения, и есть в некотором роде их община.
Такие городские добровольческие движения предполагают обязательную работу в четырех направлениях.
Во-первых, церковная помощь добровольцам в обретении ими христианской общины собранной вокруг Христа. Речь идет прежде всего о Евхаристии, молитве и изучении Священного Писания. Важно, чтоб хоть и редко, но периодически священники, окормляющие добровольческое движение, совершали Евхаристию, где бы участвовали по возможности все добровольцы движения и чтобы именно они чувствовали ответственность за это служение. Чтобы добровольцы помогали в богослужении, организовывали послелитургийное общение.
Когда я говорю о молитве, то речь идет не о том, что добровольцы лично молятся друг за друга, а о возможности реализовать свое желание внебогослужебных совместных молитв об общих нуждах или друг о друге. Такое желание понятно, если мы говорим о городских движениях, в которых добровольцы часто ходят в разные приходы. Не всегда в таких случаях подходит опыт молебнов и акафистов, нужно что-то другое.
Группы по изучению Писания – это место слушания Слова Божьего, место совместных рассуждений, молитв. Трудно переоценить значение личных свидетельств о христианской жизни, о вере, о делах Божьих, явленных в служении.
Важно сказать, что добровольцы часто нуждаются в пастырской помощи, в совете, консультации, в отдельной внимательной исповеди. Иногда добровольцы бывают более социально, психически, профессионально и даже духовно зрелые, чем пастыри. Порой добровольцам приходится стакиваться с чем-то, что неведомо пастырю и принимать очень честные и ответственные прежде всего перед Богом решения, что обязательно приводит к духовному возрастанию. Речь идет не только о работе с подопечными, но и об администрации учреждений, где служат добровольцы, и о команде добровольцев. Пастырь должен ясно понимать область и глубину своей компетенции, должен стать другом, советчиком, а порой и учеником. Про позицию «носителя истины» необходимо забыть.
Во-вторых, необходимо вкладываться в организацию труда добровольцев. Часто в церковной среде распространено заблуждение, что достаточно благословения и не мешать, а там все получится. Нет. Пастыри или уполномоченные обязаны брать ответственность за организацию добровольчества: во-первых, выделением ресурсов, во вторых, налаживанием связей с подшефными учреждениями и получением гарантий, что добровольцы не будут обижены и от них не потребуют выполнять несвойственный им труд. Необходимо помнить: доброволец эффективно, ответственно, регулярно может делать только то, к чему лежит его сердце.
Координаторы добровольческих групп и координаторы учреждений должны получать хоть какую-то зарплату (хотя бы тысяч 5-6 руб. в месяц). Служение координатора ответственное и регулярное, требующее не только взаимодействия с администрацией учреждений, но и волонтерской группой, где именно на него обрушиваются проблемы группы, будь то переживания о пациентах или конфликты внутри группы.
В-третьих, следует организовать профессиональную помощь и поддержку. Речь идет о трех направлениях.
1. Обучение конкретным навыкам служения (азы педагогики или медицинского ухода, овладение играми, рукоделием, азами менеджмента и т.д.).
2. Психологическая помощь и поддержка как групповая, так и командная. Последняя очень важна. На начальном этапе нужна работа по командообразованию, знакомству, распределению ролей, определение лидера, выбору и признанию координатора. Впоследствии становится важна работа по разрешению конфликтов или преодолению трудных ситуаций, возникших, например, со смертью подопечного.
3. Знакомство с опытом других организаций, развитие идеи христианского служения.
В-четвертых, нельзя забыть об организации досуга, совместных мероприятий и акций. Часто вне служения добровольцы разобщены. Крайне необходимо создавать для них среду общения. Важно не только поддерживать их инициативы в этой области, но и предлагать им уже подготовленные встречи, куда им следует просто прийти и пообщаться.
Из сказанного, думаю, понятно, что для волонтеров добровольчество – это служение. Для организаторов – это высокопрофессиональный труд, требующий немалых вложений.
Юрий БЕЛАНОВСКИЙ
