«После месяца в подвале главное, что тепло и светло»
– В апреле наш поселок массово эвакуировали, – рассказывает Оксана (имена всех героев изменены. – Ред). – Мы поехали в Белгородскую область, где живет моя бабушка. До границы с Россией добрались быстро, но стояли на ней четверо суток. Жили в машине. Перед нами было еще 500 машин.
На границе с одной стороны было поле, с другой – лес, туда ходили в туалет и умываться. Воду брали у жителей приграничного села. Когда местные увидели огромную очередь, начали котлами готовить и привозить еду. И первое, и второе, и чай горячий, и кипяток подвозили, чтобы мы могли сами что-то заваривать.
Обстрелов не было. Вдалеке что-то бахало, но до нас не долетало. Дети даже играли в мяч в поле, а как им еще было развлекаться? Наш сын ничему не удивлялся, мы ведь до этого месяц жили в подвале. После тьмы и сырости он очень обрадовался полю, воздуху, солнцу, свободе.
Мы перешли границу и узнали, что начался массовый обстрел нашего поселка. Выдохнули с облегчением: «Успели!»
Приехали к бабушке. Первые три месяца я сильно плакала. Устоявшаяся жизнь рухнула. Мы бросили квартиру, работу. Трудно было осознать, что так быстро можно потерять почти все. Скучала за домом, за родными.
Когда Белгород тоже начали обстреливать, когда в один день ПВО сбило 12 ракет, мы решили ехать дальше. Что нам было терять? Приехали в Подмосковье в октябре. Никто нас здесь не ждал. Я удаленно нашла риелтора, квартиру, перевозчика, который помог перевезти вещи. Нашла фонд помощи беженцам «Дом с маяком», где нам очень помогли продуктами, деньгами, одеждой.
Конечно, мы сразу собирались работать. Муж – строитель, я экономист-бухгалтер с магистерским образованием и опытом работы, дома работала в банке на хорошей должности.
Я была полна оптимизма и искала официальную работу. В фонде мне помогли составить хорошее резюме, присылали заявки от работодателей. В банковской и бухгалтерской сфере везде были отказы.
Но нашлось место в небольшой фирме, и офис был недалеко от дома. Сначала меня обнадежили: «Вы нам подходите». Я принесла документы, а отдел кадров в последний момент отказал. Много отказов у меня было.
Почти сразу после переезда в Россию тяжело заболел муж, у него отказала рука. Медицинский полис нам быстро выдали, но не было записи к неврологу в поликлинике. Та как проблема с рукой возникает не впервые, мы знали, что лечение надо начать как можно скорее. Поэтому пришлось обращаться к частным врачам. Деньги на лечение – около 70 000 рублей – заняли. Я плакала: «Как мы будем жить, если я в ближайшие дни не найду работу?»
Но мне, можно сказать, повезло. Я нашла неофициальную, неквалифицированную, временную работу. Занимаюсь упаковкой товаров, работаю почти без выходных, с 9 утра до 8 вечера. Работа требует физического напряжения, но это ничего. Главное, что тепло. После месяца в подвале это главное.
«Людям, работающим в сфере услуг, например продавцам, мастерам маникюра, работу найти легче. Они довольно быстро устраиваются, даже с украинскими документами. Проще найти и неквалифицированную работу. Не всегда такой труд, правда, оплачивают по белой схеме. И часто смена тех же продавцов, например, длится 12 часов», — говорит Татьяна Курухова, HR Фонда помощи беженцам «Дом с маяком».
Сына вижу только по вечерам. Мальчик учится в школе, все ему нравится, все у него получается. Он сразу нашел друзей и делится радостно: «Мама! У нас новый дом, у меня новая школа, все хорошо!» Я за него очень переживала. Но получилось, что он приспособился к новой жизни лучше нас.
Перед Новым годом много заказов, а после, сказали, работы не будет. И опять придется что-то искать. Конечно, я бы хотела по специальности работать тут. Обратно мы не вернемся, мы ведь считаемся предателями. У меня была большая должность, и меня предупредили: «Если вы в России будете работать официально, назад вас никто не возьмет». Вот такой тупик.
«И возвращаться мне некуда, и надо где-то силы брать»
– Я приехала в Россию в сентябре с семилетним ребенком, рассказывает Александра. – Мы пять дней добирались через Словакию, Польшу и Белоруссию. Я не осталась в Европе, потому что считаю себя русской.
В Москве у нас никого нет, только несколько знакомых. Я начала всех дергать, искать хоть кого-то, кто мог бы нас приютить на первое время. Понимала, что Москва с распростертыми объятиями нас не встретит и непонятно, что делать дальше и куда двигаться.
Первым делом я, конечно, начала легализовываться. На это ушло почти 1,5 месяца. Несколько раз пришлось ездить в миграционный центр. Дорога в одну сторону занимала около 3 часов, а ездить мне пришлось с ребенком. Хорошо, что все необходимые документы мы захватили, ничего восстанавливать не пришлось.
Работу я начала искать еще летом из Харькова, готовила почву. И некоторые работодатели позитивно, скажем так, отнеслись к моим пожеланиям приехать и работать у них. Моими навыками как менеджера по персоналу даже восторгались.
Я думала: приеду и меня оторвут с руками и ногами. Но столкнулась с совсем другой реальностью.
Резюме я разместила на сайте hh.ru. Но мне отказывали еще до собеседования. Я даже подумала: «Может, я недостаточно опытная для такой работы?» Но нашелся кто-то честный и сказал: «Мы не можем взять вас на работу с таким паспортом, давайте поговорим, когда у вас будет российский документ». Для меня это был шок. Я даже подумала: «Вот это наглость!»
А потом заметила, что работодателям действительно важен мой паспорт. Хотя у меня нормальная, без акцента, речь, русская внешность и, так сказать, русский настрой. Но герб в паспорте имеет большое значение.
«Беженцам с Украины, получившим гражданство РФ, найти работу, конечно, проще. Остальным — намного сложнее. В законодательстве прописана повышенная налоговая ставка налога в 30% для физлиц – налоговых нерезидентов. Это люди, прожившие в России меньше 183 дней за последний год. И таких людей среди беженцев много. Также работодатель должен уведомлять МВД о приеме на работу иностранцев. Не все хотят иметь такие дополнительные хлопоты и расходы», — комментируют в «Доме с маяком».
Потом случилось почти чудо – я прошла финальное собеседование с генеральным директором. Он участливо задавал вопросы про мою прошлую жизнь, про родной город. Меня даже познакомили с коллективом, и мне эта компания понравилась. Служба безопасности долго проверяла мои документы, и я не выдержала. На пятый день позвонила им сама. И услышала: «Извините, мы вас не можем взять на работу, мы приняли другого человека».
Мне было очень обидно. Мне дали надежду, настоящую, твердую. И отняли ее. И тогда я впала в отчаяние. Мне ребенка надо кормить, покупать что-то. Возвращаться некуда, и надо где-то силы брать, чтобы здесь вставать на ноги без чьей-либо помощи.
Я до сих пор без работы. Хожу на собеседования, это, можно сказать, мое хобби сейчас. Откликалась на другие вакансии, например помощника руководителя. Тоже не берут. Но во мне еще живет надежда, что я найду работу в своей профессии, что мой опыт оценят.
Российский паспорт у меня появится примерно через полтора месяца. Я очень надеюсь, что с ним смогу устроиться на работу. Живем мы пока бесплатно в квартире знакомых. Мы и дальше хотели бы здесь остаться, но уже придется платить.
«Иногда удается договориться с работодателем. Я сама предлагаю: «Пусть звонят мне, я все поясню», — рассказывает Мария Холодова, юрист фонда помощи беженцам «Дом с маяком». — Такой случай был, и мне удалось помочь. Девушку готовы были принять в образовательную организацию, мне позвонил сотрудник отдела кадров и спросил: «А правда, что мы можем принять на работу только по документу о дактилоскопической регистрации? Без патента и без разрешения на работу?» Я ответила: «Правда, это написано в указе президента № 585 от 27.08.2022. В уведомлении о приеме на работу иностранного гражданина можно сослаться на этот указ». Вопрос мы урегулировали, девушка получила работу. Такие случаи очень воодушевляют. Но у этой работодательницы были и другие иностранные работники, это для нее не было чем-то новым. А обычно крупные и мелкие работодатели говорят одно: «Получите паспорт России и приходите»».
«Печатаю и развожу листовки»
– Моя семья – это я, жена, двое детей и пожилая мама, – делится Олег. – В начале марта мы бросили в родном городе квартиру, дачу, гараж и поехали в небольшой поселок к родне.
Дом на даче строили мы с отцом. Если бы вы знали, как там красиво – озеро, лес, поле с высокой травой. Но вернуться туда мы уже не сможем – там все усыпано лепестками. Недавно наш родственник на них подорвался. Поэтому мы с детьми уже точно никогда туда не поедем.
В поселке мы пробыли почти до конца апреля. Было тяжело – отключили электричество, интернета не было, банкоматы не работали. В это время у меня умер отец. У него было хроническое заболевание, но он мог бы еще пожить. Происходящее, конечно, ускорило его уход из жизни.
Мы решили ехать в Москву, где живут дальние родственники. Их здесь много – двоюродные и троюродные братья/сестры, как мои, так и жены. Переезд был сложный, мы, можно сказать, успели в последний вагон прыгнуть. После мосты подорвали или минировали. На границе простояли всего сутки.
Беженцам, приехавшим в Россию в конце лета и осенью, намного проще. Я как юрист это вижу – законодательную базу выстроили, определенная практика сложилась по приему беженцев, выплатам и всему остальному. Нам же помогали в основном родственники и благотворительные фонды. И эта помощь была очень кстати.
Первые два месяца мы все плакали. Скучали по дому.
Родственник для нас заранее снял квартиру по адекватной цене. Но жить нам приходится впятером в однокомнатной квартире. Правда, кухня большая и лоджия просторная, но тесновато.
Наши родственники нас прописали, нам повезло. Мы озаботились разрешением на временное проживание, получением ИНН, устройством детей в сад и школу. Документы с украинского на русский мы переводили за деньги, сейчас это делается либо бесплатно, либо часть процедур отменили. Два месяца ушло на эту бюрократию, и мы с женой не могли толком заняться поисками работы.
Шокировали нас и цены. Для понимания: на 100–200 долларов в Украине можно было прожить месяц, имея свое жилье. В Москве у нас деньги просто полетели: в общей сложности мы потратили только на переводы документов больше 50 000 рублей. Потом уже в благотворительном фонде помощи беженцам «Дом с маяком» их стали переводить бесплатно.
Когда во всех документах навели порядок, взялись за поиски работы. Жена бухгалтер, я юрист. Искали через основные сайты – «Авито», hh.ru, SuperJob.ru. Жена нашла работу быстро, у нее специфика проще. Она освоила российское программное бухгалтерское обеспечение.
А у меня все было глухо, никаких откликов. Я могу работать в банковской сфере, финансовом секторе. Но финансовая сфера сразу меня отвергла из-за отсутствия гражданства. Так что работу по специальности я начну искать после получения гражданства.
«Людям с высшим образованием искать работу труднее, – говорит Татьяна Курухова. – Дипломы Украины в России большей частью принимаются без подтверждения, и только в редких случаях приходится проходить процедуру нострификации. Но, например, медицинские и фармацевтические работники должны сдать специальный экзамен на право работать в России. Процедура может занимать до 45 дней, есть государственная пошлина 2500 рублей. Также, по нашему опыту, дольше ищут работу люди творческих специальностей, реставраторы, спортсмены, агрономы, юристы, бывшие работники государственной службы и еще водители, которым необходимы российские права. Люди по-разному ведут себя: кто-то соглашается на промежуточные варианты, так как нужно обеспечивать семью, а кто-то ищет строго по своим параметрам: ветке метро, уровню зарплаты, нормированному рабочему дню. Но тех, кто категорически не хочет менять профиль работы и от всего отказывается, сейчас среди беженцев нет. Люди готовы обучаться новому».
Сейчас я работаю в типографии. Мы печатаем и развозим журналы, буклеты, листовки, дипломы. Руки у меня есть и работать я умею. Но это тяжелый физический труд.
Непросто нам жить в съемной квартире, не только финансово, но и морально. У нас всегда было свое жилье. Намного проще стало, когда мы в августе стали получать ежемесячные социальные выплаты – мама как пенсионер и на детей. Фонды по-прежнему помогают – и деньгами, и сертификатами, и едой, и одеждой. Большей помощи, чем от благотворительных фондов, мы не получали.
«Беженцы из Донбасса, Запорожской и Херсонской областей получают паспорт за 3–4 недели. У людей, приехавших с других территорий Украины, процедура может занимать до четырех месяцев. В нашем фонде бесплатно можно получить юридическую консультацию по оформлению всех необходимых в России документов. В среднем в месяц за такой помощью обращается около 100 человек. Да, процедуры бывают сложные, занимают время. Но все-таки каждому по силам получить легализующие документы, которые позволят в России работать, получать медпомощь. Мы всем готовы помочь. И помощь требуется разная. Некоторые люди бывают с высокими адаптивными способностями. Им бывает достаточно подсказать пару моментов, дальше они сами. Тем, кто адаптируется труднее, мы помогаем пройти бюрократические процедуры до достижения значимого результата, — говорит Мария Холодова, юрист фонда «Дом с маяком»».
Материал подготовлен при участии Фонда помощи беженцам «Дом с маяком».
Коллажи Татьяны Соколовой
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
